Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард

— Хочешь попробовать? Приход классный, как от травы, но если с водкой — такие глюки ловишь… — Он покачал головой. — Трудно объяснить.

— Они дорогие? — Я смотрела на капсулы. На каждой красовалась крохотная буковка «В».

— Ага. Но я теперь работаю. В школу больше не хожу, работаю на складе в «Олмарте»[5].

Бармен наконец принялся разливать напитки.

— Может, и попробую, попозже, — ответила я. — Если хочешь, я куплю их у тебя.

Он замотал головой.

— Нет, они классные. Ты обязательно должна их попробовать. — Он протянул мне две таблетки, которые я сунула в карман джинсов. — Уверен, ты сможешь найти дилера во Флориде, — продолжал он. — Все мои знакомые сидят на «В».

— Убери их, пока мама не вернулась. — Она уже расплачивалась.

Он сунул коробочку обратно в карман рубашки.

Мама поставила поднос с напитками на столик: два стакана «пикардо» и один с колой. Майкл был разочарован.

— Что ты пьешь?

— Это называется «пикардо». Хочешь попробовать?

Мае бросила на меня вопросительный взгляд. «Потом расскажу», — мысленно ответила ей я.

Красный стакан сиял в свете свечей. Майкл поднес его к губам, пригубил и закашлялся.

«Извини, друг, — подумала я, — но ты напрочь не один из нас».

Мама все говорила правильно. Вопрос о Кэтлин она подняла настолько тактично, что Майкл не расстроился. А может, это «В» помогал ему держать эмоции под контролем.

— Маме пришлось тяжелее всех, — рассказывал он. — Она сидит на антидепрессантах и от этого как пришибленная. По крайней мере, теперь она хоть из дому выходит. А то месяцами лежала в постели.

— А кто это сделал, так и не выяснили? — Мамин голос звучал умиротворяюще.

— Нет, хотя некоторое время думали, что к этому могли быть причастны Ари с отцом. — Он взглянул на меня. — Ты знала об этом.

— Агент ФБР даже до Флориды добрался, — сказала я.

— Люди по-прежнему считают странным, что ты покинула город после убийства. — В голове у него роились смутные подозрения.

— Я бы никогда ничего подобного не сделала, — сказала я. — И он тоже.

— Я знаю. Да, мне было грустно узнать, что он умер.

Мае резко сменила тему. Она спросила Майкла о его планах по части колледжа, а он пространно и в самых расплывчатых выражениях объяснил, почему таковых у него не имеется.

Когда Майкл ушел, рассыпавшись в обещаниях оставаться на связи, которые, как мы все понимали, так и останутся невыполненными, мы с мамой сидели за столиком и говорили о вещах, которых раньше касаться было нельзя.

— Разве он не заслужил знать правду? — спросила я.

— А где правда? — Мае допила свою порцию и шевельнула пальцами над пустым бокалом.

Бармен не сводил с нее глаз и наполнил бокал в мгновение ока. Он хотел задержаться, но она осадила его одним взглядом, и он ретировался. Я сообразила, что она затеяла флирт, чтобы дать нам с Майклом возможность поболтать наедине.

— Нам известно только то, что рассказал Малкольм в Сарасоте, — сказала она. — Он мог солгать — это он умеет, как никто.

Но я слышала его признание и помнила подробности — он говорил о том, как убил ее. Он сделал это потому, что она была помехой, — так он сказал.

— Даже если Малкольм убил ее, что толку рассказывать об этом Майклу? — Глаза у мае потемнели. — Мы не знаем, где Малкольм. У нас нет доказательств. Поверь мне, Ариэлла, лучше ничего не говорить.

Я верила ей. Но чувствовала тяжесть знания, словно какую-то болезнь внутри.

ГЛАВА 6

Наутро мы покинули Саратога-Спрингс, коробки и прочий багаж бултыхались в кузове у нас за спиной.

На выезде из города я попросила маму остановиться у кладбища. Имя Кэтлин было выгравировано на большом камне, а рядом стоял еще один, поменьше, с именами ее родителей. Под каждым именем стояло по дате, но только у Кэтлин их значилось две. Я положила на ее могилу один из подаренных ею дисков — не знаю почему.

— И на этом мы простимся с Саратога-Спрингс. — Мае повернула к выезду на 1-87. Она вздохнула и покосилась на меня. — Извини.

— За что?

— Я думала, возвращение сюда пойдет тебе на пользу, в смысле, даст ощущение завершения…

— Ненавижу это слово. — Я извинилась, что перебила ее.

— Ну, тогда катарсиса. — Она нажала на педаль газа, но грузовичок придерживался собственного темпа, едва превышавшего скоростные ограничения. — Ненавижу автоматические коробки передач.

— «Катарсис» значит «очищение». — Я провожала взглядом пологие зеленые холмы. — Я не чувствую себя особенно чистой.

— Ты не виновата, что Кэтлин умерла. — Мае перестроилась в правый ряд. — И что Мисти пропала, тоже не виновата.

Не успели мы пересечь границу Нью-Джерси, как у меня зазвонил мобильник. Служба шерифа округа Ситрэс выследила меня.

Инспектор сначала сказал мне, что у них «есть зацепки», но Мисти еще не нашли. Тошнотворное ощущение усилилось.

— Она говорила тебе что-нибудь насчет отъезда из города? — спросил он.

— Нет. — Я дважды пересказала основную часть нашего с ней телефонного разговора. Но в нем не было ничего особенного. — Да, голос у нее был веселый. Она сказала, что в тот вечер у нее было назначено свидание с Джессом. Джессом Весником. Это брат Осени. Нет, я не очень хорошо его знаю.

Инспектор спросил, где я находилась в ночь ее исчезновения, и я сказала, что дома. Мне хватило ума не рассказывать ему о приступе головокружения и ощущении присутствия какого-то зла. Я согласилась явиться в офис шерифа по возвращении.

— Мае, когда мы будем дома?

Грузовик выезжал на скоростное шоссе Нью-Джерси.

— Завтра к ночи, полагаю. Нам все-таки надо есть и спать.

Я обещала инспектору прийти во вторник утром и повесила трубку.

— Ума не приложу, где она. — В кабине было холодно, и я обхватила себя руками за плечи.

— Ты не думаешь, что она сбежала? — Мае вела машину так же, как танцевала, — плавно и ритмично. Тормозами почти не пользовалась.

— Нет. — Я не могла представить, чтобы у Мисти хватило духу сбежать. — Ей было в некотором роде скучно, но она была влюблена. Или думала, что влюблена.

— А как насчет тебя?

У мамы голова работала не так, как у папы. Она импульсивно перескакивала с одной мысли на другую, тогда как его ум отличала методичность, даже при попытке связать несопоставимые понятия.

— Ты спрашиваешь, не влюблена ли я?

Мае вскинула бровь. (Я так не умею — я проверяла.) Это означало: «Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду».

— Нет, — ответила я решительно. Чувства, испытанные мною при виде Майкла, не были любовью. Скорее, сожалением о том, что могло бы получиться, будь Кэтлин жива.