Трилогия "Багдадский вор" - Андрей Белянин

– Поклянись именем Аллаха, что ты не приблизишься к нам и не нанесёшь нам обиду! – потребовал вонючий тип.

– С превеликим удовольствием, – честно ответил Лев, отступая в сторону. – Да я к тебе под угрозой расстрела не прикоснусь… Мужики, из какого унитаза вы его выловили?

– Это новый золотарь, – хихикнув, просветили стражники. – Он чистит отхожие места и увозит на своем осле мусор.

– Ясненько… Ну, и чего от меня надо друзьям ассенизатора?

– Видишь ли, уважаемый, – опять вмешался в разговор чистильщик сортиров. – Я имел дерзость поспорить с этими высокородными господами, что истинный Багдадский вор способен за одну ночь обчистить всё подворье великого Шехмета.

– А мы клянёмся, что это не под силу никому!

– Как скажете, благородные воины… но я поставил на этого человека все двенадцать таньга и своего осла в придачу.

– Угу… ты ещё штанишки свои положи сверху, и парни сами откажутся от выигрыша… – душевно посоветовал Лев, но общую суть проблемы уловил. – Итак, если я награблю тут у вас целую гору добра и никто даже не почешется, ты, санперсонал, получаешь?..

– Двадцать четыре таньга, – хором подсказали стражники.

– А если хоть кто-то проснулся или кучка награбленного слишком маленькая, то весь барыш (монетки плюс осёл) идёт доблестным слугам закона?

– Истинно так, – кивнул золотарь.

– Ну а что, собственно, с этого поимею я? – резонно вопросил практичный россиянин. Вопрос поставил спорщиков в тупик, но не надолго.

– Независимо ни от чего ты будешь гулять под луной, счастливо наслаждаясь чистым воздухом этой последней ночи. Но до утренней смены тебе придётся вернуть всё украденное на свои места! Утром ты примешь смерть с лёгким сердцем…

– М-да… должен признать, предложение заманчивое, – поразмыслив, согласился наш герой. – Но при одном условии: этот яйцеголовый тип с больным зубом держится от меня подальше. Иначе чистым воздухом подышать мне никак не удастся!

Активных протестов не было, таким образом, всё четверо пришли к взаимоприемлемому соглашению. Оставалось обсудить рабочие детали типа: у кого что и, главное, в какой очерёдности красть? Золотарь помалкивал, видимо все-таки обиженный на Лёвину брезгливость, а вот стражники расстарались вовсю. Не будучи знакомы даже с первоосновами воровского ремесла, они поназаказывали такого, что у Оболенского попервоначалу едва не отпала челюсть. Во-первых, следовало выкрасть всех лошадей, во-вторых – ограбить кухню, в-третьих – извлечь войсковую казну, а в-четвертых – утащить парадную чалму самого Шехмета! Честно говоря, последнее предложение внесли не стражи, – противный ассенизатор почему-то настоял на непременной краже у высшего начальства, хотя вроде бы это было и не в его интересах. Территориально всё подворье представляло собой правильный квадрат, обнесённый высоким забором из камня и глины. Большие деревянные ворота запирались на засов, справа от ворот находился двухэтажный особняк Шехмета, рядом плац для занятий с оружием, слева – казармы, конюшня и кузница. В принципе, всё рядом, и, прикинув общий план действий, Лев решил, что, пожалуй, всё-таки справится. Если, конечно, немного поменяет порядок действий…

– Итак, парни, прошу внимания – я начинаю!

– Давай-давай! Да сохранит тебя Аллах, сын шайтана! – воодушевлённо напутствовали спорщики. Оболенский резво шагнул вперёд и… рухнул носом в пыль – верёвки на ногах позволяли лишь семенить мелкими шажками.

– Не, братва… так дело не пойдет. Я вам не ёжик какой-нибудь и не расписная китайская невеста! Вор должен двигаться быстро, а с такими условиями я отсюда до казармы только к утру доберусь… Развязывайте на фиг!

– Ай, а вдруг ты захочешь нарушить клятву и убежать?!

– Тогда меня покарает безжалостная десница небес. Они о-о-ох как суровы с клятвопреступниками!

– Вай мэ, какой умный нашёлся… – быстренько скумекали стражи. – А господин Шехмет утром накажет нас, не дожидаясь божественного правосудия! Нет уж… Мы, пожалуй, развяжем тебе ноги, но накинем аркан на шею, чтоб… ты не поддался искушению.

Оболенский едва не искусился другим грехом – сквернословием, но как-то сдержался. Ему почему-то показалось, что местные жители не поймут тех грязных и сочных обозначений, вроде бы естественных вещей и деяний, коими так богат русский мат. Получилось почти в рифму, и Лев обрадовался, решив как-нибудь на досуге попробовать себя в сочинительстве классических рубаи. Ведь его дедушка Хайям ибн Омар слыл здесь признанным поэтом…

– Ну, так что, ты согласен, о вороватый предмет нашего спора? – Подоспевший золотарь уже разматывал длиннющую волосяную веревку.

– Шакал багдадский тебе товарищ… – смачно сплюнул наш герой и кивнул стражникам: – Нате, вяжите, душите, водите на поводке, как пекинеса, только уберите подальше этого ароматизированного труженика. Вам же после него весь двор проветривать придётся…

Чистильщик скрипнул зубом и сжал кулаки. На мгновение щелочки его чёрных глаз блеснули очень знакомым огоньком. Но у Льва, как вы понимаете, не было времени выспрашивать и уточнять…

Небо в алмазах появляется только после качественного удара о землю…

С кухней особых хлопот не намечалось, на дверях даже не оказалось замка. Видимо, никому и в голову не могло прийти покуситься на остатки вчерашнего ужина. Грязные котлы, закопчённый очаг, чёрные вертела, чан с отбросами и погреб. Вот погреб как раз и оказался запертым, ибо именно там хранилось то единственное, что стоило украсть, – вино! Целых четыре огромных, почти ведёрных, кувшина, каковые Лев и вынес аккуратненько наружу. Верёвка немного давила шею, но в общем позволяла двигаться достаточно свободно. Не сомневайтесь, затарившись среди кухонной утвари двумя вполне сносными ножами, Оболенский легко мог избавиться от унизительного ошейника, но не хотел. Пока не хотел… Когда он выволок наконец четвёртый кувшин и остановился на пороге перевести дух, троица спорщиков уже вовсю помахивала пиалами. Причём, как намётанно определил опытный в таких делах Лёвушка, пили в основном стражники, а золотарь подливал и произносил тосты. Если это и отдавало чем-то слегка подозрительным, то не настолько, чтобы чрезмерно заострять внимание…

– Братва, а мне не плеснёте на помин души?

– Не наглей, уважаемый… – вежливо, но строго ответил разливающий. – У тебя своя работа, у нас своя. Имеют право честные мусульмане празднично отметить победу или проигрыш?

– Да, но ведь Аллах запреща…

– А мы по чуть-чуть!

Оболенскому ничего не оставалось, как захлопнуть варежку и направиться к апартаментам Шехмета. Лично у меня во время всего рассказа чесался язык спросить Льва, почему же нигде (ни у конюшни, ни у казарм, ни при входе в штаб-квартиру начальника городской стражи!) ему не встретилось ни одного часового?! Неужели всё подворье, кроме двух легковерных любителей поспорить, спало беспробудным сном? Оказывается – да! Часовые были, но совершенно бесстыже спали на своих постах в обнимку с копьями, укрываясь круглыми щитами. Двое у входа в казарму, один у конюшни, четверо у главных ворот, а ещё двое на пороге шехметовского особняка. Почему спали, вопрос отдельный… Но мы ещё к этому вернёмся, а пока наш герой, беспроблемно проникнув в помещение, едва ли не ногтем открыл длинный кованый сундук и вынес шесть тяжёленьких мешочков с денежками. То есть практически всю войсковую казну городской охраны. Четыре мешка он положил перед восторженно икающими стражниками, а два тихонечко припрятал под мышками. Если золотарь что и заподозрил по несколько раздувшейся фигуре Багдадского вора, то возникать с обличениями не стал, а просто предложил за это выпить! По чуть-чуть, по-мусульмански… Льва такое развитие событий даже устраивало, ибо в его душе зрел план. То есть попросту удрать через забор он мог уже раз двадцать, но уйти из шехметовской темницы и ничего не взять на память… это было выше его сил! Причём следовало так взять на память это что-то для себя, чтоб оно на веки вечные врезалось в память не ему, а всем прочим. (Длинное предложение и немного сумбурное выражение мысли, но я стараюсь сохранять стиль рассказчика…) Так вот, делая вид, что он кругами движется к конюшне, Оболенский исподволь усеивал двор серебряными дихремами. За ним не особенно следили, ходит на верёвочке, и ладно… Когда деньги кончились, даже луна покосилась в удивлении – вся территория городской охраны напоминала теперь звёздное небо! Холодный матовый свет, отражаясь в серебряных монетах, создавал полную иллюзию Млечного Пути и прилегающих созвездий. Оболенский удовлетворённо подмигнул бледной спутнице Земли – его творческой душе нравились подобные параллели… С лошадьми тоже проблем не было, Лев обматывал им копыта тряпками и выпускал по одной, хотя на тряпки пришлось рвать свою же чалму муфтия и халат. Собственно, там и было-то всего десять скакунов. Городская стража ходила по узким улочкам пешком, а десяток всадников использовался крайне редко, как мобильный, вспомогательный отряд быстрого реагирования. Хлопоты доставил только злобный арабский жеребец белой масти, подарок Шехмету от самого эмира. Капризная зверюга попыталась лягнуть Оболенского, а когда дважды промахнулась, то успешно цапнула его зубами за полу уже порядком укороченного халата. Не вступая в диспуты, конокрад просто врезал кулаком по бесстыжей морде, и, мигом присмиревший, озорник пошёл за Львом, как собачонка. Факт разгуливания лошадок по двору «отмечающие» правоверные встретили удовлетворённым гулом. Видимо, понятие «по чуть-чуть» у них немного сместилось в сторону «еще чуть-чуть и…». Краса воров Багдада понял, что пришло его время. Золотарь куда-то исчез, а двое умилённых стражников, повизгивая, уже вовсю «делили» выигрыш.