Некоторые парни… (ЛП) - Пэтти Блаунт

– Привет, – говорит Йен, дернув подбородком.

Я не удосуживаюсь ответить. Кладу сумку на нижнюю полку тележки, подхватываю пару резиновых перчаток, натягиваю их. Йен наблюдает за мной, только я на него не смотрю. Мне не нужно смотреть. И без того знаю, как волосы спадают в его темные глаза, как он прикусывает внутреннюю поверхность щеки, когда о чем-то глубоко задумывается. Знаю, что у него на левой руке есть маленький ровный шрам – будто от пореза ножом или другим острым предметом. А если встану перед ним, практически вплотную, то его губы будут расположены прямо напротив моего лба. О, Боже, каково будет ощутить эти губы, если он поцелует меня в лоб?  

Я резко захлопываю дверцу только что вымытого шкафчика, представляя, что она угождает Йену в лицо.

– Неудачный день?

Он разговаривает! Намеренно расправляю плечи, медленно оборачиваюсь к нему. Благодаря кроссовкам, мой рост в данный момент идеален для сценария с поцелуем в лоб. Я силой прогоняю эту мысль из своей головы.

– Обычный день. Ни хороший. Ни плохой. Просто очередной день, посвященный уборке шкафчиков.

Губы Йена изгибаются в ухмылке; он поднимает обе руки, словно принимая поражение.

– Ладно-ладно. Только не покусай меня. Я просто пытался завести беседу.

– Ох, беседу, да неужели? Серьезно? – Выпятив бедро, упираю руку в бок, другой жестикулирую, предлагая ему продолжить. – И как там они происходят?

– Эмм, я говорю что-нибудь, ты отвечаешь.

– Точно, точно. Не так, как в субботу, когда ты заткнулся и повернулся ко мне спиной. Боюсь сообщить столь прискорбную весть, но я никуда не денусь. Смирись с этим, мать твою.

Вместо того чтобы закатить глаза, показать мне средний палец или просто отойти в сторону, Йен делает нечто совершенно неожиданное.

Он улыбается.

И это настоящая улыбка, а не наглая ухмылочка, которой члены команды по лакроссу обучаются в первый же день тренировок. Настоящая улыбка, обнажающая идеально ровные зубы. Правда, один немного темнее других. Интересно, почему?

Я настолько ослеплена его улыбкой, что едва не упускаю из виду шаг, сделанный Йеном мне навстречу. Он стоит передо мной – то есть, прямо передо мной. Приходится насильно отвести взгляд от его рта, теперь отделенного от моего лба всего несколькими сантиметрами пространства. Еще секунда, и я зарыдаю. Или, может, вспыхну пламенем. Не уверена. Йен склоняется немного, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и я вновь могу дышать.

– Я это заслужил, да? Послушай, я налажал, и мне жаль. Это… ну, да. – Он отступает на шаг назад, проводит рукой по волосам, пытаясь подобрать слова. – Зак мой друг, Грэйс. Извини.

– Извинить за то, что он твой друг?

Он раздраженно стонет.

– Нет, извини, что я ранил твои чувства.

Я выпрямляюсь.

– Мои чувства и я в полном порядке.

– Как и все остальное.

Йен действительно это сказал? Он произнес эти слова так тихо, почти шепотом, но я точно их услышала. Пристально смотрю на него с отвисшей челюстью, жду чего-то, чего угодно, еще хоть крупицу, однако Йен просто кивает один раз и тянется за перчатками.  

Очевидно, часть нашего дня, отведенная под вопросы и ответы, закончена.

Мы обрабатываем шкафчики группами, по шесть на каждого. Сначала опрыскиваем все, даем чистящему средству одолеть грязь и мерзость, оставленную девятиклассниками внутри, стараясь при этом не дышать. Добравшись до шестого шкафчика, возвращаемся к первому и начинаем драить. Повторяем, повторяем… и повторяем. Я окидываю взглядом длинный коридор, вдоль которого протянулись два ряда шкафчиков, спрашивая про себя – подойдет ли эта неделя к концу когда-нибудь?

К тому времени, когда я вычищаю свой двадцатый шкафчик (да-да, я считаю), Йен начинает отставать.

Я не сбавляю темпа.

Продолжаю тереть и опрыскивать, тереть и опрыскивать. Я молодец. После очередных двадцати шкафчиков поднимаю глаза. Йен идет прочь по коридору, его длинные ноги беззвучно преодолевают метры по вощеному линолеуму. Минуту спустя слышу, как дверь мужского туалета открывается со скрипом, потом захлопывается.

Поджав губы, раздумываю секунды три, после чего направляюсь к игровому полю со своей сумкой. Если Йен что-нибудь скажет по поводу моего отсутствия, я совру, что ходила перекусить. Едва открываю дверь, и в животе завязывается узел. Заставляю свое тело двигаться вперед, повторяя субботний маршрут, чтобы никто меня не застукал.

Бросив взгляд на поле, рычу вслух. Ничего не получится. Тренер Брилл заставил парней заняться упражнениями, выполняемыми в паре. Слишком много наблюдателей сидит или стоит на боковых линиях. Тяжкий груз начинает кружиться внутри, от тошноты во рту остается кислый привкус. У меня есть миссия. Я не могу ее провалить. Кроме этого мне ничего не остается. Я не могу потерпеть поражение.

Пока стою, кусая большой палец в попытке придумать план действий, Зак МакМэхон оборачивается, без малого меня не заметив, только я успеваю спрятаться за кустом. Наблюдаю еще минуту, но в итоге сдаюсь. Матерясь, спешу обратно в здание школы, в свой коридор, где пары дезинфектанта практически видны невооруженным глазом.  

Йен до сих пор не вернулся. Звук моих шагов разносится эхом по пустынному помещению. Нездоровая, извращенная часть меня предупреждает, ехидно хохоча, чтобы я привыкала к подобному, раз никто больше не хочет со мной общаться.

Проходя мимо мужского туалета, замираю на месте. А вдруг у Йена опять голова разболелась? Может, ему плохо. Может, он потерял сознание из-за испарений. Медленно открываю дверь. Услышав его голос, расслабляюсь.

Раздается сигнал, указывающий на то, что он завершил телефонный разговор. Меня вот-вот поймают, если не сделаю что-нибудь грандиозное, дабы отвлечь внимание. Ударяю кулаком в дверь, пытаясь выставить все так, будто только открыла ее.

– Йен, ты в порядке?

– Да, все нормально. – Он подходит ко мне. Его лицо побледнело, глаза опустели. Когда я не уступаю дорогу, Йен взмахивает руками. – Что? Если тебе нужно по делу, ты ошиблась дверью.

– Мне просто стало интересно, не болит ли у тебя голова опять. Ты выглядишь отстойно.

Улыбаясь, он хватается за сердце, пошатнувшись.

– Давай, сыпь соль на рану.

– Серьезно. Ты бледный и вялый.

Его улыбка меркнет. Йен протискивается мимо меня.

– Я же сказал, что все нормально.

Наблюдаю за ним, пока он возвращается к нашей секции. Вид его задницы в джинсах лишь слегка отвлекает меня. Не знаю, в звонке ли причина, или головная боль вернулась, или у него хомячок умер, однако в одном я уверена: Йен далеко не в порядке, и я ни черта не могу с этим поделать.