Лунное пробуждение - Люси Монро

Бережно сжимая драгоценное создание, Лахлан удалился в лес – прочь от внимательных глаз и чересчур острого слуха товарищей. Он и сам понимал, что поступает опрометчиво. Тратит даром то драгоценное время, которое следовало бы посвятить обеспечению безопасности пленниц за надежными стенами замка.

И все же трудно было вернуться к воинам, так и не успокоив Эмили, не осушив слезы и не убедив в безосновательности страха.

Лахлан шел и шел. Остановился лишь после того, как голоса стихли. Усилием воли заставил себя выпустить сокровище из объятий – медленно, бережно. А может быть, всего лишь неохотно?

Эмили подняла влажные от слез глаза.

– Значит, вы решили оставить меня в лесу?

– Объясни, почему ты убегала. – Лахлан не счел нужным отвечать на смешной вопрос.

– Уже объяснила. Не могу больше выносить ненависть. – Эмили вздохнула, изо всех стараясь совладать с чувствами. – Посмотрела на замок и вдруг подумала о людях, которые живут за его стенами. Ведь все они, до единого, готовы возненавидеть меня лишь за то, что я родилась в Англии. И вдобавок я еще и жена вождя клана Синклеров. Эта провинность тоже достойна наказания. Ведь Талорк – недруг.

– Что заставило тебя так подумать?

– То, что это правда. Так оно и есть. Горькая правда, и все же приходится ее принять. Все горцы Хайленда ненавидят англичан.

– Ты призналась, будто бы сказала Синклеру, что скорее выйдешь замуж за козла, чем за него. Тебе не кажется, что клан мог ополчиться на тебя и за эти слова, а не только за принадлежность к постылым англичанам?

– Кэт говорила об этом. Но ведь когда я приехала, никто даже не улыбнулся, не поздоровался. – Эмили тяжело вздохнула, словно воспоминание до сих пор причиняло острую боль.

– У нас не принято улыбаться чужим. Что, в Англии иной обычай?

Эмили задумалась, а потом решительно вытерла последние слезы.

– Наверное, нет. Но ведь я собиралась выйти замуж за их предводителя.

– Ах, разумеется! По приказу короля.

– Верно.

– А ведь подобный приказ – удар по гордости клана. Вождь – господин и владыка, и люди готовы хранить ему преданность даже в ущерб верности королю.

– Но ведь верность королю превыше всего.

– Возможно, в Англии так оно и есть. Да и на юге Шотландии тоже. Но у нас в Хайленде иной обычай.

– Это неправильно! Грех ставить своего вождя выше короля страны!

– Кто же издал такой закон?

– Церковь… Уверена, церковь занимает именно такую позицию.

– Ну и что?

– Разве вам это обстоятельство не кажется важным?

– Ничуть.

Эмили посмотрела недоверчиво, даже изумленно. Неужели подобное самомнение возможно?

– И вас ни капли не волнуют церковные санкции?

– Нисколько.

Стоило ответить так хотя бы ради того, чтобы увидеть реакцию пленницы. Англичанка выглядела пораженной, оскорбленной в лучших чувствах.

– Но это же просто ужасно!

– Ты так считаешь?

– Значит, Кэт говорила правду… Чтобы жениться на ней, Друстан не станет ждать церковного благословения.

– Полагаю, так оно и есть.

– Но ведь если вы так непочтительны, то к вам сюда не придет ни один священник!

– Наш священник вовсе не считает нас непочтительными.

– Правда?

– Правда.

– Ваш священник? Что же, он живет с вами, в вашем клане?

– Да.

– А вы тоже меня ненавидите? – Голос прозвучал совсем тихо, едва слышно.

– Почему ты решила об этом спросить?

– Вы вели себя так, словно ненавидите.

– Когда?

– Когда переносили меня из лодки на берег.

– Ты не слушалась и тянула драгоценное время. А я спешил и потому рассердился.

– Простите.

– Ты явно чересчур разволновалась.

– Да. – Эмили снова глубоко вздохнула и замолчала, словно выжидая.

Лахлан тоже молчал. Что же она скажет? Наконец послышался еще один тяжелый вздох.

– И все же… вы ненавидите меня?

– Нет.

– Я тоже не испытываю к вам ненависти.

Глава 6

Признание порадовало Лахлана. Однако демонстрировать чувства он не захотел, а потому ответил сухо:

– Это не имеет значения.

– Да, наверное, действительно не имеет. Так же как и то, что вы зря похитили нас с Кэт.

– Здесь тебе будет лучше, чем у Синклеров.

Эмили прикусила губу и взглянула вопросительно.

– Не понимаю, с какой стати.

– Сама увидишь.

Ответом стал такой искренний, невинный взгляд, что вождь едва удержался от прикосновения.

– Муж еще не спал с тобой.

Эмили едва не задохнулась и пунцово покраснела.

– Не смейте задавать нескромные вопросы!

– Но ведь так оно и есть…

Румянец стал еще ярче, и Эмили отвела взгляд.

– Скажи правду, англичанка.

– Какая разница?

– И все же скажи.

Пленница обхватила руками плечи, словно собираясь с силами.

– Нет еще. – Взглянула гневно, даже вызывающе – Теперь вы довольны?

Лахлан был почти уверен в ответе, и все же признание взволновало, если не сказать больше.

– Он даже ни разу тебя не поцеловал, так ведь?

Вопрос смутил Эмили еще больше, да и задать его оказалось нелегко. И все же он должен был спросить – от чистосердечного ответа зависело многое.

– Лахлан, пожалуйста… не задавайте таких личных вопросов!

– Хочу знать.

– Но я не желаю говорить об этом.

– Я мог бы поцеловать тебя и сразу все выяснить.

– Нельзя целовать чужую жену.

Вождь промолчал. Решил подождать, пока пленница сдастся и сама скажет правду. Однако она смотрела так, словно ждала, что вопрос растает в воздухе. Ну уж нет, этого не произойдет.

Он придвинулся ближе.

Эмили торопливо отступила… машинально сделала три коротких шага назад.

– Нет. Талорк ни разу меня не целовал. Довольны? Но на самом деле… я и не хочу его прикосновений.

Внезапное признание – робкое, произнесенное чуть слышно – едва не сбило с ног. Она ведь нисколько не возражала против прикосновений Лахлана. Тело еще не остыло от доверчивого объятия, от почти детской мольбы о защите. А ведь девочка видела в нем врага.

Фиалковые глаза смотрели не мигая и не отрываясь. Изучали все то долгое время, пока он молчал – несколько секунд.

– Если ваши люди отнесутся недоброжелательно, вы меня отпустите?

– Этого не произойдет.

Уж об этом он непременно позаботится.

Лахлан знал, что у Синклеров немало поводов ненавидеть англичан – куда больше, чем у других кланов. И все же несправедливо вымещать зло на слабой, впечатлительной девушке.

– А как отнесутся к Кэт ваши женщины? Примут ли ее, как приняли Синклеры Сусанну, или отвергнут, словно чужую?

– Друстан быстро разберется с любым из мужчин, чья жена или дочь посмеют обидеть его подругу.