Забавная Библия - Лео Таксиль

Обращение её в соляной столп подтверждалось некоторыми иудейскими и христианскими писателями первых веков нашей эры. Иудейский историк Иосиф Флавий уверяет в своей книге «Иудейские древности», что он видел этот столп и что в его времена этот столп показывали всем желающим.

Скептики полагают, что местные евреи могли просто вытесать соляную фигуру и говорить, что это жена Лота. Немало было найдено скульптур из соли, которые просуществовали довольно долго. С другой стороны, святой Ириней пошел очень далеко, утверждая следующее: «Жена Лота не есть тленная плоть; но, оставаясь вечно в виде соляного столпа, она продолжает, однако, иметь свои обычные женские очищения». Знаменитый и очень авторитетный в католичестве богослов Тертуллиан в своей «Поэме о Содоме» утверждает то же самое с не меньшей уверенностью.

Но все это не было известно римлянам, когда они пришли в Палестину: когда они завоевали Иерусалим, у них не было ни малейшего желания отправиться взглянуть на чудесный соляной столп, и это по той простой причине, что никакого такого столпа не было. И ни Помпей, ни Тит, ни Адриан никогда не слышали ни о Лоте, ни о жене его, ни о двух дочерях, ни об Аврааме и вообще ни о ком из этого благочестивого семейства. И ныне паломники, отправляющиеся на поклонение библейским «святыням», в окрестностях Мертвого моря не находят никакой — ни соляной, ни смоляной — статуи. Местные мусульмане не догадались поставить что-нибудь, что удовлетворяло бы паломников. Но они показывают богомольцам дуб мамрийский, под сенью которого бог и два ангела съели целого теленка и невероятное количество хлеба, сыра, масла и сметаны.

Великий греческий географ Страбон, живший в ту эпоху, к которой христианская легенда относит рождение Иисуса, подробно изучал Малую Азию, и в особенности Палестину, которую описал самым тщательным образом. В частности, он изучил область Содома и Мертвого моря. Но он ничего не говорит ни о каком соляном столпе, который якобы видел Иосиф Флавий через несколько лет после него. То, что описывает беспристрастный путешественник Страбон, очень любопытно.

Процитируем Страбона: «Есть довольно много оснований заключить, что эта местность была добычей огня: обожжённые скалы, многочисленные трещины, испепелённая земля, реки, распространяющие отвратительный запах, и повсюду в окрестностях развалины человеческих жилищ. Все это заставляет верить тому, что рассказывают жители этих мест, а именно, что некогда здесь находилось тринадцать городов со столицей Содомом. Но вследствие землетрясения, извержений вулканов, а также потоков сернистых вод озеро поглотило эту страну, и одни лишь скалы сохранились, как свидетели катастрофы. Некоторые из городов были затоплены, другие брошены жителями, которые искали спасения и разбежались» (Страбон, «География», книга 16, глава 2). Это совсем не похоже на рассказ книги Бытие: «и пролил господь на Садом и Гоморру дождем серу и огонь от господа с неба».

Достойно быть отмеченным сказанное в четырнадцатой главе книги Бытие:

«в долине же Сиддим было много смоляных ям. И цари содомский и гоморрский, обратившись в бегство, упали в них, а остальные убежали в горы» (стих 10).

Библия сама признает, что почва здесь была смолистая ещё до катастрофы.

Ещё раз ученые имеют случай признать, что «божественный голубь» здорово посмеялся над «священным» автором. Вся природа этой пустыни носит следы какой-то геологической катастрофы, от которой должно было пострадать все живое, если только там что-нибудь жило. Так, Мертвое море, в которое впадает Иордан, имеет поверхность в 920 квадратных километров, 100 километров длины и до 20 километров в самом широком месте. Воды реки Иордан всецело поглощаются бессточным Мертвым морем. (Арабы называют его Бахр-Лут.) Вода эта испаряется, ибо иначе нельзя объяснить, куда она девается при неподвижном уровне озера. Он ниже уровня океана на 392 метра, при максимальной глубине почти в 400 метров. Жаркий и сухой воздух при единственном в своем роде давлении (793 метра) может поглощать невероятное количество водяных паров. Болотистые пласты в окрестностях, рассеянные повсюду массы смолистых веществ, частые землетрясения — все это показывает, что данная местность, вероятно, никогда не была обитаема. Органической жизни в удивительно соленом (до 26% соли) Мертвом море нет. Геологи видят здесь одну из глубочайших депрессий суши, провал земной коры почти на километр относительно прибрежной местности.

Причина этой депрессии не внешняя, а внутренняя.

Если уж очень желать верить, что «голубь» не мог посмеяться над «священным» автором книги Бытие, если желать во что бы то ни стало считать верной историю огненного дождя, упавшего с неба для истребления людей, виновных здесь в мужеложстве, а там в лесбийской любви, то надо все-таки признать, что бог, хотя он и неизменяем, все же немного приврал. Действительно, не он ли клялся Ною, что милосердие его никогда не позволит ему истреблять людей? Не он ли клялся, положа руку на радугу, не возобновлять потопа? Но клясться в отмене наводнений и заменять потоки воды потоками огня — честная ли это политика со стороны господа бога? Проследим дальше необыкновенный рассказ книги Бытие. «Священный» автор говорит, что Лот, не впавший в грех своих сограждан, был спасён от гибели, равно как и его заведомо непорочные дочери — девицы. Но автор тут же показывает прекрасные примеры добродетели в этой «святой семье». Подчеркнем, что новый библейский эпизод не содержит ни одного слова порицания по адресу трех содомских беглецов. «Божественный голубь» имеет свою особенность: он повествует о самых отвратительных непристойностях так спокойно, как будто ничего проще нет на свете.

Даже кровосмесительство кажется обыкновенным патриархальным обычаем в изложении «священного» автора.

Читатель извинит нам ещё одну цитату, но она необходима, и необходима в самом точном виде для того, чтобы показать, что такое «священное писание», самая священная из всех книг, основа и оплот самой благочестивой веры и трех религий — иудаизма, христианства и ислама.

«И вышел Лот из Сигора и стал жить в горе, и с ним две дочери его, ибо он боялся жить в Сигоре. И жил в пещере, и с ним две дочери его. И сказала старшая младшей: отец наш стар, и нет человека на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли; итак напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего племя.

И напоили отца своего вином в ту ночь; и вошла старшая и спала с отцом своим (в ту ночь); а он не знал, когда она легла и когда встала. На другой день старшая сказала младшей: вот, я спала вчера с отцом моим; напоим его вином и в эту ночь; и ты войди, спи с ним, и восставим от отца нашего племя. И напоили отца своего вином и в эту ночь; и вошла младшая и спала с ним; и он не знал, когда она легла и когда встала. И сделались обе дочери Лотовы беременными от отца своего, и родила старшая сына, и нарекла ему имя: Моав (говоря: он от отца моего). Он отец моавитян доныне. И младшая также родила сына, и нарекла ему имя: Бен-Амми, (говоря: он сын рода моего). Он отец аммонитян доныне» (Бытие глава 19, стихи 30-38).

Пусть этот текст был продиктован «святым духом» свыше, — это не мешает ему быть гнусным.

Приключение Лота и его дочерей не могло избежать справедливой критики Вольтера, которому мы и уступаем здесь место. Мысли этого великого человека интересны и ныне, ибо ещё живы религиозные предрассудки, правила веры и активные приверженцы религии, почитающие Библию как «святое божье слово».

«Библейский текст, — пишет Вольтер, — не говорит ничего о том, что сделал Лот, когда увидел жену свою, обращённую в соляной столп; он не приводит также имен его дочерей. Мысль напоить отца, для того чтобы „переспать с ним“ в пещере, довольно оригинальна. Библия совершенно не указывает, где они достали вина, но зато мы узнаем, что Лот воспользовался обеими своими дочерьми, совершенно не заметив ни их прихода, ни ухода. Очень трудно обладать женщиной, в особенности девственницей, и ничего не знать об этом. Вот случай, которому мы никак не можем подобрать объяснения. Непонятно также, почему дочери Лота так боялись за будущее человечества. Ибо уже Авраам родил Измаила от Агари, народы уже были рассеяны, а город Сигор, из которого вышли эти девушки, был совсем близко».

А к кому же обратились они за вином, если не к местным кабатчикам?

Вольтер обращает внимание на сходство этой истории с историей Мирры, родившей Адониса от своего отца Киниры. «Здесь, — говорит он, — подражание древней басне о Кинире и Мирре». Но в этой басне Мирра, по крайней мере, наказана за свое преступление, в то время как дочери Лота вознаграждены самым высоким, с богословской точки зрения, благословением: они делаются матерями многочисленного потомства.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ОКОНЧАНИЕ БЛАГОЧЕСТИВОЙ ИСТОРИИ О «СВЯТОМ ДРУГЕ БОЖИЕМ» АВРААМЕ.