Загадки колдунов и властителей - Виталий Смирнов

Посмертной популярности Лавкрафта способствовала и атмосфера таинственности, окружавшая личную жизнь писателя. Лавкрафт вел активную переписку со многими литераторами и учеными, но ни один из них не видел его лично. Долгое время не было известно ни одной фотографии писателя. Дело зачастую принимало анекдотический характер. После Второй мировой войны по американским издательствам ходили два фото Лавкрафта. На одном он был сфотографирован рядом с Кафкой, но вскоре выяснилось, что Кафка никогда не был в Америке, а Лавкрафт никогда не покидал пределов США. На втором снимке, при внимательном изучении, оказался изображен иисатель Скотт Фицджеральд в студенческие годы.

Все это породило множество самых фантастических предположений о личности писателя. Одни утверждали, что под именем Лавкрафта скрывается очень известный и серьезный литератор, не желающий скомпрометировать себя сочинением "ужастиков", другие были убеждены, что Лавкрафт — это псевдоним целого коллектива фантастов. Была версия, утверждавшая, что писатель был столь монструозен внешне, что стеснялся показаться на людях.

Большую часть жизни Лавкрафт прожил в Провиденсе (штат Род-Айленд), но довольно долго жил в Салеме (ныне Денвере, пригород Бостона) и, по слухам, был прямым потомком одной из салемских колдуний, закончившей жизнь на виселице в 1689 году. Это придавало дополнительную пикантность личности писателя.

Кем же был Говард Филлипс Лавкрафт? Был ли он мрачным оккультистом или сказочником мистификатором, сотворившим на потеху себе и публике из собственной жизни страшную сказку?

Очевидно, что Лавкрафт должен был занять почетное, но скромное место среди фантастов, и со временем его имя могло и вовсе затеряться в ряду писателей-мистиков, которых в XX веке расплодилось великое множество. Возможно, так и случилось бы, если бы его произведениям не были свойственны некоторые черты, которые заставляют взглянуть на его литературное наследие по-новому.

Герои многих произведений Лавкрафта во сне совершают путешествия в мир Хаоса. Вот как описывается этот сновиденческий полет в рассказе "Ведьмин дом": "Это был хаос, где неразличимые цвета воспринимались, как шум, а сплошной гул оборачивался сумеречным светом. Он не взялся бы строить предположения относительно физической природы или отношения этого хаоса к его, Гилмана, реальному существованию. Гравитационные свойства бездны представляли собой совершенную загадку. Он не шел пешком, не карабкался и не плыл. Он не полз и не протискивался, но каким-то образом знал, что движется, причем движение происходило как с участием его воли, так и не зависимо от нее. О себе самом он не мог составить отчетливого представления. Его руки, ноги, туловище мешали разглядеть какое-то необычное искривление перспективы. Он лишь чувствовал, что его телесная оболочка и физические способности удивительным образом трансформировались и проявляются косвенно, отдельно пародируя естественные функции и движения.

Хаос был населен, если можно так выразиться, и даже перенаселен неописуемыми, незнакомых цветов и оттенков органическими и неорганическими формами…

Абсолютно все формы, как органические, так и неорганические, невозможно было не только описать, но даже сравнить с чем-либо. Лишь иногда Гилман находил сходство неорганического объекта с призмой, лабиринтом, гроздью кубов или плоскостей. Органические формы напоминали ему порой группу пузырей, осьминога, гигантскую сороконожку, ожившего индуистского идола или замысловатую арабеску, передвигающуюся подобно змее. Все, что он видел, было ужасно и, безусловно, таило в себе угрозу… Гул, рев, визг заполняли бездну. Просто нелепо было бы прилагать мерки ритма, тембр или высоту тона к этой дикой какофонии, которая тем не менее каким-то образом соотносилась с трудно уловимыми визуальными изменениями во всех объектах".

Подобные описания, необыкновенно яркие и детальные, не имеющие аналогов в литературе того времени, всегда ставили в тупик исследователей творчества писателя. Увы, в наше время это описание сновиденческого полета ни одного специалиста медика удивить не может. Перед нами яркое описание галлюцинации во время наркотического опьянения веществом типа ЛСД или другого галлюциногена, скорее всего растительного происхождения. В свете этого понятно, почему пик интереса к творчеству Лавкрафта приходится на 60-е годы, когда Европу и Америку захлестнула волна наркомании. Тогда же имя писателя приобрело большую известность среди разного рода оккультистов, в первую очередь у членов различных сатанистских сект.

Не секрет, что в наши дни количество организаций поклонников сатаны в мире исчисляется сотнями, но наиболее крупные — американская "Церковь Сатаны" Энтони Лавэя, "Общество Асмодея" и "Церковь последнего суда". По большей части это маскарадные организации и могут вызвать скорее смех, чем страх. Но следует отметить, что за этими сектами, как правило, скрываются более серьезные организации, иррегулярные масон-скис ложи, практикующие обряд "Мемфис-Мицраим", уходящий корнями во времена глубокой древности. Наиболее знаменитая среди них — орден "Золотой Зари" (Golden Dawn). Членом этого ордена был старший коллега Лавкрафта, уже упомянутый Артур Мэйчен, и известный оккультист и черный маг Алистер Кроули, именовавший себя Зверем Апокалипсиса. Ученик и преемник Кроули Кеннет Грант был фанатичным поклонником творчества Лавкрафта и его мировоззрения. Сегодня есть данные о том, что в последние годы жизни писатель поддерживал активные связи с орденом Восточного храма (Ordo Templi Orientis), членом которого был и Кроули. В этих масонских организациях Лавкрафт весьма почитаем.

Лавкрафт считается своим человеком и в "Церкви Сатаны" Энтони Лавэя, что само по себе необычно, поскольку большинство легальных сатанистских сект, вход в которые открыт любому человеку с улицы, исповедуют современную форму традиционного европейского ведьмовского культа ("вика"). Лавкрафт же даже имя сатаны в своих произведениях употреблял крайне редко. Созданная его воображением вселенная никак не вписывается в учение современных поклонников князя мира сего. Тем не менее адепты церкви Лавэя уже выкрикивают на своих шабашах вместо призывов к Мастеру Леонарду (так европейские ведьмы называют дьявола), бессмысленное с точки зрения ведьмовского культа лавкрафтианское заклятье "Йа! Йа! Шабб-Ниггурат! Вот Козел с тысячью Младых!" и, ломая языки, учатся произносить чудовищные имена богов лавкрафтианского пантеона.

Чем же объясняется интерес сатанистов к творчеству писателя, мировоззрение которого было в достаточной степени демоническим, но все же отличается от их верований?

Аргентинский психиатр, мистик и парапсихолог Хуан Бельчите, анализируя видения наркоманов, которых он лечил, пришел к выводу, что большинство наркотических галлюцинаций сводятся к захватывающему полету в невероятном, ярком, иногда пугающем мире с искаженным пространством, населенном непонятными человеческому разуму "сущностями" (вспомним сон лавкрафтовского Гилмана). Бельчите делает вывод, что человек, принявший наркотик, вступает в контакт с нижним астральным миром, населенным демонами (по Лавкрафту — Хаос), тем самым пробивая брешь между двумя мирами. По сути дела, наркоман в состоянии кайфа сам становится распахнутыми вратами в Хаос. Таким образом, аргентинский врач ставит знак равенства между наркоманией и сатанизмом.

Подтверждает версию Бельчите и то, что ни один шабаш или "черная месса" сатанистов не обходятся без наркотиков, хотя бы легких. Более того, использование одуряющих зелий — древняя традиция оккультных братств. Напомним, что в состав двух наиболее известных средневековых колдовских зелий "ведьминой мази", предназначенной для полета (!), и "микстуры откровения", входили белладонна, дурман, белена, мандрагора, а также кожа жаб и саламандр. Известно, что растения из семейства пасленовых содержат сильнодействующие психоактивные алкалоиды атропин, скополамин и гиосциамин, а кожа жаб — источник психоделиков диметилсеротинина и буфотенина.

В свете сказанного становится понятен интерес сатанистов к творчеству писателя, внутренний мир которого был в значительной степени порождением наркотического бреда.

"Человечество станет свободным и диким, по ту сторону добра и зла; мораль и законы будут отметены; все люди будут кричать, убивать и пьянствовать в радости. И тогда "изначальные" научат их новым способам кричать, убивать и пьянствовать: и вся Земля запылает в холокосте экстаза и свободы", — так Лавкрафт описывает наш мир после прихода в него "богов Хаоса". Иногда кажется, что времена эти уже у порога.

Ни одна статистика не скажет точно, сколько наркоманов, число которых непрерывно умножается, живет на нашей планете, и сколько дверей открыто в мир, где царствует лавкраф-тианский властелин Хаоса Йог-Сотот, один из "изначальных". И детскими играми кажутся сборища напомаженных колдунов Лавэя и странные манипуляции домохозяек на кухнях у алтарей, купленных за 15 долларов в лавке колдовских принадлежностей. Они лишь ничтожно малая часть "темного братства" и, судя по всему, уже догадываются об этом. Именно этим объясняется почтение современных сатанистов к "мэтру черного жанра", тихому чудаку из Провиденса, всю жизнь избегавшего употреблять слова "сатана" и "дьявол".