Лелька и ключ-камень - Юлия Русова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что ты говоришь, Андрюш. Как это вообще возможно.
— Наташа, не строй иллюзий. Если ты не можешь контролировать Ирину, то нам и впрямь надо подумать про детдом или интернат, иначе наша дочь Лельку просто уморит.
— У меня в голове не укладывается, что Ира оказалась на такое способна.
— Мы ее сильно избаловали, хотя раньше это было не так заметно. Мы дали слово, я не привык нарушать свои обещания. Зови-ка дочь.
Ирина дулась у телевизора. Ее задумка, которая казалось столь многообещающей, результатов не принесла. Мало того, снова все внимание крутилось вокруг этой лицемерной гадины. Услышав голос матери, Ира отправилась на кухню, настроившись на очередные увещевания. Слова отца оказались для нее неприятным сюрпризом.
— Ирина, мне очевидно, что ты целенаправленно изводишь младшую сестру.
— Она не моя сестра. Она чужая!
— Теперь Леля член нашей семьи, мы обещали, что вырастим ее как собственную дочь. Не знаю как ты, а я свое слово никогда не нарушал и не собираюсь.
— Что же мне теперь, всю жизнь ее терпеть?!
— Если ты не в силах терпеть Вольгино присутствие, то поедешь учиться в город. Жить будешь у тети Светы, заодно поможешь ей с детьми, а бабушка вернется сюда. Она уже устала.
— Вы хотите выгнать меня из дома из-за этой?
— Тебя никто не гонит. Но ты же сама говоришь, что ужиться с ней не можешь.
— Так ее и отправьте в город!
— Она слишком мала, чтобы помогать Светлане с близнецами.
— Помогает бабушка, а эта пусть в детдом едет или в интернат!
— Ты старше, лучше умеешь за себя постоять, так что если уж говорить об интернате, то туда поедешь ты.
— Но я не хочу!
— Тебя никто и не заставляет. Просто прекращай свои номера и живи с сестрой как нормальный человек. Не сможешь — ты поняла, что будет. Довести Лелю до самоубийства или выгнать ее из дома тебе никто не позволит. А сейчас отправляйся в постель, уже поздно.
Ирина поняла, что перегнула палку. Отец никогда с ней так не разговаривал, она всегда была его малышкой, любимой девочкой. Однако своего папу она знала, раз сказал, значит точно сделает. Злые слезы просто душили Ирину, но она смолчала и покорно отправилась к себе. В комнату, которую делила с ненавистной захватчицей.
Когда Лелька открыла глаза, вокруг было темно. Ужасно хотелось пить.
— Очнулась, дева? На-ко попей взвару.
Перед глазами появилась большая кружка. Лелька отпила что-то кисловатое, с ароматом чабреца, и откинулась на подушку.
— Кондратьич? А вы что здесь делаете?
— Тебя караулю, неугомонница. Ты чего это помирать вздумала? Да еще смерть такую поганую выбрала? Замерзни ты в том лесочке и служить тебе Карачуну до скончания времен, морозить путников, по капле пить из них жизнь, замораживать живую кровь в жилах.
Лелька вздрогнула, представив, как морозит она Ленку, да и ту же Ирину, какая она ни будь злыдня.
— Как еще дорогу-то назад нашла… Карачун своего не отдает, да еще коли доброй волей пришло.
— Меня вывел мужчина, Сергей Геннадьевич. Только я не знаю где он, надо хоть спасибо сказать.
— Эх ты, а еще ведающая! Не было никого с тобой.
— Не может быть, Кондратьич, он же рядом шел, дорогу показывал. Я сама никогда бы не нашла. И про дочку свою рассказывал, ее, как мою подружку, Мариной зовут.
— Да, везет тебе, дева, крепко. А что до твоего провожатого, расскажу я тебе одну историю. Давно это было, да и не здесь, а в лесах Урал-камня. Я в роду твоего дядьки издавна живу, так давно, что и сам не помню. И был в роду парень, Авдеем звали. Ладный был парень, на работу лютый, а уж охотник какой! Девки вокруг вились, как пчелы у цветка, но не видел Авдей в их хороводе своей судьбы.
Так вот, на излете зимы отправился он на охоту в лес. Жили тогда не больно сытно, а дичина в любое время знатный приварок. Не задалась у Авдея в тот раз охота, думал уже пустым назад ворочаться, да увидел зайца. Выстрелил, но только подранил косого. Заяц от него, Авдей за ним. Догнать-то догнал, да видит — смеркается уже. Тут он и смекнул, что обратной дороги не знает, место незнакомое. Потыкался, потыкался по сторонам — нету дороги. Понял он, что конец ему. Присел под дерево, глаза прикрыл и давай по себе отходную читать.
Вдруг слышит, зовут его. Взгляд поднял, а перед ним Гашка стоит. Жила она в дальней деревеньке, из себя была совсем невидная. В селе болтали, что как женился ее батюшка второй раз, не стало Агафье житья. Говорит ему Гашка:
— Пойдем Авдей, нельзя здесь оставаться, замерзнешь совсем.
— Знать бы дорогу, давно бы ушел.
— Ничо, я знаю, выведу.
И вывела ведь его к людям, совсем в стороне от его села. Болел Авдей долго, а как встал, поехал в Агафьину деревеньку, спасибо сказать. Ну и посвататься думал, решил, что лесная встреча— знак судьбы. Да только в деревне все крепко удивились: нету Гашки-то, еще до Рождества пошла в лес за хворостом, да и сгинула, видать, замерзла.
Не поверил Авдей, ведь своими глазами девицу видел. Но делать нечего, собрался назад. Тут зазвала его местная знахарка, чайку кипрейного попить. Согласился Авдей, чего перед дорогой не погреться. А та взвару налила, и спрашивает:
— Ты, мОлодец, охотник. Вспомни-ка, оставался ли после Агафьи след? А то, может она тебя за руку брала?
Тут-то он и понял, что не было за девкой следа, нетронутый снег был.
— Видать, крепко тебя Агафья любила, раз свою душу и посмертие за твою жизнь отдала.
— Как душу?! — вскинулся парень.
— Коли замерз кто в лесу ли, в поле ли, поступает он на службу Карачуну и должен его волю исполнять. Парень ты справный, вот и захотел Карачун
