Потайной ход - Дункан Кайл

— Дома, — сказал я. — В Австралии.

— Пойдите и купите карманное издание.

— Обязательно, непременно, — скороговоркой ответил я, чувствуя, что он сердится и вот-вот бросит трубку. — Я тоже собирался сделать пожертвование для вашей церкви. И в скором времени к вам зайду. Пожалуйста, поверьте.

Он шумно вздохнул.

— С и Н могут обозначать главу, а точка указывает на аббревиатуру. Но я не знаю ни одной главы в Библии, которая начиналась бы с букв А и D. Поэтому думать, что это Библия, не приходится.

— Что еще могут означать эти буквы?

— C-H-A-D[3], — раздраженно повторил отец Франклин, помолчал, потом сказал: — Это маленький человечек, который выглядывает из-за стены и произносит: «Знаю ничего». Помните в мультфильме?

— Нет, но я постараюсь его где-нибудь посмотреть. Спасибо, что не пожалели для меня времени. Обещаю обязательно внести деньги в фонд вашей церкви.

— А еще, мистер Клоуз, был такой Чад, вернее, Святой Чад, именем которого названа одна из церквей в нашем городе.

— С точкой?

— Без.

— Отец Франклин, — пробормотал я, — вы...

— Священник, — перебил он, — а не фокусник. Буду очень признателен, если вы на будущее запомните разницу между этими понятиями. И вот еще что. Какую сумму вы собираетесь внести, мистер Клоуз?

Я вспомнил о Питеркине и о деньгах, которые он оставил мне на разные расходы. Питеркин посещал эту церковь, получал наставления от отца Бодински...

— Сто долларов, — сказал я. — Нет, тысячу...

Я почувствовал, как его недовольство улетучивается, будто где-то вытащили пробку и выпустили пар.

— За такую сумму, — произнес он, — вы вправе задать мне еще два вопроса.

— А где находится церковь Святого Чада?

— На Толлер-Лейн.

— Автобус номер семьдесят четыре проходит там? — спросил я, заметив из будки, что кто-то спускается с горы и направляется в мою сторону.

— Думаю, примерно в полукилометре от того места, где вы находитесь.

Я бросился к остановке, но не увидел и не почувствовал никакой слежки.

Кондуктор-пакистанец не знал, где нужно выходить, чтобы попасть в церковь Святого Чада. Мне помогла одна крупная дама.

— Вам ехать до Дакуорт-Лейн, дорогуша, — сказала она, с трудом обернувшись через плечо.

— Благодарю вас.

— Я скажу, когда приедем, не волнуйтесь.

— Спасибо.

Всю дорогу она трещала:

— Видите дом, вон тот особняк наверху? Мы едем по Гарден-Лейн, а особняк Сатклифф принадлежал Йоркширскому Потрошителю.

Через несколько метров снова:

— Смотрите, а это Солтберн-Плейс. Здесь родился Дж.Б.Пристли.

И наконец я услышал:

— Вам выходить. Идите в ту сторону, направо.

Меня беспокоило, что при входе на табличке в названии церкви Святого Чада не было точки. Надпись гласила, как назывались церковь и приход и в какие часы проводится служба. Слово «Чад» было написано слитно, без какого-либо знака. Возможно, Питеркин сделал грамматическую ошибку или скорее всего рассчитывал, что местные жители, тот же Павел и отец Франклин, без труда поймут значение этого слова.

Внутри церкви было тихо, утреннюю мессу уже отслужили. Я осмотрел задние скамьи, они не были пронумерованы, и двинулся вперед не слишком уверенно, потому что атмосфера пустой церкви всегда сковывает, и начал отсчитывать ряды. Вот и одиннадцатая скамья, ее деревянные сиденья отполировало время.

Никаких знаков на ней не было видно. Я нарочно уронил монету, чтобы был предлог поползать на коленях и поискать, что там было спрятано. Конечно, глупо искать оправдание, чтобы стать на колени в церкви. Я заглянул под скамью и увидел гладкий каменный пол, темное дерево и какой-то тусклый предмет в тени. Чтобы дотянуться до него кончиками пальцев, нужно было лечь на пол, но мне все же удалось дотянуться, и когда я до него дотронулся, почувствовал, что уже прикасался к такой же вещи, — это был гипсовый лист Питеркина.

— Отыскали? — услышал я голос сзади.

— Э... да.

— Я слышал, как звякнула об пол монета. Здесь звук далеко разносится. А вы знаете, как мы, священники, реагируем на звон монет.

Мне не терпелось осмотреть лист, однако пришлось поддерживать разговор, правда недолго. Он оказался милым человеком и был польщен, когда я вручил ему деньги в фонд церкви. В благодарность он провел меня по своей обители; Казалось, прошла целая вечность, пока я наконец не очутился на улице, вертя в руках лист. В основании нащупал небольшую неровность. Там были какие-то буквы. Я посмотрел и вздохнул. Видно, загадки Питеркина никогда не кончатся. И где этот здоровяк, этот простак приобрел вкус к головоломкам?

«Пол.сс.» «Пол» может означать «польский», подумал я. Во многих местах в той же Австралии, в Новой Зеландии и здесь, в Англии, буквами «сс» означают или кубические сантиметры, или крикетный клуб.

В телефонной будке я снова услышал недовольное сопение отца Франклина, который сказал мне, что в городе существует Кавалерийский клуб, членами которого стали храбрые поляки, которые в 1939 году ринулись навстречу германским танкам верхом на лошадях.

— Клуб был основан теми, кто тогда уцелел, — добавил он. — Их осталось мало, многие поумирали. Но они все еще приходят в свой клуб и приводят сыновей и внуков.

Я сел на тот же семьдесят четвертый автобус, который снова чудесным образом подбросил меня к дому в конце Грейндж-роуд, где находился клуб. Дверь была открыта, старик подметал пол.

— Что вам нужно? — строго спросил он. — Бар открывается ровно в двенадцать.

— Меня направил сюда один человек, — ответил я.

Другой на его месте поинтересовался бы, кто именно меня сюда послал. Во всяком случае, я ждал этого. А он просто пересек комнату, открыл дверь и крикнул что-то кому-то, видимо, по-польски. Оттуда ответили. Старик жестом предложил мне пройти.

— Вас ждет человек, — произнес он.

А ждал меня не кто иной, как Павел, который взобрался на высокий стул у стойки бара и напоминал эльфа, сидящего на шляпке поганки. Он весело оскалился:

— Нашел?

— Нашел. Павел, ваш дом...

— Конечно, конечно. Его обшарили? Ждал этого, очень ждал. Видел людей, значит, должен уйти. Вы умно нашли меня.

— Не слишком умно. Вначале я подумал, что вас убили.

— Теперь знаете — я в порядке. Вы видели книги?

— Да, на полу.

— Не важно где. Вы нашли лист в церкви Чада?

— Да.

— Это я положил его туда.

— Я так и понял. Никто другой не мог этого сделать.

— И вы тут!

— И я тут. Но что мне это дает? В конце концов, у вас есть для меня что-нибудь от Питеркина?

— От Питеркина?

Я редко выхожу из себя. Но на этот раз так вспылил, что даже не помогли попытки сосчитать до десяти. Я схватил Павла за лацканы пиджака и проревел ему в лицо, чтобы он вел честную игру и перестал врать.

— Что я вру? — недоуменно спросил он.

— А то, — орал я, — что, по вашим словам, вы видели Питеркина всего один раз.

Он лукаво посмотрел на меня.

— Может, и два раза...

— Вторая встреча, — прошипел я сквозь стиснутые зубы, — произошла около трех лет назад.

— Примерно.

— Когда он явился сюда с этим треклятым листом, — продолжал я. — Он оставил все у вас и дал вам соответствующие инструкции, так?

Павел кивнул.

— Он сказал, что однажды сюда приду я, поскольку я на тридцать лет моложе и у меня больше шансов дожить. Правильно?

Он снова кивнул.

— Он требовал, чтобы сначала вы полностью убедились, что я — это я, что я настойчив и у меня есть деньги.

— Правда. Абсолютная правда.

— И в то время как все, в том числе Алекс и ее мать, его гражданская жена, думали, что старина Питеркин покоряет вершины Черногории, он был в Йоркшире, за двадцать пять тысяч километров от нее, прокладывал тот самый замысловатый путь, по которому после него должен был пойти я. Почему, Павел?

— Почему спрашиваете?

— Потому что уже существовал план, как сохранить тайну Питеркина. Его разработал лично Бодински. Бумаги должны быть спрятаны в монастыре. Очень надежное место.

— Монастырь закрыт, — поспешно ответил Павел. — Найти Петра было очень трудно, но Бодински нашел. Мы ждали. Петру нужны деньги, чтобы приехать. Мы нашли деньги. Приехал Петр. Взял бумаги из тайника и спрятал в другом месте.

— Где?

— Здесь, — произнес Павел. — У меня в руках.

Движением фокусника он вытащил из-за спины руку, сжимавшую конверт, очень похожий на тот коричневый пакет, который я получил от Питеркина.

— Читайте и изучайте, — сказал Павел.

— Вы знаете, что там?

— Нет, я не хочу знать ничего.

— Я могу прочитать их прямо здесь?

— Конечно.

— Павел, скажите, есть что-либо существенное в той книге, о которой вы вчера специально упомянули? О богах и прочем? — спросил я.

— Вы сами должны догадаться. А меня с этой минуты здесь больше нет.

— Ну почему же вас здесь нет? Вы здесь.