Личная жизнь Антона Романова - Анастасия Сидорчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наталья быстро накрыла на стол и ушла в гостиную.
Лиза, которая пришла вместе с Сергеем Васильевичем, заглянула к ним на кухню.
– А неразлучники где? – спросила она.
– Там, в своей комнате. – Антон показал взглядом на комнату с коричневой шторкой. – Они спят еще, не буди.
– Не буду, конечно, – весело пропела Лиза, и тут же начала скрестись ногтями в их комнату.
– Машка! Ты спишь? – громко спросила она под дверью. – Если не спишь – выходи!
Сергей Васильевич, как и всегда, одним глазом продолжал наблюдать за ней, улыбаясь.
«Так взрослый кот снисходительно наблюдает за котенком, играющим с фантиком», – подумал Антон.
Маша вышла через минуту.
– Доброе утро! – смущенно пробормотала она в кухню.
– Доброе утро, Машенька! – бодро поздоровался Сергей Васильевич.
– Антон, мы там в комнате у тебя пошушукаемся, – сказала Лиза, прихватив с собой со стола два больших куска пирога. – Ты же не против?
– Да ни в чем себе не отказывай, Лиза. Раз уж дядю моего захватила, то и комнату мою можешь оккупировать! – крикнул ей вслед Антон. – Нет, вот серьезно, дядя Сережа, – продолжил он. – Почему в мире столько хороших и неуверенных в себе людей, и столько самоуверенных подлецов?
Сергей Васильевич напрягся.
– Ты про Лизу что ли?
– Да причем здесь Лиза? Нормальная Лиза. Эксцентричная, конечно, но тебе, я вижу, это нравится, дядя?
Сергей Васильевич улыбнулся.
– Ты молодой еще, Антоша, – повторил он слова Натальи. – И не понимаешь, как хорошо, устав от жизни, наблюдать, как кто-то молодой вот так играется рядом…
– Счастлив ты, дядя?
Сергей Васильевич, подумав, кивнул.
– Счастлив, Антоша. А чего ты так строго с Лизой всегда разговариваешь?
– Да не знаю, Сережа. Не буду больше так, не буду. Прости. Я вот о чем начал говорить. Про самоуверенных подлецов и неуверенных хороших. Вот посмотри на Машу. Красивая, талантливая. И хорошо, что Макс теперь с ней. А не было бы его – и что? Попался бы какой-нибудь Стасик – это я не учитываю той истории, и вертел бы ей как хотел! Как вон Натальей ее семейка вертит. А живут они, между прочим, на Наташином хребту. А она – сколько лет терпела? Двадцать? Тридцать? Сорок? Или вот – Миша – «маньяк». Тоже – отличный парень же! Ты не забыл, кстати, что его надо к нам устроить? Он мне звонил уже.
– Устроим, устроим, Антоша…
– И вот – будь уверен, попадется ему какая-нибудь… А насчет самоуверенных подлецов – так их пруд пруди.
– Ты про Дениса сейчас?
– Да скорее про Светлану. Ведь знала же она, что семью рушит. Прекрасно понимала. И рушила, целенаправленно рушила. И маму в могилу свела. И совесть ее, будь уверен, не мучает, потому что нет никакой совести. И ведь не из-за любви даже. Из-за статуса. Потому что престижно, красиво это, понимаешь, говорить всюду, что муж у тебя – светило, профессор, да и родственнички у него сплошь блатные. А Наташа – то нам поближе тех родственничков – и вон они на нее как смотрят! А по мне, так не на носки в цветочках надо смотреть, и не на коготочки Светланины ухоженные, а на то, что человек из себя представляет. Понимаешь, Сережа?
– Понимаю я все, Антоша. Но ты бы с отцом своим, все-таки, повежливее был. Он переживает, Антон. Правда, переживает!
– А куда он глядел, когда от мамы уходил? Ведь знал же, что она без него не сможет. Светило, тоже мне! Ничего у себя под носом не заметил. На Машку вон погляди, – шепотом продолжил он, оглянувшись на комнату, где спал Макс. – Не светило, далеко не светило! А понимает, что он без нее не сможет…
Сергей Васильевич тоже покосился на дверь
– А я думал – у них любовь. Они же – неразлучники…
Антон, помолчав, сказал:
– С его стороны – любовь, Сережа. Она позже – полюбит, да. А больше – жалеет его, потому как, повторяю, не светило. Поэтому и замечает – что вокруг происходит. И видит, что у него паника начинается, если ее рядом нет. У него, как модно сейчас говорить, психологическая травма. Потерял Элю, себя же в этом винил. Потом встретил Машу – опять влюбился без памяти – а ее чуть не убили. Она полюбит его потом. А пока – прячет за его спину свою неуверенность, что для женщины, в принципе, нормально.
Макс.
Максу часто снились кошмары. Не про себя – про Элю. И про Машу. И в самый страшный момент он всегда резко открывал глаза, не в силах больше смотреть этот страшный сон.
Хорошо, если в такие моменты Маша спала рядом. Тогда он тут же успокаивался.
В этот раз Маши рядом не было.
Он заглянул на кухню. Антон и Сергей Васильевич пили чай.
– Доброе утро, Максим! Иди к нам! – позвал Сергей Васильевич.
Макс зашел, налил себе из чайника в кружку кипяток, сел рядом, но все не мог успокоиться. Прислушивался – где Маша.
Тут уже не выдержал Сергей Васильевич.
– Да угомонись ты уже. Вон – в комнате у Антона они, заперлись с моей Лизой. Дай ты ей хоть глоток воздуха! Не отходишь же от нее целыми сутками! А насчет Светланы, – продолжил Сергей Васильевич разговор с племянником, – так знаешь, что моя Лиза с утра учудила…
– Ну? – Антон уже начал привыкать к Лизиным играм, поэтому с интересом уставился на Сергея Васильевича.
– Ну, слушай. Светлана с подружкой увлеклась йогой. Да, да – вчерашний монолог, что все фитнес – тренеры – проститутки я помню. И вот начала она с утра перед моей Лизой втирать, как она за здоровьем следит – а Лиза в это время курить пошла – и как она каждое утро комплекс «Сурья Намаскар» делает. Это из йоги упражнение. А Лиза ей – да, да, какая вы молодец, а я вот – простая библиотекарша, люблю с утра поваляться, Пушкина почитать (это Лиза – то, ага!). А та вся цветет и пахнет. Радуется, что и здесь она первая. Мы с Денисом сидим – новости смотрим, а она видит – что мы все слышим, и продолжает учить Лизу. «Вы, Лизочка, – говорит она, – себя не запускайте. А то, года через два на вас ни один мужчина не посмотрит». Это Лизе она говорит такое. У Лизки моей, я вижу, уже пар из ноздрей идет – но виду не подает, соглашается. Говорит, мол
