Идол (СИ) - Шагаева Наталья
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вкладывая в удары все оставшиеся силы, рассекаю его лицо и остановиться уже не могу — адреналин, жажда крови и неконтролируемая агрессия наполняют меня целиком. Последний удар — и рефери отталкивает меня…
В ушах стучит пульс, глаза заливает кровь. Вся команда выскакивает на ринг и обнимает меня. Это победа не только моя — это победа всех, кто вложил в меня свои знания и душу. Но меня она нихрена не радует. Сейчас мой зверь хочет иного боя, и ему наплевать, что Алиса мне не принадлежит. Это моя игра, а Герман в нее влез. …
ГЛАВА 13
Алиса
Толпа ревет, все чествуют Идола, а в моей голове крутится только одна мысль: Зачем я пошла на этот чертов бой?» Что это? Такой мазохизм или я сошла с ума?! Скорее, это малышка Алиса, влюбленная дурочка, решила вылезти и немного потосковать.
* * *Увидела Богдана в клубе, и на меня обрушились тысяча чувств и эмоций. Они изматывали и рвали мою душу в клочья. Ненависть и обида все перекрывали, но где-то в самой глубине скулила на последнем дыхании любовь. Я накрывала на стол, ощущая каждой клеточкой тела его взгляд. Руки дрожали настолько, что я боялась опрокинуть чашки. Хотелось кричать ему: «Ну что ты смотришь на меня?! Ты уже убил во мне все живое?! Не смей так на меня смотреть?!» А он смотрел так, как я когда-то мечтала — с интересом, с блеском в глазах. Только мне всего этого уже не нужно…
Богдан прикасался ко мне, целовал, сжимал сильно, лишая дыхания, и я плавилась. Нет, это дурочка Алиска плавится и пищит от восторга. А нынешней мне были противны его касания, я ненавижу своего Идола. Он бог только для наивной малышки, которая никак не сдохнет внутри меня. А для меня Идол теперь что-то страшное, дьявольское, от чего надо бежать. Или безжалостно бороться. Я выбрала второе. На меня вдруг обрушилось понимание, что я хочу бить его в ответ, разочаровать, делать больно, играть с ним, как играл со мной, и оставить подыхать. Моя внутренняя девочка кричала, что так делать нельзя! Но я ее не слушала.
Вдыхала его запах, и по телу шел жар предвкушения, я испытывала огромное удовлетворение и прилив адреналина, когда со всей силы залепила Богдану пощечину, отбивая ладонь. Замерла с колотившимся сердцем, позволяя Идолу расслабиться, подпустила его близко и укусила, чувствуя привкус крови. Внутренняя влюбленная девочка испугалась, переживая за Богдана, и я хотела ее придушить. Он нарушил мое психологическое равновесие, и я хочу мести. Нет, я не хочу для него физической расправы или смерти. Я хочу его душевной боли.
Выбежала из подсобки, закрылась в туалете и долго умывалась холодной водой, споря со своей наивной половиной. Внутренняя дура кричала, что Богдан ни в чем не виновен. И я была с ней в чем-то согласна. Он не любил меня, я сама напросилась, сама отдалась и сама придумала мужчину, которого нет. Но я никогда не прощу ему то сообщение, где он цинично предложил мне избавиться от ребенка и просил не перекладывать его на него. Я бы с радостью забыла этот момент своей жизни, иногда мне хочется, чтобы у меня случилась амнезия, но, к сожалению, маленькая сероглазая девочка в моих снах не дает мне вычеркнуть из памяти мой грех, который я совершила. И я эгоистично хочу мстить Богдану.
Когда убирала в вип-комнате, нашла пригласительный на его бой. Хотелось порвать его и выкинуть, но его забыл Герман Маркович, и мне пришлось отнести билет ему.
— Ты не хочешь пойти на бой? — спросил он меня, задумчиво покручивая билет.
— Ммм, нет, уже не интересуюсь боями.
— Почему «уже»? А раньше интересовалась? — выгибая брови, поинтересовался Герман.
— Было дело, — усмехнулась.
— Ты все больше меня поражаешь. Откуда ты такая взялась? Всего девятнадцать лет, а в любви разочарована, боями интересовалась — когда только все успела?
Мужчина смотрел на меня с интересом, а мне нравилось с ним беседовать. Есть в нем что-то приятное. Может, я плохо разбираюсь в людях, но не чувствовала от него похоти или чего-то опасного. Герман в меру строг, требователен как начальник, но не противен. В его словах и действиях никогда нет подтекста. И глаза у него очень усталые, словно ему не тридцать девять, а девяносто, и на него давит какой-то груз, который нельзя скинуть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Герман крутил в руках бокал с коньяком, смотрел на меня, но казалось — сам где-то далеко.
— Так сложилось, — выдохнула.
— Бывает. Жизнь — та еще сука. У меня есть лишний билет на хорошее место, а пойти не с кем… Моя рациональная сторона не хочется выбрасывать приглашения или перепродавать. Потому что тогда мне придется сидеть рядом с совершенно незнакомым человеком, возможно, он будет мне неприятен. Поэтому я приглашаю тебя посетить со мной бой.
— Герман Маркович, это приглашение выглядит двусмысленно. Поэтому я вынуждена вам отказать.
Герман закатил глаза:
— Никого подтекста здесь нет, просто приглашение. Можешь считать это корпоративном для сотрудников или поощрением за хорошую работу. Или приказом начальника, который не обсуждается, — усмехнулся мужчина.
Если минуту назад это приглашение казалось мне абсурдным, то сейчас уже хотелось пойти на бой Идола с Германом.
Игра началась. И я была в предвкушении. Я хотела еще его эмоций.
* * *Смотреть на бой было тяжело. Нахлынули тяжёлые воспоминания, посетило дежавю. Внутренняя девочка вылезла наружу и во все глаза смотрела, как Идол проигрывает, и я никак не могла ее утихомирить до последнего момента боя, жмурилась, морщилась, когда Идолу наносили удары. Герман пытался меня приободрить, отшучивался, рассказывал, что это такая тактика вымотать соперника, а мне хотелось кричать: «Какая к черту тактика? Его же убивают!» И если вчера я испытала ненормальное удовлетворение от крови Богдана, то сегодня мне невыносимо больно.
Все прошло, когда Идол одержал победу. Внутренняя дурочка успокоилась и удовлетворенно выдохнула, позволив запихнуть мне ее куда подальше. Богдана награждали, поздравляли, он говорил благодарственную речь, а сам не сводил глаз с меня и Германа. Глаза злые, звериные, ревностные, убийственные, а во мне просыпается азарт. Ну что он мне сделает? Больнее и страшнее, чем раньше, уже не будет, поэтому я ничего не теряю.
— Вы знакомы? — вдруг спрашивает меня Герман, когда мы выходим на улицу.
— С кем? — делаю вид, что не понимаю.
Герман очень проницательный мужчина и многое читает между строк.
— С Идолом, — мужчина галантно открывает для меня двери, а сам заглядывает в глаза, которые я прячу.
— Нет, с чего вы взяли? Где я, и где Идол? Мне до него не дотянуться.
Мужчина прищуривается, а потом снисходительно улыбается, словно не верит мне. Он молча садится в машину, заводит двигатель и везет меня домой.
— Слишком много эмоций с его стороны к тебе, — произносит Герман, уверенно управляя машиной.
— Тут либо что-то личное, либо он на тебя запал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Скорее, второе.
— Тогда мой тебе совет, дружеский… — Герман задумывается. — Нет, это наказ начальника — не связывайся с ним, он использует девушек. Играет и выкидывает, — вполне серьезно, немного повышая для убедительности тон, произносит Герман.
Опоздал он со своими советами…
* * *Адам усердно печатает на моем ноутбуке контрольную, а я сижу на подоконнике, мешаю кофе и смотрю на заснеженный двор и молодую девушку с коляской — лет двадцать, не больше, а уже мама. И я могла быть мамой… Не знаю, почему моя память постоянно возвращает меня к этой мысли. Кажется, я помешалась, но мне все равно, я просто рассматриваю девушку с коляской и мешаю сахар.
