Вулкан любви - Патриция Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отправьте этого шалопая за мазью. Пусть одна из ваших сестер придет сюда на подмогу, а сами ступайте спать, иначе нам придется лечить и вас.
Саманта без выражения моргнула, кивнула и исчезла. Слоан не понял даже, собиралась ли она выполнить все его распоряжения или ограничится теми, с которыми была согласна. Ему некогда было думать об этом. Рэмси попытался подняться и улизнуть. Толботт повернулся и пнул его в зад – для острастки.
– Только посмей использовать это виски для чего-нибудь, кроме медицины, – и я перережу тебе горло. Когда она принесет воду, добавь немного виски в каждую чашку и напои всех, кто не спит. Им надо много пить.
Слоан чувствовал, что миссис Нили смотрит на него из дальнего угла комнаты, но что за дело ему до этого? Он хотел прибить Джо, когда найдет, а сейчас следовало позаботиться об этих проклятых пришельцах, которых он у себя даже видеть не хотел.
Он знал, оставляя женщин на своем участке, что они принесут только лишние хлопоты. Знал – и позволил им остаться. Да, за эту ошибку он еще не раз поплатится!
Слоан опустился на колени рядом со всхлипывающей женщиной, качающей свое безмолвное дитя. Ее боль и страдание вдруг пронзили его до глубины души. Глядя на умирающего ребенка, ему захотелось взвыть от этой боли, закричать во весь голос и рыдать вместе с матерью, изливая вскипавшую внутри дикую и бессильную ярость. Эти безжизненные глаза, это лицо, забрызганное кровью тельце на мгновение вызвали у него в памяти образ маленького Аарона, и Слоан содрогнулся от муки.
Об этом думать нельзя. Ни о чем таком думать нельзя. Он все равно ничего бы не сделал. Дети умирали во все времена. Остановить этот процесс невозможно. Он не сумел спасти даже собственного сына – как можно спасти кого-то еще? Будь все проклято, ведь он же сам убил сына! Обратились бы в бегство эти добрые рыдающие здесь женщины, если бы они знали?
Слоан скорее почувствовал, чем услышал Саманту за своей спиной. Он взял у нее кувшин с водой, чашку и отправил за ложечкой. Почти бессмысленно давать ребенку воду, но это хоть как-то отвлекло мамашу, на время она даже забыла о своей беспомощности. Может быть, лихорадку удастся купировать, может быть, нет. Все теперь в руках Божьих.
Он не верил в Бога, но легче упрекать кого-то невидимого, нежели себя. Он упрекал себя слишком долго, месяцы и годы, бранил судьбу, проклинал всех богов на небесах. Теперь – все равно. Он просто делал то, что должен был делать.
Постепенно переходя от больного к больному, раздавая воду, смешанную с виски, втирая мазь в кожу, истерзанную так, что несчастные стонали от одного его прикосновения, Слоан чувствовал, как Саманта тенью двигалась следом, без слов подавая необходимое. Он нахмурился и, закончив с очередным пациентом, быстро обернулся, чтобы перехватить ее взгляд до того, как она опять ускользнет.
Выталкивать девушку Слоан не собирался – для этого он достаточно владел собой. Он просто указал на дверь и сказал:
– Вон!
С губ Саманты чуть не сорвалось какое-то возражение, но, видимо, что-то озадачило ее в его лице, она повернулась и вышла. Слоан мельком взглянул на Элис Нили. Потом, уже не обращая на нее внимания, принялся за работу. Но необходимость сделать что-либо, что бы она одобрила, осталась.
И при этом он не нуждался в одобрении женщин. Не хотел он и того, чтобы отель был переполнен больными оспой. Черт побери! Он вообще ни в ком не нуждался, но странным образом был теперь привязан к ним. Все, что ему оставалось, – это вновь поставить этих глупцов на ноги, а потом спустить со своей горы вниз.
* * *Слоан спал в одном из кресел в салуне, когда около полудня пришли Саманта с Гарриет. Он слышал, как женщины, шепотом подбадривая друг друга, обменивались наставлениями, и удивлялся сквозь сон, зачем они так себя утруждают. У этих Нили и так все в полном порядке. Можно было спокойно отправляться в постель, прихватив бутылку доброго бургундского, как чуть раньше это сделал Рэмси.
Он открыл один глаз и увидел женщину, которая по-прежнему качала своего ребенка. Теперь она, вероятно, делала это просто по инерции. А еще говорят, что женщины – слабый пол. Он фыркнул и открыл другой глаз. Слабый, черт побери! Да они посильнее буйволов, когда задумают что-нибудь. Уж он-то знает!
Слоан покачался в кресле, не замечая очаровательных близняшек, которые смотрели на него во все глаза. Саманта уже стояла на коленях рядом с женщиной и ее ребенком. Он же один раз отослал ее домой! Какого дьявола она не понимает, что торчать тут бессмысленно? Что за необходимость смотреть, как умирают люди?
В душе его все оборвалось, когда обе женщины посмотрели на него с надеждой. Не было никакой надежды! Не было ни единой чертовой вещи, которую можно было бы сделать для этих людей! Он взял ребенка из рук матери, осмотрел его тщедушное, извивающееся тельце, ощущая, как буйствует лихорадка, заглянул под веки и покачал головой. Передав ребенка в руки Саманты, Слоан указал скованной ужасом женщине на тюфяк. Возможно, мать еще удастся спасти.
Прижав малыша к груди, Саманта наблюдала, как Слоан Толботт, переступая через спящих, щупал влажные лбы и приподнимал слабых, чтобы дать им напиться. Ребенок в ее руках не шевелился, но она тем не менее ободрила беспокойную мать. Женщина вскоре затихла и забылась тяжелым сном. Саманта теснее прижала маленького. Дыхание его было частым, пеленки сухими. Плохой признак.
Саманта вряд ли годилась для работы сестрой милосердия и потому решила остаться за пределами импровизированного лазарета. Мать с двойняшками вполне могли справиться и без нее. Но уйти сейчас она не могла.
Вернулся Слоан и показал ей, как напоить ребенка, который уже не мог глотать. Она обтерла его влажным полотенцем; пустулы на нежной коже легко вскрывались. Сердце кровью обливалось, когда маленькое тельце корчилось от боли, которую она причиняла. Холодная вода успокоила его, но Саманте казалось, что он не спит.
Слоан велел установить в салуне карантинный режим, разрешив входить внутрь только тем, кто вакцинирован. Очень немногие из вновь прибывших получили это право. Они носили в ведрах горячую овсянку и подносы с галетами для здоровых, охлажденное картофельное пюре – для больных. Саманта откусывала галеты и пробовала кормить ребенка пюре. Слоан же просто – в который уже раз! – осматривал инфицированных одного за другим.
Саманта решила, что эпидемическая вспышка достигла своего пика после полудня, когда большая часть переселенцев заполнила салун и стала размещаться в холле и ниже. Она молилась, чтобы местные жители оказались вакцинированными – или не входили в контакт с больными, поскольку у нее не хватит сил пройти все это снова, если инфекция через несколько дней распространится по поселку.