Рекламная пауза (сборник) - Артем Бочаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Водник» – чемпион
С Костроминым и Крициным мы сидели на трибунке магаданского стадиона, наблюдая, как на пыльном поле без единой травинки гоняли мяч «Портовик» и «Динамо». Матч ничего не решал в распределении мест в итоговой таблице, но отсутствие интриги не отразилось на футболе как на зрелище. И дело не в самой игре, хотя мужики рубились, нисколько не жалея ни себя, ни соперников. Аудитории не давал скучать главный рефери – пузатый Утюцкий, и болельщики вовсю веселились, отпуская колкости в его адрес.
– Утюг, ты бы вышел хоть разок из центрального круга!
– Утюцкий, не ходи никуда, береги себя!..
– Товарищ судья, несите себя нежно!
– Утюг! Хватай пузо, пошли пиво пить! – охмуряли зрители арбитра.
Действительно, бегать судье было крайне сложно, поэтому он только ходил по полю. Его большущий живот редко пересекал границы центрального круга, а если всё-таки пересекал, то недалеко. При этом Утюцкий умудрялся определять нарушения в эпизодах, которые разыгрывались на приличном расстоянии от него. Без сомнений арбитр назначал угловые, штрафные, раздавал карточки и назначал пенальти. В этих случаях он всё же выползал из центра и медленно, под овации трибун, следовал к точке. Пробивался одиннадцатиметровый, и Утюцкий неспешно возвращался в свою вотчину – центральный круг, получая новую порцию едких реплик.
На следующий, последний матч областного первенства вышла только одна команда – «Водник», досрочно обеспечившая себе титул чемпиона. Их соперники, авиаторы «Сокола», видимо, рассудили так: зачем тратить силы и время, если и так уже всё ясно?
Диктор под аплодисменты болельщиков поздравил команду морского торгового порта с победой. Футболисты, хлопая в ладоши над головами, поблагодарили зрителей, и на том все разошлись.
Вечер подходил к концу, «Приморский» был переполнен.
Работа кипела – «заряд» за «зарядом». Из песен выбрасывались совершенно ненужные в такое время вступления и проигрыши, а нередко и – один из куплетов с припевом в придачу. Сейчас главное – объявление: кому, от кого. Подавать его надо громко, чётко. Хорошо, когда заказчик в твоём поле зрения, желательно видеть его реакцию. Вот он уже за столом, общается с друзьями, смеется. Обычно первые слова «объявы» не доходят до адресата, они лишь привлекают его внимание, поэтому приходится её переворачивать, повторять, чуть изменив:
– Для нашей гостьи, прекрасной Елены в память о сегодняшнем вечере в подарок от Михаила…
Здесь надо обязательно сделать небольшую паузу. Михаил, услышав своё имя, замирает со стопкой в руке. Глядя в сторону, он поднимает вверх указательный палец свободной руки: «Внимание!» – и, чуть заплетаясь языком, призывает к тишине:
– Тихо-тихо!..
За столом смолкают разговоры и всем хорошо слышно:
– …«Миллион алых роз» от Михаила для прекрасной Елены!
Довольная компания выпивает, дружно поднимается из-за стола и, разбившись на пары, отдаётся танцу.
В тот день в «Приморском» гулял и «Водник». Начальнички всех уровней из морского порта, сами футболисты, их дамы так широко отмечали победу в областном турнире, будто они стали первыми в чемпионате СССР. Столы ломились от угощений, в паузах между музыкальными отделениями раздавались многочисленные дорогие подарки, и почти все песни тем вечером были адресованы ведущим игрокам и команде в целом.
В общем, всё было чинно, пристойно. До поры до времени.
Всегда в большой компании обязательно найдётся какой-нибудь «носорог», который испортит вам настроение. Нашёлся таковой и в этот раз.
До конца работы – минут пятнадцать, «зарядов» – куча, и все надо отработать. В голове у каждого из музыкантов по паре «объяв», ничего нельзя забыть, ничего не перепутать. Играешь и поёшь в такие минуты на полуавтомате.
В такую вот горячую пору подходит ко мне очередной клиент. То, что это – «носорог», я понял не сразу. Обычный пьяный мужик суёт пятёрку и зачитывает «объяву». Сцена в «Приморском» высокая – метр с лишним – я присаживаюсь на корточки, чтобы лучше слышать заказчика. Тот просит популярную тогда песню из «Машины времени» «За тех, кто в море». От близких друзей для победителей из «Водника». Я без особого желания беру «квинту» – дядя, пришло время червонцев! – киваю: сделаем через пару-тройку вещей. Мужик меняет пятёрку на две зелёненьких трёшки. Щедро подбросил! Я покрутил головой: не получится, заказов много. А моему собеседнику по фигу, упёрся – сейчас давай, и всё. Вот тогда я пригляделся к нему внимательнее, вижу – «носорог»!
Диалог закончен. Ещё раз покрутив головой – не успеем – я выпрямился в полный рост. И тут нетрезвый клиент, ухватив меня за штанину, с силой дёрнул вниз.
В «Приморском» я работал на замене – вместо музыканта, уехавшего в отпуск. Свой инструмент он забрал, а оставил жуткий самопал, который, посмеиваясь, все называли почему-то «Фендер Люксембург». Эта пародия на бас-гитару больше напоминала лопату и по звучанию, и по форме. К небольшому корпусу был приделан толстенный, как черенок для лопаты, гриф. Он был таким тяжёлым, что когда в перерыве между песнями я, убрав громкость, прислонялся к аппарату и убирал руки в карманы брюк, гриф сразу валился влево.
Как я не рухнул со сцены, не знаю, но то, что устоять на ней мне помог неуклюжий смешной «Люксембург» – факт!
Стараясь сохранить равновесие, я отпустил инструмент и стал помогать себе, балансируя руками. Тяжеленный гриф почувствовал свободу и полетел вниз. Через мгновение, набрав приличную скорость, гриф-черенок опустился на голову беспокойного заказчика. Через пару секунд, выпрямившись, я бросил взгляд на своего оппонента. Явно он находился в нокдауне – стоял с открытым ртом, смотрел перед собой невидящим взором и наконец-то молчал.
В пустом зале туда-сюда сновали официанты, убирали со столов, снимали скатерти, поднимали стулья.
Мы, разбросав честно заработанный «парнас», сидели за служебным столиком и выпускали пар – пили кофе, курили и говорили на разные отвлечённые темы. После случившегося инцидента у меня настроение было не очень.
Вот, забрюзжал я, тоже мне, чемпионы. Мы им – радость, а они нам – гадость!
– А при чём здесь чемпионы? – удивился Юра Пикунов. – Нормальные себе ребята. А паршивая овца в любом коллективе всегда сыщется. Да и чувачок этот не из команды, а так, с боку припёка.
Юра закурил новую папиросу.
– Таких и всяких других случаев у тебя ещё много будет, – «успокоил» старший товарищ. – Если думаешь работать в кабаке, должен быть ко всему готов. А «Водник» здесь ни при чём.
И в самом деле, чего я на них надулся? Ребята лучше всех сыграли в чемпионате, смотрелись на поле увереннее других, техничнее, умнее. По праву стали первыми. И погуляли сегодня славно, опять же – денег нам не жалели…
Нет, всё-таки «Водник» – чемпион!
На шару!
Ваня Гемотваль был первым чукотским кларнетистом.
Надо сказать, свою малую родину он не посрамил. Например, те же марши Ваня лабал весьма неплохо. Зубрил, конечно, доводил их почти до автоматизма, но играл ведь! Очень уж любил Иван Петрович эти строевые марши.
А вот с обязательной программой складывалось не всё так гладко. Вещи давали Ване не такие сложные, как, например, тому же Попову. И внимания к себе, и времени Гемотваль требовал значительно больше, нежели Олег.
Вот стоит Ваня в классе перед пюпитром с нотами, разбирает новую вещь, которая, как и все произведения кларнетного репертуара, весьма непроста. Медленно идет процесс, тяжело. То нотки не те вылетают, то ритмически что-то не выхиливается, а то заберётся Ваня вверх и летит из чёрного раструба «петух» – громкий, визгливый кикс. Выругается музыкант коротко, но ёмко, отвернётся от пюпитра и заведёт «Егерский марш». От начала и до конца сыграет, ни одну репризу не пропустит. Хорошо сыграет, чисто, с душою.
Но потихонечку, такт за тактом, мало-помалу, первый чукотский кларнетист расширял свой репертуар и его «сучок» со временем выводил «для души» не только марши, но и вещи посложнее.
Ещё будучи «абитурой», молодые люди на лету хватали разные сленговые словечки, популярные в среде музыкантов, и густо пересыпали ими свою речь. Молодёжи казалось, что таким образом можно быстрее привлечь к себе внимание музыкального бомонда, быть признанным там своим.
Юноша с румянцем во всю щёку, где только начинает виться первый пушок, нарочито громко – чтобы слышали окружающие – говорит своему приятелю:
– Да-а, клёво мы вчера с чуваками покиряли! Башлей немного осталось, пойдём в «Асторию», побирляем, а то что-то тремоло у меня с утра – полная лажа!.. Ща посурляю на дорожку, и – в кабак!
Парень только что окончил восьмилетку, и «клёво покиряли» – это стакан-полтора сладкого «Рубина», купленного на «башли» родителей. На оставшиеся деньги он приглашает товарища пообедать в ресторане «Астра». Молодому человечку нет ещё и шестнадцати лет, но речь его – уже не юноши, а матёрого кабацкого лабуха.
