До того, как она встретила меня - Джулиан Барнс

Дискутируя сам с собой, Грэм медленно убаюкался.

Но Ларри Питтер, как он мог бы предвидеть, не исчез с пробуждением. Он затаился в каком-то глухом закоулке мозга Грэма — смутно увиденная фигура, прислонившаяся к фонарному столбу в ожидании своего часа, докуривая сигарету, — готовый шагнуть вперед и скрутить Грэма, когда ему вздумается.

Грэм в это утро решил поехать в университет на машине. У него было только два часа занятий, и он мог позволить себе оставить машину на платной стоянке. Едва он тронулся, как ветровое стекло начал пятнать дождь. Он включил стеклоочистители, потом омыватели, потом радиоприемник. Зазвучало что-то бодрящее и беззаботное; возможно, струнная соната Россини. Он испытал прилив благодарности, пронзительную радость историка в мягкой обложке за то, что живет именно в эту эпоху. Легкость путешествий, защита от капризов природы, кнопочная культура: Грэму внезапно почудилось, будто все эти блага появились только-только сейчас, будто еще вчера он был дикарем-собирателем на Бокс-Хилле, прячущимся при самом кротком козлином блеянии. Он проехал мимо гаража на противоположной стороне улицы:

ЧЕТЫРЕХЗВЕЗДНЫЙ

ТРЕХЗВЕЗДНЫЙ

ДВУХЗВЕЗДНЫЙ

ДИЗЕЛЬНОЕ Т.

КАРТЫ

ТУАЛЕТЫ

АВТОМОЙКА

И день был безнадежно испорчен, погублен. Ларри Питтер выскользнул из своего закоулка и тишком снял крышку с канализационного люка; Грэм, откинув голову, насвистывая, ощущая солнце на своем лице, шагнул прямо в люк.

Россини звучал и дальше, но Грэм думал только об Энн на спине, подбадривающей четырех мужиков. Они выстроились по сторонам под прямыми углами к ее телу, и каждый вылизывал полосу, будто четыре газонокосилки с мотором. Грэм потряс головой, чтобы избавиться от этого наваждения и сконцентрироваться на управлении машиной, но картина эта, хотя и отвергнутая, и ужавшаяся, продолжала издевательски оставаться на периферии его зрения в зеркале заднего вида.

Он поймал себя на том, что выглядывает по сторонам гаражи. И всякий раз он инстинктивно скользил по ступеням предлагаемых услуг, высматривая сулящую АВТОМОЙКУ. По большей части она отсутствовала, и всякий раз, не обнаружив ее, Грэм испытывал подъем духа, будто все его подозрения относительно адюльтера оказались беспочвенными. Но тут он проезжал мимо восьмого или девятого гаража с его презрительно-равнодушно информирующим перечнем услуг, и картина в зеркале заднего вида обретала больше четкости. Теперь он видел, как его жена подталкивает четырех мужиков использовать ее по-всякому. Три использовали традиционные каналы, четвертый скорчился в уголке зеркала и обрабатывал свой член. Грэм принудил себя смотреть на дорогу. Дождь утих, и теперь щетки стеклоочистителей с каждым взмахом возвращали на стекло мазки ими же счищенной грязи. Грэм машинально протянул руку и включил омыватель. В стекло перед его глазами ударил плевок пенистой матовой жидкости. Мог бы и поостеречься. Сатир в зеркале закруглялся.

Двадцать минут своего первого семинара Грэм потратил на разглядывание студентов мужского пола, прикидывая, не хочет ли кто-то из них поучаствовать в киносъемках и совершать адюльтер с его женой. Затем это показалось ему смехотворным, и он вернулся к дискуссионному пересмотру точки зрения на Бальфура. Через два часа он вышел на стоянку, направился к своей машине и вперился взглядом в конусы омывателя на капоте, словно они были орудиями адюльтера. На него начала наползать парализующая тоска. Он купил спортивный выпуск «Ивнинг стандарт» и проверил, где какие идут фильмы. Может быть, ему следует для перемены посмотреть такой, в котором его жены нет. Например, новый Джанско без участия его жены, новый межгалактический боевик без участия его жены, новый английский дорожный фильм «Автостопом в Рексем» категорически без участия его жены?

Ни единый фильм его жены нигде не демонстрировался. Ни единый. Грэмом овладело ощущение, будто внезапно был отменен какой-то вид социальных услуг, особенно для него важный. Да понимают они воздействие их сокращений? Сегодня его лишили возможности посетить какой-либо кинотеатр в Лондоне или его ближайших пригородах и увидеть фильм, в котором его жена, храня целомудрие на экране, вне экрана совершила адюльтер с кем-то из актеров. Он заметил, что эти две категории начинали сливаться воедино у него в голове.

Это оставляло еще две категории фильмов, которые ему стоило посмотреть: другие фильмы с участием актеров, с которыми его жена совершила адюльтер на экране (но не вне), и другие фильмы с участием актеров, с которыми его жена совершила адюльтер вне экрана (но не на). Он снова сверился с «Ивнинг стандарт». На этот раз выбор был ограничен двумя: Рик Фейтмен в «Садизмо» в Мьюсвелл-Хилле (на, но не вне) или Ларри Питтер в римейке «Спящего тигра»… Грэм внезапно осознал, что не может вспомнить, правда ли, что Энн совершила адюльтер с Питтером в действительности. На экране — да, бесспорно, ведь это в прошлые два дня и погнало его, бурлящего ревностью, в Терпинайк-Лейн и Рэмфорд. Но вне экрана? Он знал, что спросил ее об этом много месяцев назад, но обнаружил, что вспомнить ответ никак не может. Это показалось ему крайне странным.

Может, «Спящий тигр» его выручит. Он поехал к «Швейцарской хижине», сгорая от любопытства. В римейке Питтер играл психиатра, который приводит к себе в дом зеленоволосую девчонку-панка и нанимает в прислуги; девчонка соблазняет его жену, пытается изнасиловать его десятилетнего сына, перерезает бритвой горло его коту, а затем неожиданно возвращается домой к маме. У жены нервный криз, а муж обнаруживает, что он гомосексуален. Своего рода истина, постигнутая через глубокую боль. Молодой английский кинорежиссер принес дань уважения раннему анониму несколькими ласкающими кадрами перил и лестничных маршей. В какой-то момент Питтер попробовал заигрывать с предметом своего исследования и, к восторгу Грэма, получил быстрый пинок в пах.

Грэм вышел из кинотеатра таким же возбужденным, каким вошел в него. Осознание, что он не знает, совершила ли Энн адюльтер с Питтером, вдохнуло в него острое ощущение жизни. Пока он ехал домой, ему в голову забрели два-три способа, как убить Питтера, но он отмахнулся от них, как от пустых фантазий. То, к чему он переходит теперь, было куда более важным, более реальным.

Дома он аккуратно истыкал ножом куски вырезки и всунул в надрезы дольки чеснока. Накрыл стол, в последний момент добавив подсвечники. Достал редко употреблявшееся ведерко для льда и насыпал туда ледяшки для джина с тоником — напитка Энн. Когда она открыла входную дверь, он насвистывал. Когда она вошла в столовую, он недвусмысленно поцеловал ее в губы, вручил ей бокал, а затем вазочку с очищенными фисташками. Уже недели и недели он не был таким.

— Что-нибудь случилось?

— Да нет, ничего особенного. — Но произнес он это уклончиво. Может, что-то произошло в университете; может, Элис в школе получила высокую оценку; может, он почувствовал себя необъяснимо лучше. На протяжении обеда он пребывал в хорошем настроении. Потом за кофе наконец сказал:

— То, что случилось сегодня, раньше не случалось. — Он говорил так, словно неторопливо развертывал подарок для Энн. — Никогда. И было очень поучительным. — Он улыбнулся ей с загадочной мягкостью. — Я забыл, спала ли ты или нет с Ларри Питтером. — Он поглядел на нее, ожидая одобрения.

— Ну и? — Энн почувствовала, как ее желудок судорожно сжимается.

— Ну и. Ну и это никогда прежде не случалось. Каждого из… из остальных я всегда помнил. Каждого, кого ты… трахала. — Он подчеркнул последнее слово. — Делала ли ты это на или вне. Даже если ты этого не делала вообще, вот как с Быком Скелтоном. В любую секунду останови меня кто-нибудь и скажи: «Дайте мне список всех других мужчин, которых ваша жена трахала», — я бы мог это сделать. Нет, правда. И тогда бы я сказал: «Но есть еще и другие категории». И я бы вспомнил всех и каждого. Однажды я поймал себя на том, что машинально завысил оценку студенту только потому, что его фамилия была Керриген — потому что Джим Керриген ни разу на тебя не покусился в «Самом дешевом месте в городе».

Энн выдавила на лицо улыбку, продолжая выжидать.

— Следовательно, это может означать, что я начинаю забывать.

— Да, пожалуй.

Однако Грэм, подумала она, выглядел скорее возбужденным, чем успокоенным.

— Ну так начни.

— Что начать?

— Проверь меня.

— Проверить тебя?

— Да. Проверь, что я помню. «Я трахала такого-то и такого-то?» В этом духе. «Кто играл вторую мужскую роль в каком фильме и кого я трахала на экране, но не вне?» Так начинай же, такая славная будет игра.

— Ты пьян? — Может, он успел выпить до ее возвращения.

— Нисколько. Ни в одном глазу.

Действительно, пьяным он не выглядел, он выглядел жизнерадостным, бодрым, счастливым.