Ренессанс в России  Книга эссе - Петр Киле

И это же мировосприятие древнеюного мира как современного и современного как древнеюного мы находим в русской архитектуре и живописи первой половины XIX века.

Романтическая эпоха и классическая традиция

Романтическая эпоха, взошедшая как реакция на просветительство и Великую французскую революцию (1789–1794), с ожиданием перемен и с последовавшим вскоре глубоким разочарованием, как водится, ибо ни разум, ни революция не оправдали упований и надежд и не только террором, но, хуже, торжеством буржуазного индивидуализма и чистогана, впервые, может быть, стала всемирной. Ведь нечто подобное произошло еще раньше в Новом свете в связи с революцией в Соединенных Штатах (1776), и там взошла романтическая эпоха с явлением целой плеяды поэтов и прозаиков, поэтика которых совпала с эстетикой теоретиков романтизма в Германии на рубеже XVIII–XIX веков.

Но и реформы Петра I, столь радикально изменившие жизнь в России, с зарождением нового, светского искусства, новой русской литературы, с феодально-церковной реакцией, несомненно заключали в себе какие-то черты романтического мировосприятия, мироощущения, исполненные то восторга, то смятенья, что мы связали с русским барокко в архитектуре с его возвышенным, праздничным характером, но то же самое мы находим в одах Ломоносова и Державина. А мировосприятие поэтов круга Хераскова, творчество Казамзина и И.И.Дмитриева, что связывают с сентиментализмом и предромантизмом? Да полноте! Как не было классицизма в новой русской литературе при первых ее шагах, так и не было сентиментализма, — это всего лишь внешние заимствования поэтов, а скорее всего теоретиков литературы. А что же было?

Мы это видели: рождение новой столицы, рождение живописи, рождение новой русской литературы, быстрое формирование литературного языка, — Ренессанс в России, его ранний период. Ренессанс — это всегда романтическая эпоха с ее открытостью к явлениям мировой культуры, порыв к совершенству, то есть человека и его созданий — произведений искусства, только с обращением к классической древности как первоистоку. Поэтому Ренессанс в апогее своего взлета, в высших достижениях — классико-романтическая эпоха, какая в Италии пришлась на рубеж XV–XVI веков, а в России — на первую половину XIX века.

Так что XVIII век в России — это романтическая эпоха, рожденная революционными преобразованиями Петра, только не узнанная как таковая, поскольку теоретики романтизма родились позже, с величественным восходом солнца, как воспринимали поначалу многие, не только Гегель, возможно, и молодой Карамзин, оказавшись в Париже в 1790 году, Великую французскую революцию.

Но романтические эпохи — с новыми надеждами и новыми разочарованиями — рождались за тысячелетия истории человечества в разных странах не однажды, а с обращением к классической древности, будь то в мусульманском мире в VIII–X веках, будь то в Китае в эпоху Тан, будь то в Японии в XVII веке, наступала классико-романтическая эпоха или просто классическая, с взлетом мысли, поэзии или искусства в отдельных видах по крайней мере. Излюбленный жанр ренессансных эпох, поскольку в них преобладает романтическое мироощущение, — сказка (“Тысяча и одна ночь” — это сны и грезы Мусульманского Ренессанса), новелла (“Декамерон” Боккаччо, к примеру), драма.

В России — оды, басни, сказки, повести, не говоря о лирике. Портреты Рокотова, Левицкого, Боровиковского лучше всего воспринимать как романтические — до романтиков, ибо здесь романтизм ренессансной эпохи, существенная разница, что прояснится для нас совершенно, когда мы обратимся к живописи первой половины XIX века.

Воздействие Великой французской революции и Отечественной войны 1812 года лишь ускорило формирование романтического миросозерцания в России, предпосылки, первоосновы которого обнаруживаются уже в деятельности Петра I, в развитии русского барокко с обращением к древнерусской традиции в архитектуре. Да и просветительство в России XVIII века несло в себе скорее черты романтического порыва к идеалу, чем рационалистическое восприятие мира. Словом, романтическая эпоха восходит в России спонтанно, из глубин национальной жизни и новой культуры, обнаруживая при этом близость не к средневековью или к Востоку, как в странах Запада, а к классической древности и русской старине.

Картины Кипренского, как ниже его же портреты Жуковского и Батюшкова.

В. А. Жуковский (1783–1852)

К началу века в России явился романтик, да какой! Чистейшей воды, образцовый, идеально-реальный. Волею судьбы сын русского дворянина и пленной турчанки. Еще совсем молодым человеком построивший дом для матери в Белёве над рекой Окой и взявший заботу на себя также о двух племянницах, в одну из которых, не будучи в прямом родстве, влюбился, хотел жениться, но их разлучили, что отразилось в душе поэта песенной мелодией его стихов.

Мой друг, хранитель-ангел мой,О ты, с которой нет сравненья,Люблю тебя, дышу тобой;Во всех природы красотахТвой образ милый я встречаю;Прелестных вижу — в их чертахОдну тебя воображаю.

Мария Протасова была выдана замуж, была несчастлива и рано умерла. Незадолго до смерти она писала о Жуковском своей подруге: “Ах, я люблю его без памяти и в минуту свидания чувствовала всю силу любви этой святой, которую ни за какие сокровища света отдать бы не могла”.

И в сорок лет он помнил со всей живостью юного чувства.В тени дерев, при звуке струн, в сияньеВечерних гаснущих лучей,Как первыя любви очарованье,Как прелесть первых юных дней —Явилася она передо мноюВ одежде белой, как туман;Воздушною лазурной пеленоюБыл окружен воздушный стан;Таинственно она ее свивалаИ развивала над собой;То, сняв ее, открытая стоялаС темнокудрявой головой…

С вторжением войск Наполеона в Россию молодой поэт, пребывающий весь в невыразимых впечатлениях бытия, вступает в ополчение и оказывается на Бородинском поле.

Певец во стане русских воинов

П е в е ц

На поле бранном тишина;Огни между шатрами;Друзья, здесь светит нам луна,Здесь кров небес над нами…Воины подпевают певцу.Смотрите, в грозной высоте,Воздушными полками,Их тени мчатся в высотеНад нашими шатрами…

… И ты, наш Петр, в толпе вождей.Внимайте клич: Полтава!

Певец предлагает поднять кубок и за царя, и за героев войны, называя многих по именам, и за погибших, за дружбу, за любовь и за муз.

Любви сей полный кубок в дар!Среди борьбы кровавой,Друзья, святой питайте жар:Любовь одно со славой…

Ах! мысль о той, кто все для нас,Нам спутник неизменный;Везде знакомый слышим глас,Зрим образ незабвенный…

И вот начинается утро и нам мнится, что это утро Бородинского сражения. Что это? Ода? Баллада? Скорее драматическая поэма, которая произвела на участников войны сильнейшее впечатление, “как глас певца в часы торжеств и бед народных”, о чем мечтал Лермонтов. Стихи переписывались, читались наизусть, часть стихов тогда же была положена на музыку.

Пройдет несколько лет, Жуковский при дворе — преподаватель в царской семье, впоследствии воспитатель наследника престола, будущего Александра II. Но он все тот же:

Минувших дней очарованье,Зачем опять воскресло ты?Кто разбудил воспоминаньеИ замолчавшие мечты?

Как проза Карамзина обнаружила все богатство, силу и прелесть русского языка, так лирика Жуковского — песенную музыкальность русского стиха, что в соединении с умонастроением романтика явилось в полном смысле откровением, чему мы не отдаем отчета, но Пушкин выразил это автобиографически точно:

Его стихов пленительная сладостьПройдет веков завистливую даль,И, внемля им, вздохнет о славе младость,Утешится безмолвная печальИ резвая задумается радость.

Более того. Здесь схвачена самая суть эстетики Жуковского, что можно обозначить как “новый сладостный стиль”, который помог в свое время Данте самоутвердиться, по сути, как “последний поэт средневековья и первый поэт нового времени”. “Сладостный стиль” — это не только форма, это и особое содержание, в котором оживает романтическое мироощущение средних веков, для Жуковского — русской старины, которая еще столь памятна, что восходит волнующим сновидением у его героини в балладе “Светлана” (1808–1812). Вероятно, можно говорить о поэтике сладостного у Жуковского, или эстетике отрадного. Но в романтическом миросозерцании может проступать и античность.