Золотой мираж - Джудит Майкл

Клер и Эмма обменялись долгим взглядом.

— Как ты думаешь, — спросила тихо Клер, — не взять ли нам Ханну с собой в круиз?

— Думаю, что ей это очень понравится, — ответила Эмма.

— Но тебе-то понравится?

— Не знаю. Кажется, она больше времени с тобой проводила, а не со мной. Так что если ты намерена познакомиться с какими-нибудь мужчинами и повеселиться, она может стать проблемой.

Клер подняла брови:

— А ты намерена знакомиться с мужчинами и веселиться?

— Конечно. То есть — разве не для этого существуют круизы? Лорна и Мария и некоторые другие ребята были в круизах, и они говорят, что все они для этого и предназначены. Никто ради природы не едет. Ну, так они говорят.

— Мне кажется, что меня интересует именно природа, — пробормотала Клер. Но затем она вспомнила как агент бюро путешествий говорила ей: впечатляющая группа. А почему бы не познакомиться с новыми людьми? Если ты начинаешь жизнь заново, то все возможно. Разные люди отправляются в эти круизы: молодые и старые, чиновники и артисты, и отставные военные. И все они будут целую неделю вместе. Достаточно много времени, чтобы познакомиться и понять, кто может стать настоящим другом после возвращения.

Она снова поглядела на Ханну, которая самозабвенно взбивала белки в медной кастрюле. Я сделаю доброе дело для Ханны, если возьму ее в этот круиз, подумала она, и ведь она мне может тоже помочь. Она не отводила глаз от Эммы. На всякий случай.

— Ханна, — сказала она, — мы были бы очень рады, если ты присоединишься к нам, когда мы отправимся в круиз на Аляску, на пару недель.

ГЛАВА 4

Белый корабль сверкал на солнце, стройный и глянцевый посреди легко шлепающих серых волн гавани. Это был маленький плавающий город, с магазинами и бассейном, ночным клубом, двумя ресторанами и даже казино. У Эммы и Клер были две соседние каюты на верхней палубе, а у Ханны — на другой стороне.

— Здорово: такая громадная, — говорила Эмма. — Я бы здесь всю жизнь жила, хотя, конечно, наш новый дом мне тоже очень нравится. Я хорошо одета для ужина?

На ней было очень короткое красное шифоновое платье, юбка которого обвивала ноги во время ходьбы, и туфли с высоким каблуком. У нее были длинные, и стройные ноги, волосы сияли рыже-золотым цветом, а в ушах блестели хрустальные серьги-слезинки.

— Ты прекрасна, — сказала Клер. — Будешь звездой этого вечера.

Но когда они зашли вместе и метрдотель провел их к столу в центре зала, то внимание привлекали они обе.

— Разве не потрясающе, — зашептала Эмма, когда они двинулись мимо столов и головы сидящих поворачивались им вслед, — я чувствую себя королевой мира. И ты замечательно выглядишь. Просто здорово. Ты не думаешь, что мы отличная пара?

Клер ощутила прилив любви и признательности к ней. Как замечательно, когда тебя хвалит дочь. Эмма отдалилась от нее в последние несколько дней подготовки к плаванию, как будто, казалось Клер, она вдруг вообразила, что отправляется в свое первое путешествие сразу с двумя дуэньями. Но потом она снова повеселела и взахлеб принялась рассуждать, что они скоро смогут делать.

И теперь она казалась счастливой оттого, что сидит вместе с Клер в центре большой комнаты, и глядит на дам в сатиновых платьях и шелковых костюмах, на мужчин в тройках и с галстуками, на официантов в смокингах, которые наливали вино и разносили маленькие подносы с закусками. Звуки фортепьяно и флейты легко вплетались в беседу вместе со смехом и звоном посуды, а капитан корабля шел от столика к столику, приветствуя всех гостей.

Клер пыталась вместить в себя все это. Но не могла даже поверить в существование окружавшего ее мирка. С самого дня, когда она выиграла в лотерею, у нее было это ощущение: маленькой девочки, попавшей в чужой сказочный мир. Казалось, что она вдруг стала ровесницей Эммы, и они вместе ступили на берег страны чудес, переполненной такими вещами, которые она не могла вообразить себе даже в самых смелых фантазиях — ибо как она могла представить себе то, о существовании которого никогда не подозревала?

Даже теперь, через шесть недель после выигрыша, она не могла остановиться — все еще покупала и покупала вещи повсюду, накапливая сокровища, о которых раньше и не думала, как о чем-то ей нужном — но причем здесь это? — и громоздила их в шкафах и на полках, в ящичках и на столах, даже в гараже. И постоянно ходила по дому, следя, как прислуга все это чистит, и маникюрит газоны и устанавливает те покупки, которые в этом нуждались, и вечно гладила их, прижимала к себе — я владею этим, это мое — но даже и так почему-то не до конца верила в то, что все правда.

Увидев свое и Эммино отражение в овальном зеркале, она подивилась тому, как хорошо они вместе смотрятся — ее черное шелковое платье контрастировало с красным на Эмме, а их драгоценности ярко сверкали, улыбки были так же небрежны, а головы подняты столь же высоко, как и у всех в зале, как будто и они тоже принимают все как должное. Конечно, это было неправдой: все на корабле казалось им волшебством — их собственные просторные каюты, с отдельными гостиными и спальнями, и огромными иллюминаторами с роскошными шторками; широкая палуба полированного дерева, с рядами изящно изогнутых шезлонгов, чьи подлокотники соприкасались, как у старых друзей, пересказывающих свои секреты; звучное эхо в зале, выложенном кафелем, где от движения корабля рябило воду в бассейне; уютная библиотека, где на полках выстроились книги об Аляске. Клер внезапно вспомнила, как она сидела в Дэнбери Грэфикс за чертежным столом, и отчаянно трудилась над чужими, а не своими идеями, подавленная, но знающая, что никакой другой для нее работы нет и никогда не будет. Все это было меньше двух месяцев назад. Достаточно давно, чтобы успеть переделать жизнь.

— Как мило, — сказала Ханна, занимая свободный стул у стола Клер и Эммы, — обнаружить себя в таком месте, когда еще совсем недавно я думала, что скоро буду жить в чистом поле, а не в квартире. — Она улыбнулась Клер, а та ей, подумав, почему она не может так рассуждать о своих чувствах, как Ханна, Но она никогда не была способна говорить о себе; ей всегда казалось, что это никому не интересно, и боялась выпячивать свою персону, потому что другим могло стать скучно. Она всегда полагала, что лучше всего вести себя спокойней и с достоинством.

— Превосходно, — Ханна вздохнула, когда официант поставил перед ней стакан водки со льдом. Она увидела, как Эмма смотрит куда-то через весь зал и проследила за ее взглядом.

— А, правда, он красив? И он сам, кажется, заметил тебя.

Эмма отвернулась и покраснела:

— Я заметила их только потому, что они одни, как и мы. Все остальные сидят в компании.