Побег Джорджа Блейка - Шон Бёрк

Прошло некоторое время. Как-то Стэн постучал в мою дверь.

— Шон, — начал он без предисловий, — ты пробыл в Москве уже восемь месяцев, лето кончилось, отпуск ты провел отлично, пора подумать о твоем будущем.

— Я уже давно ни о чем другом не думаю.

— Мы тоже думали об этом и пришли к выводу, что ты должен оставаться в Советском Союзе по крайней мере еще пять лет.

Эти слова поразили меня, как громом. Я онемел. Такое же ощущение было у меня, когда судья в графстве Суссекс огласил приговор: семь лет тюрьмы. Я чувствовал, что багровею от гнева.

— Не воспринимай это слишком болезненно, — попытался утешить меня Стэн.

— А как, ты считаешь, я должен это воспринимать?

— Но ведь нет другого выхода, — и голос и вид Стзяа выдавали сильное волнение.

— Нет другого выхода? С самого начала, еще в Берлине, я совершенно однозначно заявил, что намереваюсь пробыть в СССР только несколько месяцев, а затем вернуться в Ирландию. И тогда вы согласились с этим!

— Правильно, Шон, — голос Стэна был вкрадчивым, он пытался меня успокоить, — но с тех пор многое изменилось. Куда бы ты ни подался, тебя везде опознают. От твоих действий зависит безопасность почти десятка людей. Это — большая ответственность.

— Ты что же, предполагаешь, что я настучу полиции на своих друзей, если меня арестуют?

— Конечно, нет, Шон. Я абсолютно уверен, что ты не предашь друзей даже под пыткой. Но, к сожалению, тобой будут заниматься не обычные полицейские. Люди, которые начнут тебя обрабатывать, будут использовать более утонченные методы. Они заставят тебя принять препарат, под воздействием которого ты расскажешь им все, сам того не желая.

Мой скептицизм, очевидно, нетрудно было прочесть по выражению моего лица, так как Стэн продолжил свои увещевания.

Теплота в тоне Стэна была подлинной. Было видно, что он выполняет свою миссию без большого удовольствия. Контуры определенного плана начали постепенно формироваться у меня в голове. Я решил тянуть время.

— Что ж, — я пожал плечами, — а как бы ты себя чувствовал, если бы тебе объявили, что придется пять лет жить там, где ты не хочешь?

— Но пойми, Шон, мы гарантируем, что ты сам сможешь выбрать место жительства. Любой город в каждой из 15 республик открыт для тебя. Мы поможем тебе сделать карьеру в издательском деле.

На этом наша беседа со Стэном закончилась. Как только за ним закрылась входная дверь, в мою комнату зашел Блейк.

— Как я понимаю, у вас со Стэном был очень содержательный разговор?

— Премилая беседа. Меня только что приговорили к пяти годам тюремного заключения.

— Я бы не был так категоричен. Ведь тебе разрешили поселиться в любом месте Советского Союза, а ведь это громадная страна.

— Если меня заставляют жить здесь помимо моей воли, я чувствую себя заключенным. Размеры тюрьмы не имеют значения.

Было видно, что последнее замечание сильно задело Блейка.

— Если ты вернешься в Ирландию, тебя сразу выдадут англичанам и ты все равно окажешься в тюрьме, — сказал он.

— Будь у меня выбор, я бы предпочел провести пять лет в любой английской тюрьме на овсянке и гуляше, чем жить здесь, купаясь в шампанском и объедаясь икрой!

— Ты действительно так думаешь?

— Да, это та цена, которую я готов заплатить за возможность вновь жить среди своих соотечественников.

— Но ведь тебе обещали, что ты сможешь вернуться домой через пять лет! — Блейк все больше распалялся и почти уже перешел на крик.

— Ради бога, не считай меня полным идиотом, допусти на минуту, что и у меня есть мозги! — Я тоже повысил голос. — Если меня держат в заточении сейчас, кто даст гарантию, что положение изменится через пять лет?

— Кто знает, — возразил Блейк, — быть может, через несколько лет положение изменится.

— Единственная возможность вернуться на Британские острова и не сесть в тюрьму появится у меня, только если англичане совершат коммунистическую революцию.

А я не хочу, чтобы это случилось, потому что в таком случае Великобритания станет таким же дерьмом, как и эта забытая богом страна. Вот тогда у меня не будет никакого желания возвращаться туда.

Блейк поднялся, и было видно, что ему стоит больших усилий сдерживать себя.

— А что тебе, собственно, не нравится в СССР? Здесь ты, по крайней мере, свободен.

— Свободен?! — Я иронически засмеялся. — Ты издеваешься над словом «свобода». Никто не свободен в этой стране. Русские даже не знают, что это слово означает. В СССР только один разум и одна совесть — коммунистическая партия. С людьми обращаются, как с детьми. Все только получают указания, что говорить, что думать, что чувствовать. Люди читают в своих так называемых газетах только то, что партия заставляет их читать, они слушают по Московскому радио только то, что их заставляют слушать, они смотрят по телевидению только то, что партия заставляет их смотреть. И боятся жаловаться. Все здесь запуганы и угнетены, хотя полностью и не сознают этого, потому что не знают другой жизни.

Меня трясло от волнения и злости, и Блейк видел это.

Весь следующий день Блейк читал полученную от Стэна книгу «Тень шпиона». Утром он передал книгу мне. Ее автором был отставной офицер английской разведки Э. Кукридж. В ней была описана практически вся жизнь Блейка, начиная с детства, проведенного в Голландии, и кончая побегом из тюрьмы Уормвуд-Скрабс. В разделе, касавшемся его службы в Берлине, утверждалось, что Блейк сообщил КГБ о «берлинском туннеле».[6] Этот туннель был прорыт при участии английской разведки и ЦРУ с территории Западного Берлина в направлении ГДР, чтобы скрытно подключиться к телефонным кабелям, связывающим Восточный Берлин с Москвой. По словам Кукриджа, этот туннель стал источником ценной информации для Запада и использовался довольно продолжительное время, пока его «не предал Блейк». Операция «Туннель» рассматривалась тогда как один из величайших триумфов западных спецслужб.

Я кончил читать книгу в тот же вечер и отдал ее Блейку.

— Так, значит, это ты сообщил КГБ о туннеле? — спросил я.

— Мой друг, КГБ узнал о нем от меня еще до того, как первая лопата коснулась земли, — сказал Блейк с важным видом.

Я попытался как можно более естественно выразить свое удивление и восхищение:

— Значит, все эти совершенно секретные телефонные переговоры, которые подслушивали американцы и англичане, специально готовились КГБ для дезинформации?

— Естественно, — с торжеством в голосе объявил Блейк и вернулся к бумагам, которые лежали у него на письменном столе.

Стэн пришел еще раз в пятницу. Общаясь с Блейком и сотрудниками КГБ, я усвоил по крайней мере один урок — необходимость знать планы и замыслы реального или потенциального противника. Я надел тапочки и прошел на кухню. Стоя рядом с дверью, я напряженно вслушивался в разговор. Сначала Стэн и Блейк обсуждали предстоявший повторный визит г-жи Блейк в СССР. Когда этот вопрос был решен, Блейк перешел на шепот, и речь пошла обо мне.

— Теперь о нашем друге. Когда ты ушел в понедельник вечером, я, как и обещал, зашел к нему. У нас состоялся пространный разговор о том, что ты сообщил ему. Он хотел принять твое предложение, в этом у меня нет сомнений. Сказал, что возьмется теперь всерьез за русский. Я был даже удивлен. Но вот в среду я дал ему почитать «Тень шпиона», где, как ты знаешь, речь идет и о нем. После этого его взгляды резко изменились. Он стал ненавидеть Советский Союз и воспылал желанием вернуться на Запад. В нем произошла невероятная перемена, и я догадываюсь почему. Никакой ненависти к СССР он не испытывает. Он просто понял, что на Западе может здорово заработать на всем этом деле.

За дверью воцарилось молчание. Не дождавшись какой-либо реакции от Стэна, Блейк продолжал:

— Мы должны учитывать, Стэн, что сейчас весь мир считает мой побег операцией КГБ, а нашего друга только исполнителем. Это высоко подняло престиж всей службы. Если ему разрешить вернуться на Запад и обнародовать свою версию, этому престижу будет нанесен ущерб.

Как представляется мне, выход только один. Ты должен прямо сейчас пойти к нему и объявить, что ему придется оставаться в СССР по крайней мере пять лет, хочет он того или нет. Если ты не против, я могу сам пойти к нему и сказать это. Впрочем, есть и другой вариант… Радикальный…

…Я поспешно прошел в свою комнату, сел и уставился в пол. Моим первым инстинктом было бежать. Но куда? Я находился в чужом городе, в чужой стране, среди чужих людей. Мне не у кого было просить помощи. Я никогда не вредил и не собирался вредить Советскому Союзу, но несколько предательских слов Блейка сделали из меня врага этой страны.

Как только Стэн ушел, Блейк пригласил меня к себе в комнату и предложил выпить шампанского. Он был сама любезность и благодушие.