Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

237

О, сколько их прошло доселеПо тайным камерам земли.Мильоны Гамлетов, Офелий,Мильоны Макбетов прошли.

То кровью, мясом человечьимЗемная вспенивалась зыбь.Чудак-эфир увековечилНа коже ночи эту сыпь.

Горят и валятся кусками,И кто-то в мире одинок,И не лежит на месте камень,И льется молнии клинок.

238

И туши зорь, и месяц карий,И звезд голье, и гниль болот,И многие иные твари –На колбасу стихов идет.

Хвалить не буду и не скрою.Глядите все, но бездной глаз.Страница с лапчатой строфою,Как снег и елка, напоказ.

Но мир, и близкий, и далекий,Как вечности вечерний свет,Сквозит за сумеречной пленкойИ бьется крыльями планет.

И молоком Изиды брызжет,Путей миров сквозит фатой,И в травах на рассвете рыжемРосою светит золотой.

Глотайте же напиток звездный,И зелье зорь, и хмель болот…За то, что всё в тоске морознойНа колбасу стихов пошло.

239

Церквушек мертвенных грибыУ пней громад еще бледнеют.А шелест города забылСвятого рабства ахинею.

Как бред, забыл давным-давно.И главы дождиком измызгал.И женщины ползут из норПо веткам рук мужских для визга.

Не верят звезды и плюютВ земную черную икону…Кто ведал стыд, вкушать уютИ в бурю бурных струн не тронуть?

Кто счастье счастья испыталНа золоте молчанья ложном?..В покоях мира простота,Но вскрыть ее довольно сложно.

240

Нищий бледный и безногийВырос на краю дороги.Он просил, что было сил,У прохожих есть просил.

Проходили, только мимо,До конца неумолимо.Не осмелился никтоВынуть грошик из пальто.

Кто, по совести, из лени,Кто, по нраву убеждений,Кто, по бедности своей,Кто и, глядя на людей.

Было холодно, и нищий,Пару дней не зная пищи,На дорогу вдруг упал.И со всех сторон толпа.

Умереть ему не дали.За водою побежали,За извозчиком пошлиИ в больницу отвезли.

Скоро выписан безногий.И опять у той дорогиОн с протянутой рукой.В мире есть закон такой.

Осужденный если болен,Должен выздраветь сперва,Чтоб потом в рассветном полеОткатилась голова.

241

И труд имеет героинь.И вот одна, одна из многих.Звонок, бывало: динь-динь-динь.А кто по лестницам, как утка, ноги?

А кто родильницу таскал,Как тяжкую царицу, в кресле?И кто не знал, что есть тоска,Что боги никакие не воскресли.

Десятки лет одно и то ж.Тяжелый труд и труд убогий,Но знающий борьбу и дрожь…И вот одна, одна из многих.

242

По трубам улиц, будто пар,В цилиндры площадей толпа…О, города, планет моторы,В который раз ваш гром, в который?

Крылами зорь кровавых хлопатьНе устают земли бока.Мычит белейшая ЕвропаОт соку нового быка.

Как вымя – Азия… НальютсяВсе полуострова-сосцы.Забарабанит революцияПо дну миров во все концы…

243

Из пустынь их звал, заучивалИх пророчества народ…Ходит маятник задумчивыйПо каморке взад-вперед.

Зубрит истину великую,Множит времени круги.По ночам столетий тикаютПтичьи тонкие шаги.

Это бродит человечествоНа ходулях тонких грез,Чтоб вдохнуть холодный вечер свой,Чтобы камнем мозг замерз.

Ледяной дворец ступенямиИзмерений всех горит.На четвертой тело времени.Мы ж прошли лишь первых три.

Эх, добраться б до последней мне,Встать во весь певучий рост…Звезды, помните о Ленине, –Крикнуть камарильям звезд.

244

Как пепел старый мир рассеян.Не феникс там в Париже – гусь.СССРом в даль Рассея,Святая в трудовую Русь.

Волчицею легла в ЕвропеС волчатами под животом.Народы спящие торопит,Кидает в папу Маркса том.

И сургучовой старой кровьюВстает заря из катакомб.Последний час средневековью.Растаял крест в багряный ромб.

245

В толпе качались, плыли конные…Костров тянулся дым густой…Вперед, – вот все толпы законы,Слепец, кто ей прикажет: стой.

Оркестр заката – похоронно…Качались птицы. Пушек стон…Во Франции – с Наполеоном,В Китае – с Буддой и Христом.

Остановился поезд где-то.Труд – паузу на 5 минут…Лишь вечно пьяная планетаМеталась в солнечном плену.

246

Смотрите, гроба шестигранникКристаллом алым… Вот рубин!Чьих глаз до слез он не изранил,Тому он сердце отрубил.

У женщин и детей ручьямиБелейшая из кровей… ТамНа Красной рыли. В мерзлой ямеПлевался искрами металл.

Для динамитового телаПокой готовил динамит.Последний, острый, пожелтелыйОсенний профиль нас томит.

О, человечество, – из воскуТвое чело и крылья скул.В зубах звезду, как папироску,Ты тянешь кольцами тоску.

Глазища кокаином маслишь…Взлететь и падать – нипочем.За все тысячелетья раз лишьТы улыбнулось Ильичом.

247

В белых залах страницВ тишине на бумагуСтяги строф падут ниц,Крепом траура лягут…

У страниц колоннадыБудет очередь слов…С Аргентины, с Канады,С островов занесло.

И старухи, и дети.На верблюдах цветы…Оттого, что на светеВсех безумней был ты.

248

Один всю жизнь искал опоры,Чтоб двинуть с места шар земли.Мечты коньками золотымиИзрыли мозг и не нашли.

Другой с цепями жадно спорил,Зубами ржавый грыз чугун…Кто верил, что грозой подыметНемые табуны лачуг?

И перегрыз он наконец-то.И шар земли перевернул.И для столетий, для концертаЗарю он тронул, как струну.

249

Ключ пенный брагою сыченойПробился звучно из меня.И облак рыхлые драченыНа голубом подносе дня.

И снег и ниже, и дряхлее,Коричневеет как-нибудь.Уж кто-то бродит по аллее,Проветривая мартом грудь.

Кто песен там, как хлеба, просит?Не я ли тот, кто просит их?Да будет здесь на том вопросе,Как на крюке, повешен стих.

250

Люблю я рифм родных обозы,Люблю певучесть их колес.Пусть будут хоть просты, как розы,Но чтобы ветер их принес.

По пухлой беленькой равнине,Лишь только снежной от цветов,Люблю, когда их ветер двинет,Их звон, и стар, и всё же нов.

Легла заря женою юлой,И вечер лег с женою спать.Лишь вас я не люблю, глаголы.Ох, скучно в рифму вас впрягать.

251