Она - Банана Ёсимото
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только я осознала, что реальным местом, где я обитала в этом доме, был сад, я тут же ощутила внутри себя мощный прилив сил. Пожалуй, можно даже было назвать это отвагой. Она как будто внушала мне: “Теперь я в полном порядке и могу двигаться вперед”. Я почувствовала, как эта земля надежно поддерживает меня. Да, этот сад всегда любил меня. Каждый раз, гуляя здесь, я ощущала его радушный прием. Тут я провела чудесное время. Я отчетливо вспомнила все вплоть до лиц супругов-садовников, с которыми мы были друзьями.
Сейчас этот сад пребывал в запустении и совершенно изменился, но мне его тропинки казались такими же красивыми, как и тогда.
— До недавнего момента я то и дело была в мрачном и унылом настроении и просто начисто позабыла о том, как сильно любила это место. Когда я ступила на эту землю, я почувствовала себя так, словно кто-то крепко обнял меня. Хорошо, что мы приехали сюда. Сё-тян, спасибо, — с благодарностью сказала я. — Родители были постоянно заняты, и я всегда пропадала в саду, была вся черная от загара. А еще супруги-садовники, которые приходили раз в месяц, очень любили и баловали меня. Угощали меня сладостями, и я завтракала вместе с ними. Жена даже стала готовить порцию бутербродов специально Для меня. Интересно, что теперь с этими милыми людьми. Если бы могла, я хотела бы повидать их, поблагодарить и попросить прощения.
Вместе с ними я выдергивала сорняки, выращивала ипомеи, ловила насекомых, запоминала секреты по уходу за растениями. Они научили меня разным премудростям: и как разводить розы, и как строить арки. Тогда в детстве я даже мечтала стать садовником, и потому-то, кстати, мне и хотелось поехать к бойфренду в Тоскану: там ведь у него огромная оливковая плантация. Я совершенно об этом забыла. Почему так произошло? Ведь это было так важно, так дорого для меня. Я очень дорожила своей мечтой и, никому не рассказывая, хранила ее внутри себя. Может, как раз поэтому я и начисто позабыла о ней. Ведь узнай моя мама, что я выбрала профессию садовника, она бы не сильно обрадовалась.
Сёити крепко обнял меня.
Я подумала о том, что меня сейчас вдвойне крепко обнимают. И сад, и Сёити.
— Не то чтобы мне жаль тебя. Просто это невыносимо. — Голос Сёити дрожал.
— Разве это не жалость?
Потом, когда в объятиях Сёити я смотрела на небо поверх его плеча, в памяти возникли новые воспоминания. Я возвратилась мыслями к папе.
Я припомнила, что когда-то меня вот так же обнимал мой отец и с таким же настроением я смотрела на небо, когда мы вместе гуляли в саду.
Как-то утром на исходе лета мы с папой собирали семена ипомей. Папа был очень подавлен, и я поинтересовалась, в чем дело. И тогда он сказал:
— Знаешь, похоже, маме я больше не нужен. Так что...
— Ты имеешь в виду развод? — будучи весьма разумной для ученицы начальной школы, вполне конкретно спросила я.
— Не-ет, думаю, что официально я не выпишусь из семьи. Просто я, скорее всего, буду жить отдельно, — ответил он.
— В таком случае я уйду вместе с тобой. Мама слишком занята, к тому же у нее есть брат со своей женой, так что ей, наверное, не будет одиноко. Даже если нам придется тесниться в комнатенке размером в четыре с половиной дзё[6], я все равно уйду с тобой, — заявила я.
Папа ненадолго закрыл глаза, а потом горько заплакал, прикрыв лицо руками. Какое-то время он рыдал, захлебываясь от слез, а я крепко сжимала его ладонь. Не показывая лица, папа нагнулся и крепко обнял меня, чтобы я не видела его заплаканных глаз.
— Папа тоже никому не отдаст Юми-тян. Даже если наша семья распадется, ты
папина дочка. В тот момент я вот так же, как сейчас, смотрела на небо. С той же печалью.
Что-то рушилось в моей жизни, и я внимательно наблюдала за этим.
— Папа, я думаю, что в крайнем случае тетя приютит нас на какое-то время. Пока не подыщем себе жилье, давай весело поживем все вместе в доме Сёити, тети и дяди, а? — предложила я.
— Да, если так получится, как было бы здорово... — с грустью промолвил отец, — как было бы хорошо...
В итоге темы развода и отдельного проживания тогда сошли на нет. Папе просто выделили свою личную комнату, и он стал вести обособленную жизнь внутри семьи, хотя я была крайне разочарована таким исходом.
Я вспомнила папины слезы и зарыдала.
Сёити крепко держал меня в объятиях, пока я не перестала плакать. Небо, затянутое тяжелыми тучами, постепенно прояснилось. Это путешествие тоже скоро подойдет к концу, подумала я. Однако все к лучшему. Ведь здесь ко мне вернулись мои самые важные воспоминания о том, что было для меня дороже всех сокровищ.
Письмо от Кума-сан пришло, по-видимому, вечером того же дня. Вернувшись в свой номер в отеле, я сразу же уснула, так как, похоже, не на шутку устала и поэтому ничего не знала. Но утром за завтраком Сёити сообщил мне, что созвонился с ней и лично договорился о встрече.
За шведским столом в отеле было немноголюдно, на столах были красиво расставлены серебряные тарелки, полные фруктов, яиц, овощей.
Я встала утром чуть свет, так как рано легла спать накануне. Приняв душ, позвонила Сёити, и он пригласил меня вместе позавтракать. К тому времени мои опухшие глаза вернулись к своему прежнему состоянию.
— Сегодня мы сможем встретиться с Кума-сан? — поинтересовалась я.
— Да, я договорился на первую половину дня. По всей видимости, мы можем поехать вместе. Если, конечно, ты не против, — сказал Сёити.
— Совершенно не против! К тому же вместе лучше.
Казалось, что свежевыжатый сок просочился сквозь все мое тело. Так как я встала довольно рано, я чувствовала, как что-то движется внутри меня. Ощущение было такое, словно на свободу выпустили нечто, долгое время томящееся взаперти.
— Я рассказал ей, что вчера мы ездили в твой дом. на что Кума-сан сказала, что ей тоже придется набраться смелости, чтобы теперь посмотреть в лицо тому, что тогда случилось, но если уж ты проявила такую невероятную отвагу, то дать достойный ответ — это ее работа. Я думаю, она прекрасный человек. Мне показалось, что она вполне нормальная и не отличается подозрительностью.
— И лицо у нее довольно приятное, да? Я побывала дома, и теперь мне еще сложнее поверить в то, что моя мама совершила такое...
— Знаешь, матушка говорила, а она, в свою очередь, слышала об этом от бабушки, что если посещать школу магов и изо дня в день учиться всевозможным фантастическим вещам, то постепенно может поехать крыша и ты начинаешь видеть все вокруг в виде символов. Хотя и сам по себе Турин определенно является местом с весьма глубоким смыслом. Что ни говори, под этим городом вроде как полным полно мумий.
Матушка в последние годы стала понимать это. Твердила, что если ты начинаешь видеть смысл всего, что попадает в поле зрения, то тебе сразу же становится понятным, что хорошо, что плохо и как сделать разумный выбор, и ты осознаешь, что только сам можешь умело повернуть любую ситуацию в свою пользу. Однако для этого необходимо тренировать и закалять свой организм. В противном случае нагрузка на мозг будет слишком тяжелой, что может привести к страшному жару. И если в таком состоянии тебе вдруг померещится, что ты обязан прямо сейчас убить человека, то для тебя это не будет невозможным.
А вот если поддерживать свой организм в порядке, то он сам будет сигнализировать о том, что что-то не так, и это не даст тебе окончательно свихнуться. Поэтому матушка никогда не пренебрегала поддержанием и сохранением своего здоровья.
Что же касается твоей мамы, то она не видела ничего страшного в том, чем занималась, и, как ни странно, дошла до того, что считала это просто жизненно необходимым. Однако, несомненно, если бы она была жива, думаю, она согласилась бы, что эти доводы резонны. В том мире, в который она верила, убить человека прямо на месте было вполне естественным.
— Как же я этого не замечала? Ведь так оно и было... — изумилась я. — Какая же я была дура...
— Нет, любой мог бы оказаться на твоем месте, — возразил Сёити. — Вчера я уже говорил тебе, что каждый из нас хочет верить в своих родителей, и какими бы странными они ни были, мы не думаем о том, что они способны на такое. Наверное, наши глаза словно затянуты пленкой. Может, мы просто хотим любить их, наших родителей. В этом все дело. Чужие люди наверняка все видели и понимали, но не сказали ни слова, потому что их это не касалось и им было все равно.
— Вот оно что, я хотела любить ее. Та девочка-подросток, которой я была тогда, просто терпеливо ждала, делая вид, что ничего не замечает. Ждала, что счастливые времена вернутся. — Из моих глаз вновь закапали слезы.
В лучах утреннего света я, несмотря на слезы, спокойно наблюдала за тем, как все естественно встает на свои места. Небольшие отклонения от нормы когда-нибудь неизбежно приводят к отклонениям необратимым. Пока отклонения незначительны, окружающие, по возможности, не хотят их замечать и окончательно свыкаются с тем, что ситуация начинает стремительно ухудшаться.