Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов - Эрнст Параквин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При всем этом царил нескончаемый избыток штабных конвоев, денщиков, поваров, ординарцев и т. п. Цифры в турецких сводках по личному составу вызывали у меня сильнейшее недоверие. Мое уже назревшее предположение подтвердилось рядом конфиденциальных донесений германских офицеров, что турецкие командиры специально указывают завышенный личный состав, чтобы положить себе в карман жалованье, отпущенное на несуществующих лиц. Иногда здесь сказывалось и вполне понятное желание получить чуть больше продовольствия, чтобы за счет этого улучшить и без того дурное питание действительно имеющегося личного состава.
После того как в конце августа 1917 г. спала жара, англичане атаковали передовые посты 13-го корпуса и отбросили их из плодородной долины Бакуба в скудный Джебель-Хамрин – «Красные горы» – по обоим берегам Диялы. Мендели все еще удерживался небольшими силами турецкой кавалерии и одним из уже упоминавшихся «пограничных батальонов».
28 сентября 1917 г., а на этот день приходился в том году главный мусульманский праздник Курбан-байрам (память о жертвоприношении Авраама), англичане неожиданно атаковали Евфратскую группу под Румадией, введя в бой с флангов броневики с пулеметами, вышли в тыл и пленили ее, спастись удалось немногим.
Берега Евфрата оказались оголены. Однако англичане удовольствовались лишь полной своей тактической победой, не стремясь к оперативному ее использованию. Как следствие, «Йилдырым» сумел образовать под Хитом новую группу из одного полка пехоты и немногочисленной артиллерии, которая затем постепенно выросла до дивизии слабого состава.
В середине октября индийские дивизии продолжили успешные атаки на Мендели и турецкие позиции на Джебель-Хамрин к востоку от Диялы. В это время по соображениям снабжения пришлось в 13-м корпусе отвести 1-ю кавалерийскую бригаду в Мосул, а крупные силы пехоты и артиллерии – в Киркук. Англичане в этот критический момент лишь осторожно прощупывали обстановку на горной позиции к западу от Диялы, однако в атаку не пошли, хотя мы сумели бы противопоставить этому лишь небольшие силы.
Британское командование медленно занимало восточный берег Диялы и двинуло силы через Ханекин в расположенный уже на персидской территории Каср-и-Ширин. Тем самым они блокировали знаменитую караванную трассу через важный перевал Пейтак, по которому многочисленные паломники доставляли из Персии трупы своих родственников и друзей к мечети Хусейна под Кербелой, чтобы там похоронить их в земле, освященной геройской гибелью сына Али и внука пророка. Для 13-го корпуса тем самым отпала последняя возможность забирать продовольствие из Мендели и приграничных персидских территорий.
По приказу армии 18-й корпус временно двинул одну дивизию к английским позициям под Самаррой, к старой аббасидской резиденции, чтобы вызвать впечатление предполагаемого наступления и облегчить положение 13-го корпуса.
В ночь с 1 на 2 ноября 1917 г. около полутора-двух британских дивизий с очень крупными силами кавалерии и многочисленными легкими броневиками с пулеметами – которых особенно боялась турецкая пехота – атаковали вдоль Тигра.
Согласно приказу, турецкие войска под Имам Дур без боя оставили передовые позиции и оттянули главные силы под Тикрит.
Противник преследовал, обстреливал позиции из артиллерии, двинул крупные отряды кавалерии и броневики перед его левым флангом в пустыне, однако затем отвел свою пехоту назад. Вечером 3 ноября он отошел на Дур.
Поначалу было ясно, что речь идет о явной демонстрации, возможно, связанной с одновременным возобновлением наступления в Палестине или же подготовкой серьезной атаки, которой предшествует эта «разведка боем».
Ослабленные плохим снабжением турки усвоили манеру уклоняться от любых решительных атак, что только укрепляло уверенность в себе англичан. В ночь с 4 на 5 ноября они вновь двинулись к Тикриту и открыли артиллерийский огонь.
Командующий 18-м корпусом полковник Джафар Тайяр Бей[93] имел указание избежать решительной атаки и отойти на позиции на дефиле у Тигра под Эль-Фата. Когда Халил-паша и я в ходе поездки к 18-му корпусу в ночь с 5 на 6 ноября прибыли в Калат-Шергат у холмов с руинами древнего Ашшура, то узнали, что отступление уже идет полным ходом.
Так как удержание какого-либо участка пустыни военного значения не имело, а вот на будущее куда важнее было сохранить людей и матчасть, а также существенно сократить непростые коммуникационные линии, штаб армии с самого начала отказался от обороны Тикритской позиции. Поэтому мы согласились с решением 18-го корпуса отступить без боя, в том числе на тот случай, если англичане действительно крупного наступления не планируют, что на деле было довольно сложно обнаружить, поскольку диспозиции для отступления передавались слишком поздно.
Я предложил Халилу на следующее утро поехать через Билалидж к западу от Джебель-Махул в Шуремийе к югу от дефиле Эль-Фата и там дождаться командующего 18-го корпуса. Халил и его турецкие сопровождающие имели самые серьезные возражения, ведь они опасались, что в поездке по открытой степи без должного военного прикрытия они могут стать жертвой нападения бедуинов, которые утащат их к англичанам. Эти нападения действительно имели место, особенно на путях отступления. Я вспомнил об ограблении германского полковника Шрауденбаха, одного моего старого полкового товарища по Мюнхену, который, будучи командиром дивизии, подвергся нападению, дав весьма наглядное описание этих событий в своей книге «Мухараба»[94]. Однако у нас не было другого выбора.
С винтовкой наизготовку выехали с Халилом-пашой. Он был явно взволнован, в то время как я был спокоен и уверен в своей счастливой звезде, которая меня уже спасала в некоторых авантюрных ситуациях. Внезапно паша крикнул водителю пару слов по-турецки. Автомобиль вдруг поехал по дуге назад и остановился. Халил изготовился к стрельбе, а я, ужаснувшись, оглянулся. С направления 18-го корпуса вдали появилось небольшое облако пыли, приближавшееся к нам. В бинокль я через несколько минут напряженного выжидания установил, что это – турецкие солдаты. Поездка потом прошла без инцидентов.
Под Шуремией я увидел подлинную картину турецкого отступления. В веренице открытых или закрытых автомобилей уезжали гаремы офицеров, к которым присоединилась и многочисленная обслуга. В пестрой путанице с ними шли колонны высланных вперед штабных отделений, основного и ближнего багажа. Здесь не хватало только мальчиков для увеселений, которые стали одним из не самых примечательных, – для знатока этой страны, – зато характерных явлений при отступлении персидской жандармерии из Ревандузской группы.
