В конце времен - Герберт Франке

ЭЛЕКТРОМАГНИТНЫЕ СТРУКТУРЫ

СПИНАЛЬНЫЙ РЕЗОНАНС ЭЛЕКТРОНОВ

ТЕОРИЯ СИЛЬНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ

КВАРКИ КАК ВНЕШНЯЯ ГРУППА

ГРАВИТАЦИОННЫЕ ВОЛНЫ

Он открывал все новые и новые страницы, и ему казалось, что решение близко. Возможно, оно совсем рядом, но только где его искать?

– Смотрите последние исследования, материалы за последние годы, за последние месяцы, – зашептал над его ухом Фелипе. – Вы можете сортировать их по времени?

– Разумеется, – отозвался Андрес.

Он перешел в следующее окно и получил новый список тем. Беда заключалась в том, что из всего списка он понял всего несколько слов: «логика», «идея», «гипотеза», «событие». Но общий смысл предложения ускользал от его понимания.

ВЕРОЯТНОСТНАЯ ЛОГИКА

ПЕРМУТАТИВНАЯ ЭВРИСТИКА

ЛОГИКА И СЕРЕНДИПИТЕТ

АЛЕАТОРИКА И ПЛАТОНОВСКИЕ ИДЕИ

МЕТАСЕМАНТИКА

ГИПОТЕЗА НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

ТОЧЕЧНЫЕ ПОЛЯ СОБЫТИЙ

– Перед вами новейшие исследования, – сообщил Андрес Фелипе. – Что именно вас интересует? Выбирайте.

– Возможно… Возможно, нам нужно что-то более универсальное, какие-то общие законы, общая теория, исходя из которой мы смогли бы разобраться в деталях…

– Общая теория?

– Ну да, общая теория всего. Если здесь собраны все научные данные, и машина анализировала их на протяжении тысячелетий, то, вполне вероятно, она создала общую теорию устройства Вселенной, в которой содержатся решения всех частных проблем.

– И вы думаете мы сможем ее понять?

– Нам этого и не нужно. Достаточно, чтобы ее понимал компьютер. Давайте попробуем найти что-то в этом роде.

Они проработали несколько часов. Андрес узнал кучу новых слов, он погружался в ссылки третьего, четвертого и пятого уровней, но понял только одно – как скудны его знания перед лицом истинной науки.

ГАРМОНИЧЕСКАЯ СТОХАСТИКА

ТЕОРЕМА ЭМПЕДОКЛА

ИНВЕРСИЯ И ЭКСВЕРСИЯ

ИМАГИНАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО ДАННЫХ

ЛОГИЧЕСКАЯ СИНГУЛЯРНОСТЬ

СИСТЕМА ГЁДЕЛЯ И НУЛЬ-ГРУППЫ —

ничего более внятного он так и не сумел извлечь из компьютера. В конце концов исчезли и буквы, экран покрылся сложнейшим орнаментом из сотен разнообразных символов. Возможно, этот рисунок был исполнен глубокого смысла, но ни Андресу, ни Фелипе он был не по зубам. Со вздохом Андрес отправил последний файл на печать, сам не зная, зачем он это делает, – может быть, просто для того, чтобы поставить точку в их бесконечном и безнадежном поиске. Принтер выдал длинную полосу бумаги, сплошь покрытую значками и завитушками, Андрес свернул ее в трубку и сунул во внутренний карман куртки.

– На всякий случай, – объяснил он секретарю, хотя понятия не имел, зачем ему может понадобиться эта абракадабра.

– Мы ничего больше не можем сделать? – уныло спросил Фелипе.

– Ничего, – подтвердил Андрес.

Андрес прожил у Осипа месяц.

Осип выделил ему отдельную комнату неподалеку от зала «Сезам». Андрес обставил свое новое жилище в стиле «функционализма» третьего тысячелетия. Он больше заботился об удобстве, чем о красоте, и даже не пытался скрыть приборы жизнеобеспечения и мелкие домашние автоматы. Андреса больше заботило не то впечатление, какое его комната произведет на случайного гостя (да он и не ждал никаких гостей), а то, чтобы у него всегда было под рукой все необходимое, а кондиционер исправно создавал в помещениях приятную прохладу. Он получил также доступ к компьютеру, так что ему решительно ни о чем не приходилось сожалеть.

Они не раз совершали прогулки по рукотворным пещерам, и Андрес узнал, что за анфиладой соборов тянется анфилада средневековых дворцов с их каменными стенами, деревянной мебелью и украшениями из кованного металла. Далее шли залы, оформленные в «югендстиле»: белые и черные драпировки, огромные стеклянные окна, фарфоровые звери, бумажные цветы, зеркала, лампы, ширмы, куклы в шелковых платьях… Осип был очень дотошен и предавал огромное значение мелочам.

Андрес часами бродил по этому лабиринту, бездумно наслаждаясь рукотворной красотой. Несколько раз он пытался составить план пещер, но каждый раз бросал начатое дело – королевство, спрятанное в скальном массиве было слишком обширно. Осип творил все новые залы, и Андрес спрашивал себя, откуда такой азарт: пытался ли Осип отвлечься от каких-то мрачных мыслей, или его снедало нетерпение? Но чего же он ждал?

Андрес и сам любил рассматривать рисунки и голографические картины из жизни минувших эпох. Но Осип пошел дальше: он воссоздавал историю, воплощал свои знания в реальность. Он использовал природные формы, естественные кристаллы, русла ручейков, сталактиты и прочие случайным образом возникшие образования и придавал им новое содержание. И Андрес не уставал восхищаться мощью природы и человеческой фантазии. Постепенно он стал уходить из «проработанной» Осипом части лабиринта, разыскивать новые пещеры и подземные залы, не тронутые рукой человека.

Также он проводил немало времени, изучая хозяйство Осипа, – он просматривал программы, управляющие реактором и трансформатором материи, кассеты и голографические пластины, которые Осип захватил с собой из библиотеки. Здесь были программы химического и органического синтеза, с помощью которых можно было бы преобразовать весь этот безрадостный ландшафт, сделать его пригодным для жизни животных и человека. Впервые Андрес понял, что знания, полученные учеными, могут для чего-то пригодиться. Собственно говоря, у них было все необходимое для того, чтобы превратить пустыню в новый сад Эдема, – подробные инструкции, всевозможные приборы, механизмы и главное – неограниченное количество энергии.

Андрес многое узнал и начал задумываться о вещах, которые раньше не казались ему важными. Возможность использовать знания… находить ответы на важнейшие вопросы… самому воплощать в реальность свои желания и фантазии… Когда-то он считал свою жизнь под куполом воплощением свободы, но сейчас это представлялось ему смешным. Они не могли заняться преобразованием пустыни немедленно – они должны были маскироваться и скрывать свое присутствие. Но сама возможность изменять мир, открывать что-то новое, составлять планы, узнать пределы своих сил, возможности своего мозга, испытать новые эмоции казалась теперь Андресу чрезвычайно заманчивой. Возможно, именно об этом говорили «Идущие вперед»? Но если так, то почему они даже не пытались перейти от слов к действию?