Брак во имя Альянса - Оливия Штерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато меня хорошо услышал медиум Аэдо. Вновь убрал «дверь» и неторопливо вошел в ванную. Я только глянула на него – мне померещилось, что даже «соты» вместо лица у него побагровели. Но конечно же он и не думал отворачиваться. Встал у стены, вроде как с интересом меня разглядывая. Я же зло подумала, что кому видно, тому и стыдно, и не отпускала свой комбинезон.
– Пусть отдаст! – Дернула рукав на себя что есть сил.
– Зачем? – Ну хоть бы маленькую, крошечную эмоцию… но нет. Недвижимое спокойствие, порожденное машиной.
– Там… карманы! Там мои документы!
– Тебе они не понадобятся больше.
– Все равно! Да сделай же что-нибудь!
Аэдо пожал плечами, и как раз в этот миг зеленые челюсти дернули комбинезон с такой силой, что я невольно его выпустила. Шмяк! И синяя манжета исчезла в жадной пасти. Я не знала, то ли разрыдаться, то ли засмеяться.
– Ну знаешь ли…
И наконец сообразила, что стою голая посреди ванной и что медиум Аэдо тоже присутствует. Я торопливо схватила пакеты с одеждой и прижала их к груди. Не то чтобы я сильно стеснялась, но все же, все же…
– Может быть, выйдешь?
– Зачем? – Совершенно равнодушно. И в самом деле не понимает? А все туда же, жену ему подавай…
– Если ты не понимаешь, зачем выходить, то мне непонятно, зачем ты женился, – отчеканила я.
Медиум снова пожал плечами и неторопливо вышел прочь. А я надорвала упаковку, про себя ругая на чем свет стоит прожорливый пол, извлекла простые, но удобные трусики и пластичный топ. Было похоже на обычный хлопок, хотя уже и нет уверенности, что на этом корабле трусы от меня не убегут ночью… Также я добыла что-то похожее на пижаму: довольно плотные, но мягкие штаны и футболку с длинным рукавом. На самом дне пакета оказались мягкие туфли то ли из зеленого пластика, то ли из того же материала, что и напольное покрытие. Я вдруг представила себе, что и эти тапочки могут от меня сбежать – ну примерно как унитаз, – и стало совсем смешно.
Поэтому когда медиум Аэдо снова зашел в ванную, он застал меня скорчившейся в углу. По щекам текли слезы – но это не были слезы горя. Я и не помню, когда так смеялась последний раз. Пусть сейчас этот смех и мешался с тихой истерикой по поводу того, куда я попала и чего ожидать в дальнейшем.
* * *
Не знаю, что со мной случилось. Почему-то, еще на Земле, я искренне полагала, что буду до одури, до трясущихся рук и потеющих ладоней бояться девиран. Позже, когда меня одурманили и словно куклу передали заказчику, хотелось умереть, лишь бы не это… Но все внезапно оказалось совсем не так, как я могла бы рисовать себе в воображении. Неожиданно для самой себя я перестала бояться. И даже ненависть – я ведь должна их ненавидеть за то, что убили Алекса? – даже ненависть получалась вялой и совсем никчемной. Выходило, что я нарочно напоминаю себе о том, что должна ненавидеть… А кого ненавидеть? Безликое существо непонятной природы и породы, которое зачем-то уволокло меня к себе на корабль, которое меня успокаивало, утешало и носило на руках. В душу незаметно просочилось сомнение: а насколько велика вина медиума? Должна ли моя ненависть к нему полыхать так же ярко, как факел в ночи?
«Должна-должна», – твердила я себе.
Но уже не получалось. Возможно, причина была во мне самой, вероятно, я просто впала в апатию, не имея больше сил бороться. А возможно, все дело в том, что медиум Аэдо не сделал мне ничего плохого – ну за исключением того, что выпросил меня у Альянса.
«Посмотрим», – решила я, шагая по пружинящему полу, который, как я поняла, и сожрать способен.
Аэдо неторопливо шел впереди, указывая дорогу среди хитрого сплетения коридоров. Он шагал совершенно как человек, если судить по колыханию черной ткани мантии. Порой мне даже казалось, что левую ногу он ставит не так уверенно, как правую, и это могло означать либо то, что он страдал от боли, либо то, что левая нога была заменена протезом. А еще плечи и то, как он меня нес на руках, оставило впечатление, что там, под тканью, очень сильное, тренированное тело. Но человеческое ли? Вряд ли.
А еще я постоянно ловила себя на ощущении полного покоя и легкости на сердце, когда смотрела в спину медиума. Совершенно неуместное состояние, в то время как я должна ненавидеть всех девиран до единого и желать им всевозможных мучений.
Наконец коридоры закончились, и мы вышли в очередную округлую и зеленоватую комнату с большим панорамным окном, из которого открывался вид на соседние девиранские корабли, блестящие в свете далеких звезд. На столике у окна был сервирован обед. Столик… похоже, был частью пола, да и пухлые кубики-стулья тоже.
– Ты говорил, что живешь здесь один, – невольно вырвалось у меня.
Возможно, мне хотелось уличить Аэдо во лжи и тем самым доказать самой себе, что ему нельзя верить и что надо продолжать ненавидеть.
– Один, – последовал спокойный ответ, – но я сделал себе специальную модель альхьес, которая может взять на себя функции прислуги и которая подчиняется только моим приказам. Ты его тоже увидишь.
Я кивнула, и стало даже немного стыдно – но я тут же себя одернула. Марго! Ты здесь не по своей воле, так что нечего играть в доброжелательность. Они убили Алекса, в конце концов.
Медиум аккуратно опустился на стульчик (стульчик тут же отодвинулся от стола, чтобы рослому девиранину было удобно сидеть и колени не упирались в столешницу).
– Прошу, – зазвучал искусственно синтезированный голос. – Тебе надо поесть.
– Надеюсь, не отравите, – буркнула я, занимая свое место.
Мне померещилось, что стульчик недовольно шевельнулся подо мной, но тут же услужливо замер. Да уж, кибербионический корабль – то еще удовольствие.
– Мне незачем тебя травить, – отозвался Аэдо, – чтобы тебя убить, мне было достаточно не забирать тебя со станции.
– Я по-прежнему не понимаю, зачем им меня убивать? Кому это нужно? И наконец, откуда тебе об этом известно?
И невольно «зависла», наблюдая, как медиум Аэдо принялся за еду.
На столе стояли белые пластиковые миски с супом-пюре. Он взял ложку – тоже пластиковую – зачерпнул супа и… Ложка утонула в темноте и вернулась оттуда пустая. Я огорошенно моргнула. Выходит, эти его соты были не чем иным, как голограммой? Или чем-то таким, что не являлось препятствием для ложки? Следовательно, где-то там, за этой заслонкой из мерцающих сот, должно быть лицо – либо его подобие.
Аэдо спокойно проглотил еще несколько ложек, затем положил руки
