Немного скандальный - Бэлоу Мэри

Однако в голосе ее особой радости не чувствовалось.

– В Бате всех хорошо принимают, тетушка, – улыбнулся Джошуа. – Он сейчас не считается таким модным курортом, как раньше, особенно среди молодежи, так что всех здесь встречают с распростертыми объятиями.

– Что ж, по крайней мере тут есть молодые девушки, – проговорила тетушка. – Сестры Дарвин, например. Такие приятные девицы.

– Совершенно верно, – согласился Джошуа. – Но я с трудом их различаю, хотя они и не близнецы.

– И мисс Холт-Бэррон очень хороша собой, – гнула свое тетушка.

– Да, довольно мила, и при этом всегда приветлива и любезна, – подхватил Джошуа. – По-моему, она помолвлена с мистером Фредериком Уиткрофтом, сыном виконта Митчелла.

– Вот как? Что ж, самые красивые девицы всегда самые шустрые. Вот уж чем леди Фрея Бедвин не отличается, так это красотой. – В голосе тетушки прозвучали едва заметные резкие нотки.

Джошуа поджал губы.

– Пусть она и сестра герцога, герцога Бьюкасла, насколько я помню? – продолжала тетушка. – Однако титул еще не делает ее завидной невестой. Ведь ей, должно быть, уже двадцать пять, а то и двадцать шесть, но она, к сожалению, ужасно некрасива, если не сказать уродлива. Один нос чего стоит.

Джошуа подумал, что нос у леди Фреи очень симпатичный, а волосы просто роскошные, особенно когда развеваются на ветру.

– А я слышал, что ее считают хорошенькой, – возразил он.

– По доброте душевной уродин всегда называют хорошенькими, – заметила тетушка. – Ты катался с ней вчера верхом, Джошуа, не так ли? Не кажется ли тебе, что это несколько неприлично?

– Мы поехали кататься верхом ввосьмером, – пояснил маркиз, внутренне усмехаясь. Как обычно, тетушка нутром учуяла что-то неладное и решила выяснить что к чему, – а галопом скакали вдвоем, поскольку ни леди Фрею Бедвин, ни меня не устраивал тот темп, который задали остальные. Она оказалась отличной наездницей.

– Поскольку я лучше тебя знаю жизнь, Джошуа, – ласково проговорила тетушка, – считаю своим долгом предупредить тебя о том, что некрасивые старые девы способны пускаться на хитрость, когда им не удается заманить завидного жениха в свои сети обычным способом. Леди Фрея Бедвин может заявить, что ты ее скомпрометировал, и тебе придется сделать ей предложение.

Джошуа не сдержал улыбки, вспомнив о первой встрече с леди Фреей на постоялом дворе, а затем о вчерашнем поцелуе на белой скале. Интересно, оценила бы она шутку, если бы он ей рассказал о том, что только что заявила тетушка, или же ее захлестнула бы ярость?

– Можешь улыбаться сколько угодно, Джошуа, – обиженно проговорила тетушка, – но не говори потом, что тебя не предупреждали. – Не буду, тетушка, – пообещал Джошуа.

– Как летит время, – продолжала она. – Даже не верится, что Констанс уже двадцать три. Ей давно пора замуж, а мне – иметь внуков, которые скрасили бы мою старость. Однако трагические события в семье помешали бедной девочке создать свою семью. В тот год, когда она должна была выйти в свет, умер Алберт, и с тех пор здоровье не позволяло мне привезти ее в Лондон на светский сезон. Когда же наконец-то я смогла вывезти Констанс и Частити в свет, умер Холлмер. И теперь я не знаю, когда мои дорогие девочки смогут устроить свою жизнь. Что касается Пруденс…

Она тяжело вздохнула и замолчала. Джошуа понял, к чему тетушка клонит, но вынужден был выслушать ее до конца.

– Да и тебе пора подумать о женитьбе, Джошуа, – продолжала тетушка. – Тебе уже двадцать восемь, и ты теперь маркиз Холлмер. Твой долг – дать Пенхоллоу наследника и проследить за тем, чтобы твои кузины ни в чем не нуждались, поскольку по закону ты являешься их опекуном, за исключением, естественно, Констанс, которая достигла совершеннолетнего возраста и вправе сама распоряжаться своей долей наследства. Пора тебе уже оставить увлечения молодости и остепениться. Я не браню тебя за то, что ты бросил отчий дом в поисках приключений, Джошуа, хотя Алберт никогда так не поступал, не бросал ни свой дом, ни своих родителей, ни своих сестер, но прошу тебя, не забывай о своем долге и не сердись на свою тетю, которая всю жизнь любила и воспитывала тебя.

– За исключением первых шести лет, тетушка, – тихо, но твердо проговорил Джошуа, – когда были живы мои мама и папа.

– Упокой, Господи, их души, – подхватила тетка. – Так у тебя есть на примете девушка, на которой ты хотел бы жениться?

– Нет, – ответил Джошуа. – Но как только появится, тетушка, я вам сообщу. Однако в ближайшем будущем это вряд ли произойдет. А что касается моего опекунства над Частити и Пру… я оставил их в Пенхоллоу на ваше попечение. И Констанс тоже.

– Я знаю, что ты их любишь, дорогой Джошуа. – В ее печальных глазах вдруг зажегся огонек. Похоже, тетушке пришла в голову какая-то идея. – Как было бы замечательно, если бы в тебе проснулись нежные чувства к Констанс. Ведь она такая разумная, такая славная девушка и такая красавица, не правда ли? Ты ей всегда нравился, да и она тебе, насколько я помню. Как было бы великолепно… нет, не великолепно, а правильно, если бы ты женился на сестре тех, кого опекаешь. И как это мне раньше в голову не пришло?

– Но Констанс моя двоюродная сестра, тетушка, – заметил Джошуа.

– Ну и что с того? Двоюродные братья и сестры очень часто женятся, – возразила она. – Этот брак был бы выгоден всем, Джошуа, и разумен. Посуди сам, и титул, и земли, и состояние остаются в одной семье, равно как и обязанности и ответственность.

– Я никогда не оставил бы ни вас, ни Констанс, ни остальных моих кузин без гроша, – заметил Джошуа. – Так что не стоит навязывать мне одну из ваших дочерей.

– Навязывать? – тихо переспросила тетушка и, откинувшись в кресле, вытащила из кармана носовой платок с траурно-черной каймой и поднесла к губам. – Я предлагаю тебе свою дорогую Констанс, а ты обвиняешь меня в том, что я тебе ее навязываю? Какой же ты неблагодарный, Джошуа! Впрочем, ты всегда был таким. С самого детства. А когда вырос, отблагодарил своего дядю за гостеприимство тем, что уехал в деревню и стал работать плотником. Подумать только, плотником! А потом то уезжал, то возвращался, якобы затем, чтобы навестить Пруденс… Не хочу даже вспоминать о твоем отвратительном, бесстыдном поведении! А когда Алберт отправился к тебе, чтобы высказать все, что он о тебе думает… Впрочем, не буду об этом. Я старалась забыть эти мучительные воспоминания и простить тебя. Так велит мне мой христианский долг. Я считала, что за пять лет, за все то время, пока мы не виделись, ты повзрослел, возмужал и образумился. И доверилась тебе настолько, что предложила тебе в жены собственную дочь. А ты заявляешь что я тебе ее навязываю?

Тетушка съежилась, отчего показалась вдвое меньше ростом – фокус, который она всегда проделывала, чтобы возбудить к себе жалость, вызвать раскаяние и подавить протест у всякого, кто был бы настолько глуп, чтобы противиться ее воле, – и принялась промакть глаза носовым платком.

– Мне кажется, у Констанс тоже нет никакого желания быть мне навязанной, тетушка, – заметил Джошуа.

– Констанс всегда была послушной девочкой, – заметила тетушка. – Она поступит так, как я ей посоветую. Она знает, что я всегда желаю ей только добра. И потом, какая девушка не мечтает стать маркизой Холлмер? Я, ни секунды не задумываясь, передам ей этот титул и буду счастлива называться просто вдовой.

Джошуа встал.

– На вашем месте я не стал бы говорить об этом как о решенном деле, тетушка, – решительно заявил он. – Чтобы потом не испытать разочарование. Кроме того, следовало бы вести этот разговор при Констанс. Уверен, что, услышав о ваших планах поженить нас, она целиком и полностью поддержала бы меня. Впрочем, не расстраивайтесь. Я уже говорил вам, что не собираюсь возвращаться в Пенхоллоу. Это ваш дом. Можете спокойно оставаться и жить в нем до самой смерти, равно как и мои кузины, если они не выйдут замуж.

Если бы случилось невероятное и он и в самом деле женился на Констанс и поселился в Пенхоллоу, подумал Джошуа, тетка наверняка съехала бы оттуда. И самое интересное, что она прекрасно это понимает.