Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

— Стивен перекинулся обратно из волка в человека меньше чем через два часа.

Это было произнесено так, будто все объясняло. Может быть, но не мне.

— И что? — спросила я.

— Обычно оборотень остается в обличье зверя от восьми до десяти часов, потом коллапсирует и перекидывается обратно. Перекинуться раньше — это требует уйму сил.

Я поглядела на спящего оборотня:

— Значит, коллапс — нормальное явление?

Ричард кивнул:

— На весь остаток ночи.

— Не слишком хороший метод выживания, — заметила я.

— После коллапса большинство вервольфов слабее осенней мухи. Тогда их и отлавливают охотники.

— Откуда вы столько знаете о ликантропах?

— Это моя работа. Я преподаю естественные науки в средних классах местной школы.

Я на него уставилась:

— Вы — школьный учитель?

— Да. — Он улыбался. — Вас это удивляет?

Я покачала головой:

— Как это школьный учитель оказался в компании вампиров и вервольфов?

— Что я могу сказать? Повезло.

Я не могла не улыбнуться:

— Это не объясняет, откуда вы знаете про оборотней.

— Я прослушал курс в колледже.

Я снова покачала головой:

— Я тоже, но я не знала, что оборотни впадают в коллапс.

— У вас диплом по противоестественной биологии? — спросил он.

— Ага.

— У меня тоже.

— Так почему же вы знаете про ликантропов больше меня?

Стивен пошевелился во сне, отбросив здоровую руку в сторону. Одеяло соскользнуло, открыв живот и часть бедра.

Ричард поправил на нем одеяло, как на ребенке.

— Мы со Стивеном давно дружим. Ручаюсь, вы знаете о зомби такое, чего я в колледже узнать не мог.

— Наверное, — сказала я. — А Стивен тоже учитель?

— Нет. — Он улыбнулся, но улыбка эта не была приятной. — Школьные советы косо смотрят на учителей-ликантропов.

— По закону они не имеют права этого запрещать.

— Это да, — ответил он. — Последнему учителю, который посмел учить их драгоценных крошек, они бросили в окно зажигательную бомбу. Ликантроп не заразен, пока он в человеческом обличье.

— Это я знаю.

Он покачал головой:

— Извините, для меня это больной вопрос.

Мой любимый проект — права для зомби; почему не может быть своего любимого проекта у Ричарда? Равные права для мохнатых при найме на работу. Я это понимаю.

— Вы очень тактичны, ma petite. Вот никогда бы не подумал.

В коридоре стоял Жан-Клод. Я не слышала, как он подошел. Да, но я отвлеклась на разговор с Ричардом. Конечно, конечно.

— Не могли бы в следующий раз топать погромче? Надоела мне ваша манера подкрадываться.

— Я не подкрадывался, ma petite. Вы отвлеклись разговором с нашим красивым мистером Зееманом.

Голос его был приятен и мягок, как мед, и все же в нем была угроза. Она ощущалась, как холодный ветерок по спине.

— В чем дело, Жан-Клод? — спросила я.

— Дело? Какое может быть дело?

В его голосе слышались злость и какая-то горькая насмешка.

— Перестаньте, Жан-Клод.

— Что вы имеете в виду, ma petite?

— Вы сердитесь. Почему?

— Ай-ай-ай! Моя слуга не может уловить моего настроения. Стыдно. — Он присел рядом со мной. Кровь на белой сорочке засохла коричневатой коркой, залив почти всю грудь. Кружева на рукавах были похожи на засохшие коричневые цветы. — Вы желаете Ричарда, потому что он красив или потому что он человек?

Голос его упал почти до шепота, такого интимного, будто он говорил что-то совсем другое. Он умел шептать, как никто другой.

— Я не желаю Ричарда.

— Бросьте, ma petite. Не надо лгать.

Он потянулся ко мне, коснулся длинными пальцами моей щеки. На руке засохла кровь.

— У вас кровь под ногтями, — сказала я.

Он дернулся, рука сжалась в кулак. Очко в мою пользу.

— Вы каждый раз меня отталкиваете. Почему я только с этим мирюсь?

— Не знаю, — честно ответила я. — Я все надеюсь, что я вам надоем.

— Я надеюсь, что вы будете со мной вечно, ma petite. Я бы не стал делать такое предложение, если бы думал, что вы мне наскучите.

— Я думаю, что это вы мне наскучите.

Его глаза чуть расширились. Кажется, он был действительно удивлен.

— Вы пытаетесь меня задеть?

Я пожала плечами:

— Да, но тем не менее это правда. Меня к вам тянет, но я вас не люблю. У нас нет стимулирующих разговоров. Я не думаю целый день: надо рассказать этот анекдот Жан-Клоду, надо обсудить с ним, что сегодня было на работе. Как только вы мне даете возможность, я вас забываю. Единственное, что у нас общего, — это насилие и мертвецы. Я не думаю, что на такой основе можно строить отношения.

— Вы сегодня философичны.

Его полночно-синие глаза были в паре дюймов от моих. Ресницы как черное кружево.

— Просто пытаюсь быть честной.

— Я не ожидал бы от вас меньшего, — сказал он. — Я знаю, как вам противна ложь. — Он бросил взгляд на Ричарда. — И как противны монстры.

— Почему вы злитесь на Ричарда? — спросила я.

— Я злюсь?

— Вы отлично знаете, что да.

— Может быть, я понял, Анита, что единственного, чего вы хотите, я вам не в силах дать.

— И чего же я хочу?

— Чтобы я был человеком, — тихо ответил он.

Я покачала головой:

— Если вы думаете, что ваш единственный недостаток — это что вы вампир, вы ошибаетесь.

— В самом деле?

— Да. Вы — эгоистичный и наглый хулиган.

— Хулиган?

Он был удивлен неподдельно.

— Вы хотите меня — и потому не можете поверить, что я вас не хочу. Ваши потребности, ваши желания важнее любых чужих.

— Вы мой слуга-человек, ma petite. Это очень осложняет наши жизни.

— Я не ваш слуга.

— Я отметил вас, Анита Блейк. Вы мой слуга.

— Нет, — ответила я.

Это было очень решительное «нет», но живот у меня свело судорогой при мысли, что он прав я никогда от него не освобожусь.

Он глядел на меня, и глаза его были такими, как обычно, — темными, синими, прекрасными.

— Не будь вы моим слугой, я не мог бы так легко победить змеиного бога.

— Вы изнасиловали мое сознание, Жан-Клод. И мне все равно, что было этому причиной.

Но его лицу пробежала гримаса отвращения.

— Если вы применяете слово «изнасилование», то вы знаете, что в этом виде преступлений я неповинен. Николаос навязала вам себя. Она ворвалась в ваше сознание, ma petite. И если бы вы не несли в себе две мои метки, она бы вас уничтожила.

Злость кипела во мне, поднимаясь из глубины, разливаясь по спине и рукам. Меня дико подмывало дать ему по морде.