Теневая линия - Глен Кук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мама…
– Сделай это, Бенджамен.
– Но, мама…
– Я сказала, Бенджамен.
Он тяжело вздохнул.
Вдруг его охватил страх. Первый раз страх охватил его не во сне. Он невольно оглянулся – посмотреть, насколько уже близко Безликий Человек.
Глава 22
Май 2844 года н.э.
Сангарийское умение носить в себе ненависть так, как несут в ночи пылающий факел, помогло ему перенести суровые месяцы плена. Иногда Джексон был близок к тому, чтобы его сломить, и даже думал, что сломил, но каждый раз мальчик лишь принимал покорный вид, словно защитную окраску, а в душе вскармливал ненависть, закаляя свое терпение, размышляя и строя планы.
Спустя неделю после неудавшегося побега Джексон взял его с собой в деревню. Этот визит потряс мальчика еще больше, чем то, что старик знает о его расовой принадлежности.
Сама деревня вполне оправдала его ожидания. Она состояла из дюжины грязных, убогих хижин.
Жители вели полукочевой образ жизни, занимаясь охотой и собирательством. Их насчитывалась примерно сотня, включая множество детей и горстку стариков.
Вождю было около тридцати префектласских лет. По цивилизованным меркам он едва достиг совершеннолетия. Здесь же этот человек был одним из старейших. Жизнь в лесу коротка и сурова.
Примерно тридцати рабочим и племенным особям из хозяйства Норбонов удалось добраться до деревни. Дифа поразили условия их содержания.
Дикие животные тут же обратили своих двоюродных братьев в рабство куда более жестокое, чем у Норбонов. Жители деревни до сих пор потешались над их глупой доверчивостью.
В поисках новых пациентов Джексон ходил по домам и таскал за собой мальчика.
Всюду Диф видел одно и то же: норбонских животных подвергали самым жестоким истязаниям. Он видел девочку, не старше его, брошенную в яму за отказ удовлетворить домогательства вождя. Он видел стонущего и харкающего кровью рабочего, распятого на грубо сколоченном кресте, – он пытался дать сдачи. На площади валялся разлагающийся труп, скрытый слоем мух. Этого человека зажарили живьем.
Дифа весь день выворачивало наизнанку. За что эти звери так мучают своих собратьев? Он не видел никаких причин.
Не оттого ли старшие в его семье столь презрительно относились к людям?
Пожалуй, сорвав его побег, Джексон оказал ему невольную услугу. Он мог влипнуть в куда худшее.
В доме Джексон вонючими припарками лечил опухоль на шее вождя. Диф остался снаружи и сел на корточки в пыли неподалеку от ямы, где сидела девочка. Она затаилась в тени, спрятав лицо в волосах, некогда светлых, а теперь облепленных сгустками запекшейся крови. Плечи ее покрылись струпьями. Вокруг тучами роились насекомые. Судя по всему, она была из породы рабынь для удовольствия нордического типа – дешевый продукт массового потребления.
Спрос на нордических особей держался стойко. И Семейство Норбонов успевало их выращивать, удовлетворяя рынок. У Семьи был хороший племенной материал.
Семья Норбонов вывела несколько превосходных линий. «Кофейная мулатка номер три» брала премии на всех выставках.
Диф пожал плечами. Это была другая жизнь, она осталась за миллион световых лет отсюда и на тысячу лет в прошлом. Где-то далеко отсюда остался другой Диф, с ранних лет умевший гордиться успехами Семьи.
– Эй, ты… – позвал он.
Девочка не ответила. Диф продолжал сидеть на корточках, и солнце, проплывая по небу, соединило их тени в одну. Он почувствовал, как в девочке просыпается любопытство.
Она перевела взгляд кверху и заметила веревку у Дифа на шее. Тень страха и надежды пробежала по ее избитому лицу.
Дифу девочка показалась незнакомой. Но она его явно знала. Мальчик улыбнулся ей ободряюще.
В Дифе шевельнулось сострадание, немного неуклюжее, искусственное, скорее привитое в школе, а не замешенное на живых чувствах. Ему всегда внушали: нужно беречь семейное добро. Жестокое обращение с рабами, нанесение им увечий считались тяжким грехом. Метрополия – довольно бедная ресурсами, суровая планета. Ее материальные ценности, в том числе и живые организмы, следовало беречь.
При необходимости Диф приказал бы убить тысячу рабов без малейших угрызений совести. Но никогда не позволил бы себе убить или покалечить хоть одного просто так, из злобы. И не простил бы этого другим.
В таком духе воспитывали будущего Главу.
Теперь он стал старшим Норбоном на Префектласе. И отвечал за сохранность норбонской собственности.
– Потерпи, девочка, – прошептал он. – Продержись еще немного. Будет и на нашей улице праздник.
Сказав это, он почувствовал всю глупость ситуации. Кому нужны его пустые обещания? Ведь он не может ни защитить, ни покарать. А его отец или Рафу – что они сделали бы на его месте?
То же самое. Терпели бы все, лишь бы выжить.
Его размышления прервало одно из животных. Оглашая деревню диким воем, оно показывало в ту сторону, откуда только что примчалось. Площадь мигом заполнилась его сородичами. Они хватали все самое ценное, в первую очередь новых рабов, и тащили в укромные места, У мужчин в руках появились луки и копья.
Джексон ухватился за веревку и побежал, ругаясь вполголоса и волоча за собой Дифа.
На другом конце деревни показались два бронетранспортера космической пехоты. Над площадью завис самолет. Послышались крики и взрывы. Старик припустил быстрее, и шум остался позади.
«Уж не меня ли ищут? – подумал Диф. – Знают, что я спасся?» Он надеялся, что нет. Иначе бы они охотились за ним, пока не нашли бы. Люди никогда не останавливаются на полпути.
Добравшись до пещеры, Джексон избил мальчика с такой жестокостью, словно налет был его виной.
Диф вытерпел.
Месяц за месяцем проходили в мучениях, медленно, словно раненый левиафан.
Вот уже три четверти префектласского года Диф был рабом Джексона. Каждую неделю они наведывались в деревню. После рейда животные стали держаться ближе к дому – они боялись стать добычей более сильных племен.
Рабыня Эмили была единственной из норбонских животных, кого не увели с собой пехотинцы. Диф навещал ее при первой же возможности. И каждый раз обещал спасти.
К ненависти добавился долг. И вместе они давали Дифу силы держаться.
Глава 23
3031 год н.э.
В 3031 году далеко не все умершие оставались таковыми навсегда.
В результате бурного развития промышленности по изготовлению криокиборгов повысился спрос на человеческий мозг. Всего несколько килограммов нервной ткани человека, очищенной от личностных признаков и пересаженной в компьютеры и блоки памяти, заменяли многотонные специализированные системы управления и принятия решений.
Но в те времена еще не было средств от деградации нервных тканей. И иногда системы криокиборгов вдруг начинали разваливаться.
Продолжительность жизни нервной ткани стала препятствием для людей, подобных Гнею Шторму, имеющих власть, богатство и доступ к самым совершенным технологиям омоложения и оживления организма.
Число мозгов, которые можно было встроить в криокиборги, всегда было меньше спроса. Дефицит восполнялся по-разному. Старая Земля продавала мозг преступников за твердую межпланетную валюту. Часть товара поступала по подпольным каналам. А основное количество – с разбитых кораблей.
Десятки предпринимателей рыскали, словно шакалы, в зонах катастроф и вооруженных конфликтов, подбирая трупы для перепродажи органов. Воинские части Конфедерации зачастую бросали погибших нижних чинов на поле боя. Солдаты относились к судьбе собственных тел с полным безразличием. Большинство из этих отчаявшихся людей шли на смертельный риск в надежде обеспечить себе безбедную старость и навсегда покинуть трущобы, где родились.
Агенты Гнея Шторма тоже осматривали места недавних сражений, выбирая находящихся в хорошем состоянии мертвецов. Трупы замораживали, затем оживляли и предлагали им вступить в Легион.
Большинство соглашались на это с ребяческим восторгом. Для них угодить из зловонных трущоб в привилегированный, покрывший себя неувядаемой славой Железный Легион, да еще вырвавшись, по милости Шторма, из лап Костлявой, было все равно что вознестись в рай. Вот почему головидение называло их Легионом Мертвых.
Хельга Ди использовала в своем деле сотни мертвых голов. Лишь члены семейства Ди знали предельные возможности «хранилища данных» Мира Хельги. Публично же Хельга признавала за собой лишь то, что она приобрела официально.
Шторм не сомневался – реальные ее возможности вдвое больше.
Мир Хельги был мертвой планетой. Лишь однажды на ее поверхности завелись люди: когда возводили и осваивали гигантское сооружение под названием Фестунг Тодесангст. Здесь, в недрах огромной скалы, стиснутой в ледяных объятиях энтропии, находилось сердце огромной корпорации. Никто не входил туда, кроме членов семьи, мертвецов и людей, которых Ди обрекли на исчезновение. Никто не выходил оттуда, кроме самих Ди.
