Шестикрылый Серафим - Александра Маринина

- И как ты думаешь, что это такое? Алик пожал плечами.

- А где ты это взяла? - спросил он.

- Купила. За стакан. У одного мужика на Соловках. Алик повертел Серафима в руках, подумал.

- Не знаю, может быть, стилизованное изображеие солнца? Что-то знакомое, но не могу вспомнить, что именно.

- Не расстраивайся, - покровительственно сказала я. - Я думаю, что вообще во всей милиции только один человек знает, что это такое.

- Это кто же? - недоверчиво поинтересовался Алик.

И я рассказала Алику о Брадисе.

- Да, действительно, старик молодец. Я бы не догадался, - задумчиво произнес Алик. - Ну разве что передо мной том Пушкина на нужной странице был бы открыт. Ты что, хорошо с Брадйсом знакома?

- Да! - гордо сказала я.

- Как же тебе повезло! - восхитился Алик. - Брадис в наших кругах человек очень известный. Он прекрасный специалист, с огромным опытом, но, как мне говорили, характер у него отвратительный. Чем же ты "купила" старика? Уж не своей ли небесной красотой?

В голосе Алика явно звучало недоверие к силе моих чар.

- А что? - сделала я обиженное лицо. - По-твоему, я не могу соблазнить старого профессионала?

- Ну что ты, конечно, можешь, - примирительно обнял меня Алик. - И даже не очень старого - тоже, Кстати, Сашуля, ты не знаешь, он в Москву не собирается?

Вроде бы нет. Он в больница лежит.

- Вот каково оно - за девками-то молодыми бегать, - с наигранным злорадством произнес Алик.

- Дурак ты, - беззлобно ответила я. - Он, конечно, старик, но любому из вас, молодых, легко утрет нос. По крайней мере, голова у него работает, как компьютер.

- Чем же онтак тебя покорил? - ревниво поинтересовался Алик. - Да тем, уже завелась я, - что он за какие-то полтора часа на моих глазах почти разобрался в загадочной истории двух смертей. Да еще случившихся в разных городах больше пяти лет назад.

- Ну ты ему, конечно, помогла? - снисходительно бросил Алик. - Скоро в журнале появится твой триллер с интригующим названием "Человек, для которого не было тайн". Название дарю.

- Помощи от меня, может, и не много было, - честно сказала я, - но я его вдохновляла. Все началось с фотографии одной очень красивой наркоманки.

- Московской? - спросил Алик. - Красивых московских я всех знаю.

-Да нет, ленинградской. Хотя она и в Москве бывала. Я ее даже сама здесь видела, еще тогда, когда Слава Мишин был жив, С ним, между прочим, и видела.

- А ты мне об этом ничего не рассказывала, - упрекнул меня Алик.

- Я об этом как-то забыла. Да и не Знала я, что она наркоманка. Я просто узнала ее фотографию в альбоме у Брадиса, спросила, кто это, он мне рассказал довольно странную историю ее гибели. Представляешь, медсестра онкологического отделения, со стажем и перепутала ампулы.

- Ну и что? - не понял Алик. - Кто-нибудь умер?

- Так она и умерла? От передозировки морфия. Сама себе ввела лошадиную дозу. Ну подумай, как такое могло случиться? А разбираться не стали и списали на несчастный случай.

- А я тебе скажу, что такое очень даже бывает. Был у меня знакомый по кличке "Золотой". Наркоман со стажем, можно сказать, профессор, с иглой не расставался, бинт на ноге носил, пропитанный морфием. В камере ухитрился из веника шприц сделать, в вену попадал с закрытыми глазами. А вот поди ж ты, хватанул ветеринарную дозу - и в морг. Чего ж тут виноватых искать? А ты говоришь: не бывает! Но, конечно, история довольно редкая. В этих онкологических больницах чего только не творится! Больные там тяжелые, наркотики льются рекой, медсестра вколет анальгин, а ампулу с наркотиком - в карман. И плевать ей, что этого анальгина больному на пять минут хватает. Заставляли их сдавать пустые, ампулы из-под наркотиков, так они перепайкой занялись. У меня с этими онкологическими больницами хлопот полон рот. А уж с поликлиническими отделениями - сам черт не разберется. Бухгалтером надо становиться, а не сыщиком! И в Ленинграде наверняка такая же картина. Кстати, я тут зацепил одного ленинградского хирурга, ковыряюсь... Не знаю пока, что получится. Но похоже, что лет на восемь я ему наскребу. Но это, как ты понимаешь, не для прессы...

Июнь 1984 г., г. Ленинград

- Кстати, Тимоша, ты о просьбе моей не забыл?

- Обижаешь... Счастье твое, что у меня в архиве полный порядок. Подожди-ка, где это я записал? А, вот, нашел! Записывай. Был такой больной, Ахундов его фамилия, Сахиб Али-оглы, 1963 г. рождения, проживает г. Чимкент, улица Ленина, дом 18, квартира 14.

- А где он работал?

- Сейчас, сейчас. Значит, работал он начальником отдела сбыта Чимкентского химико-фармацевтического завода.

- И когда он у вас лежал?

- А вот насчет "когда", Женечка, - тут ты одним стаканом не отделаешься. Потому что лежал он у нас в 1977 году четыре раза, в 1978 г. - три, столько же в 1979 г. и один раз в 1981 г. Правда, в 1981 году у него адрес поменялся. Сказать?

- Ну конечно. Записываю.

- Ох, балую я тебя! Ладно, пиши. Город Баку, улица Фиолетова, дом 26/15, квартира 7. А работал твой Ахундов об ту пору начальником отдела снабжения Бакинского нефтеперерабатывающего завода.

- А что же он так часто у вас лечился?

- Так у нас в онкологии половина, почитай, таких больных. Месяц у нас пару месяцев дома - и снова к нам. Если, конечно, куда-нибудь поближе к Богу не переберутся.

- Юмор у тебя какой-то архивный, Тимоша, Я ведь человек больной, а ты меня стращаешь. Так, может, умер этот Ахундов? Что ж он больше лечиться не приезжает?

- Может, конечно, и умер. Откуда мне знать? У меня в архиве про это ничего не сказано. А вот тут телефон его есть в Баку, домашний. Ты - милиция, возьми да и позвони. Скажи: "Попросите, пожалуйста, гражданина Ахундова, если он еще не умер". Тут тебе все про него и обскажут. Ну и про тебя, конечно, тоже, - и архивариус захихикал, - Бросай свой архив, Тимоша, в сыщики тебя возьмем. Ведь такой талант пропадает!

-Да ну, у вас платят мало. А главное, с вашей работой я не смогу на даче по полгода ковыряться. Я уже старый, пора к земле привыкать. Да и кто тебе будет в архиве Сахибов всяких искать? Вот я уйду - тут и половины от архива не останется. По правилам-то, у нас эти архивы три года хранятся. Это я ничего не выбрасываю, а то бы не видать тебе никакого Сахиба как своих ушей. Хоть ты и подполковник.

- Спасибо тебе, Тимоша, огромное. С. меня бутылка.

- Смотри же, выздоравливай скорее. Как выйдешь из больницы - разопьем.

Июнь 1984 г., воскресенье. Москва, Аэропорт Шереметьево.

- Здравствуй, Юра! Что за пожар? Ты поменял Привычки? Начитался рекламных объявлений "Летайте самолетами Аэрофлота"? Или решил проверить, люблю ли я тебя настолько, что поеду встречать в Шереметьево? Где твой багаж?

- Нет у меня никакого багажа. Вот журнал, и все. У меня обратный рейс через три часа. Я не красна девица, из аэропорта доехал бы и сам, но дома дел много, а разговор у меня не телефонный.

- Что еще стряслось? Пойдем, поговорим. У меня машина на стоянке. Когда у тебя регистрация?

- Часа через полтора.

- Ну, время у нас еще есть. Может быть, съездим куда-нибудь, перекусим?

- Ох, Саша, не до перекусов мне.

- Так что случилось-то? Что ты взъерошенный такой?

- Копают под нас, Саша. Твои коллеги копают, из ленинградской милиции. И копают серьезно. Они вышли на Лору и Сахиба.

- С чего ты взял? Давай-ка по порядку.

- Значит, так. В эту среду приходит ко мне один больной. Лежит он у нас с пневмонией, скоро выписывается. Вообще-то он должен был лежать в ведомственной больнице, он в нашем ГУВД работает. Подполковник Брадис. Евгений Карлович. Но к нам его по "скорой" привезли из дома, он живет рядом. Так мы его у себя и оставили. Тем более, Берта меня просила, заведующая третьей терапией. Она его еще с войны знает.

-Ну и что?

- Так вот, приходит он ко мне, извиняется за то, что отнимает время, и начинает долго у меня выспрашивать про Лору. Мол-де разбирал он старые фотографии, увидел такую красавицу... Он, оказывается, В качестве эксперта ее квартиру осматривал и фотографию эту оттуда прихватил. Сразу, говорит, узнал руку большого мастера, Натана Белкина. Хотел даже поинтересоваться у него, при каких обстоятельствах была сделана эта фотография, но его отвлекли какие-то там дела. И вот только теперь он про нее вспомнил. И пришел ко мне.

- А к тебе-то почему?

- Во-первых, говорит, вы, Юрий Романович,работали с ней в одном отделении, может, вы мне что-нибудь интересное о ней расскажете, о том, как это ваша медсестра, такая опытная, отравилась ветеринарным морфием. Как же, говорит, она ампулу-то не разглядела? Ну, а во-вторых, говорит, я давно хотел с Натаном Яковлевичем встретиться, да вот уже много лет ему не звонил, а возраст у него такой, что без предварительной разведки звонить боязно.

- Ну, а ты что?

- Я ему сказал, что тесть мой жив-здоров, хотя и пребывает в глубоком маразме, И вряд ли вспомнит эту самую фотографию. Которую, между прочим, делали по моей просьбе то ли для Доски почета, то ли для стенгазеты. Сказал ему, что было это незадолго до несчастья с Семиной. Сказал, что сам удивляюсь, как могло такое с ней произойти. И вот тут-то и понял, что этот визит вызван не просто старческим любопытством.