Тварь (СИ) - Красовская Алефтина

По правую руку от сойлара стояла восхитительная в своей красоте вайрийка, и я решила, что эта женщина — мама Ниари. От трона в обе стороны стояли около двадцати вайров, приближённых сойлара.

Ниари шепнул:

— Сейчас мы подойдём к отцу, поклонимся, и я проведу тебя к трону. Стой смирно и смотри на меня, Са-Ша. Поняла?

Я кивнула, и Ниари улыбнулся, подведя меня к отцу. Вайр склонился в поклоне, и я последовала за ним. Сойлар встал и заговорил:

— Я принимаю твоё приветствие, сойл Ниарит. Да начнётся церемония.

Когда я услышала бархатистый глубокий голос сойлара Кайраны, по моей спине вновь побежали мурашки, и я вспомнила сон, в котором смерть голосом сойлара просила меня о спасении. Я украдкой взглянула на Кайрану и не увидела в его властной фигуре или на его лице признаков того, что этому облечённому властью и мощью мужчине нужна помощь.

Нир разогнулся, довёл меня до трона и оставил стоять рядом с своей матерью. Я посмотрела на женщину, ожидая увидеть брезгливость и презрение на её красивом лице, но она лишь мимолётно, почти незаметно улыбнулась и перевела взгляд на мужа и сына.

Я последовала её примеру. Ниари стоял на коленях перед отцом, а сойлар говорил на неизвестном языке. Его речь была похожа на песнопение или молитву, громкость голоса с каждой новой фразой увеличивалась, а толпа вайров потихоньку начинала подпевать и расшатываться из стороны в сторону. Всё это напоминало мне какой-то древний ритуал, и когда сойлар возвёл руки к небу, а со всех сторон начал появляться плотный чёрный туман, я испугалась и посмотрела на Нира. Он тихонько подпевал и одну за одной расстёгивал пуговицы широкого ворота, обнажая грудь. Когда голос сойлара заглушил даже рокот разбушевавшегося за гипостилем моря, а чёрного тумана стало так много, что он полностью закрыл собой потолок, я не выдержала шума и закрыла уши руками. Хотелось закрыть и глаза, но Ниари сказал, чтобы я смотрела на него. И я смотрела.

Сойлар опустил одну руку, а вторую распростёр над головой, шевеля пальцами, будто собирая туман в воронку. Вся эта чернота тут же устремилась в сторону сойлара, становясь всё плотнее и всё ниже опускаясь воронкой к его ладони. И когда острие черноты коснулось кожи сойлара, он нанёс удар Ниари прямо в грудь. Я вздрогнула от неожиданности и дёрнулась в его сторону, но меня удержала мать Ниари, больно схватив за запястье. Я повернулась к Ниари и меня накрыла мощная волна, разошедшаяся от него во все стороны, а весь чёрный туман вошёл внутрь Ниари и остался там, расплывшись безобразной грязной кляксой на груди.

Вокруг стало тихо, и я услышала, как громко колотится моё сердце. Я испугалась. Испугалась за Нира, и сейчас во все глаза смотрела, как он медленно встаёт и застёгивает пуговицы на вороте. Как он смотрит спокойным взглядом на отца, а тот небрежным жестом скидывает с головы Ниари обруч и надевает на его место что-то вроде изящной серебристой короны и громко говорит:

— Ты вступил в своё совершеннолетие, сойл Ниарит, наследник рода Лайонай и будущий сойлар Вайората. Неси свой титул гордо и достойно.

Ниари повернулся к толпе, и толпа возликовала, заиграла музыка, а из-за колонн начали вылетать небольшие диски с закусками и напитками. А я смотрела, как катится вниз по ступеням обруч Ниари, путаясь в складках воздушной ткани и слышала только звук "дзынь, дзынь-дзынь, дзынь". А когда обруч остановился у начала лестницы и замер, я будто вышла из оцепенения и подняла глаза. Ниари стоял напротив меня и улыбался.

— Церемония окончена, Са-Ша, теперь ты поцелуешь меня? — сказал вайр по-русски.

Я не успела ответить, как к нам подошёл отец Ниари:

— Твоей эйили должна была быть Изалай. Где она?

Нир довольно ухмыльнулся и ответил:

— С этой задачей прекрасно справилась человечка. Она — моя драгоценная игрушка, поэтому я хотел, чтобы в совершеннолетии меня сопровождал тот, кто мне дорог. Ты, должно быть, и сам заметил, как гладко прошёл ритуал. Вспомни, что случилось на твоей церемонии.

Сойлар почти незаметно поджал губы, по-видимому, выражая так своё недовольство. Удивительно скупой на эмоции, как фарфоровая кукла, ей-богу. Я позволила себе закатить глаза, о чём сразу же пожалела, наткнувшись на тяжёлый взгляд сойлара. Но в этот раз я решила не отводить взгляд и выдержать его до конца — по каким-то неведомым мне причинам ко мне пришла стойкая уверенность, что сойлар Лайонай не причинит мне вреда, и метка тут не при чём.

Первым не выдержал Нир, он резко дёрнул меня за руку и начал тянуть вниз по лестнице.

— Куда ты, Ниарит? — спросил сойлар, но прозвучало это так, будто Кайране на самом деле всё равно, куда идёт его сын.

— Я устал. Хочу побыть один.

— Прими поздравления и иди. Теперь этот народ, — обвёл рукой весь гипостиль сойлар, — не только мой народ, но и твой.

Ниари остановился, опустил голову и сжал челюсть.

— Хорошо, — наконец, принял решение вайр, — но только на час.

Ниари посмотрел на меня, усадил на ступеньку и приказал:

— Сиди здесь и никуда не уходи. Я приму поздравления и приду за тобой.

Я кивнула, а Ниари спустился вниз и затерялся в толпе. Я громко сглотнула и поняла, что безумно хочу и есть, и пить. Но к лестнице не подлетал ни один диск с едой, и я позволила себе крамольную мысль спуститься к подножию подиума, но Ниари, к которому присоединился отец, будто услышал мои мысли и повернулся. Мне тут же перехотелось, и я горько вздохнула.

Когда ко мне подошла мать Ниари, я не услышала и вздрогнула, услышав её мелодичный голос.

— Он убьёт тебя, — будничным тоном на чистом русском сказала она, — наиграется и убьёт.

Я повернулась к женщине, присевшей рядом со мной. Красивая, в кристально-белом пышном платье, она казалась ангелом, спустившимся с небес. Но меня почему-то затошнило при взгляде на неё, а интуиция буквально ревела: опасность, опасность! Мне стало безумно мерзко находиться так близко к этой вайрийке, и я отодвинулась. Та удивлённо посмотрела на меня и звонко засмеялась, в нашу сторону тут же устремились несколько пар заинтересованных глаз.

— У человеческих особей стойкая непереносимость нашего запаха, их тошнит и даже рвёт — начала разговор вайрийка и низко наклонилась, заглядывая мне в глаза, — как же ты умудряешься находиться в обществе сотен вайров и вайрини? Ниари что-то с тобой сделал?

Вайрини? Так их женщины правильно называются не вайрийки, а вайрини? Надо бы запомнить.

— Он просто долго охотился на меня, вот я и привыкла, — ответила я, удивляясь, почему продолжаю отвечать на её вопросы даже несмотря на то, что делать это совершенно не хочу. А мать Ниари снова рассмеялась.

— Но это совершенно невозможно, человечка. Я лично провела сотни экспериментов над человеческими особями, и ни один не увенчался успехом. Всех твоих соплеменников бесконечно рвало в моём присутствии, и в итоге они подыхали.

Я закрыла глаза и медленно вдохнула, перед глазами запрыгали мушки, а кулаки зачесались в стойком желании съездить по красивой вайрийской морде. Кое-как переборов себя, я открыла глаза и посмотрела на мило улыбающуюся женщину.

— В человеческой культуре белый цвет означает чистоту и невинность, — сказала я, внимательно изучая роскошное белое платье вайрини, — вам этот цвет совершенно не идёт, потому что вся ваша грязная тварья раса уже давно утонула в человеческой крови!

На красивом лице сойлари Лайонай застыла улыбка, она медленно встала.

— Нееет, — протянула женщина в каком-то только ей ведомом предвкушении, — пожалуй, я сама убью тебя, сука, и съем твоё сердце. И метка сына мне не помешает.

Вайрини отвернулась и спустилась вниз. А спустя пару минут присоединилась к мужу и сыну.

— Твари, — шептали мои губы неосознанно, — твари! Ненавижу!

Я вскочила на ноги и бросилась вниз. Я не хотела больше оставаться в этом мерзком месте, поэтому врезавшись в толпу вайров, повернула направо в сторону синеющего вдали моря, и побежала. Оказавшись снаружи, я сбежала по ступеням на террасу, засаженную кустарниками и деревьями, нашла укромный уголок и села на ступени, уходящие прямиком в чистую гладь Средиземного моря. Скинув изящные серебристо-голубые чешки с ног, я с удовольствием опустила ступни в тёплую воду и вспомнила, что видеозапись на чипе до сих пор работает. Отключив функцию, я услышала, как бешено колотится моё сердце и почувствовала накатывающую истерику. Мне было страшно, руки тряслись, а в голове крутилась одна единственная мысль: бежать. Бежать, как можно дальше, не оглядываясь и не думая о важности навязанной мне миссии. Я хотела спасти свою жалкую жизнь, поэтому связалась с генералом и, услышав воодушевленный голос Марка, тут же поняла, что помощи я от него не получу.