Беги, мальчик, беги - Ури Орлев

Он вспомнил. В таком доме в Варшаве находилось гестапо.

Крестьянин схватил его, стащил с телеги и, держа за плечо, завел внутрь дома. Солдат, который охранял вход, закрыл за ними дверь. Крестьянин отпустил Юрека и вошел в одну из комнат. Солдат показал в сторону кухни, приказывая Юреку идти туда. В кухне его встретила польская женщина. Она молча посадила мальчика за стол и поставила перед ним большую миску, полную мяса и риса. Юрек перекрестился и начал с жадностью есть. Прикончив все подчистую, он с облегчением вздохнул.

— Это была порция для двух больших мужчин, — со смехом сказала женщина, забирая у него пустую миску.

Он встал и посмотрел в окно. Невдалеке виднелся лес.

— Пани, — спросил он, — тут есть дорога в лес?

— Видишь этот барак? — сказала она и указала через окно на низкое деревянное строение. — За ним есть тропинка. Она ведет прямиком в лес.

Юрек выглянул в коридор проверить, можно ли убежать. Ноу двери уже сидел другой солдат. Увидев Юрека, он схватил его за руку, стащил по ступенькам вниз, завел в подвал и запер. На полу подвала стояла вода, в которой плавали несколько поломанных ящиков. Юрек уселся на одном из них. Сидеть пришлось долго. Наконец дверь открылась, и тот же солдат показал ему на выход. Он провел Юрека наверх и постучал в одну из комнат. Услышав ответ, он завел Юрека внутрь, козырнул и вышел.

Юрек стоял в большой комнате. Перед ним, за длинным столом, сидел немецкий офицер — молодой, приятный на вид блондин. Его мундир украшали какие-то значки, а на фуражке, лежавшей на столе, под немецким орлом со свастикой выделялся рисунок черепа. За офицером на стене висел большой портрет Гитлера. Офицер без всякого интереса посмотрел на босого мальчика, одетого в лохмотья. Он встал с места, подошел и обратился к Юреку на плохом польском языке с сильным акцентом:

— Как тебя зовут?

— Юрек Станьяк.

— Ты еврей.

— Нет.

Офицер ударил его по лицу.

— Где ты живешь?

— Каждый раз в другой деревне, где для меня находится работа.

— Где твои родители?

— Их убили в начале войны.

— Как?

Юрек рассказал ему свою историю.

— И с тех пор ты так ходишь?

— Нет. Сначала те люди взяли меня в свою деревню. Но там хозяин сильно напивался и бил меня. Тогда я удрал. Я работал во многих деревнях. Если не дерутся, я остаюсь.

— Сколько тебе лет?

— Наверно, девять.

— Когда тебя били в последний раз?

— Сейчас. Вы.

Немец засмеялся:

— Я не имею в виду одну оплеуху.

— Наверно, месяц назад.

— За что?

— Зато, что коровы зашли на морковное поле.

— И тогда ты убежал?

— Да, в лес, с моей собакой.

— У тебя была собака?

— Да.

— Где она?

— Деревенские убили ее вместе с бешеной собакой. — Юрек шмыгнул носом.

— Как?

— Они выстрелили в них.

— Выстрелили? — Немец поднял брови. — Где точно это было?

Юрек пожал плечами:

— Я не знаю. В лесу.

— Ты еврей?

— Нет.

— Ты умеешь креститься?

Юрек перекрестился.

— Ты умеешь молиться?

Юрек произнес короткую молитву.

— Ладно, я все равно не верю тебе, — сказал немец. — Ну-ка разденься.

Юрек разделся и встал голый, прикрывая руками низ живота. Немец ударил его линейкой по рукам, раздвинул их в стороны и спросил:

— А это что?

— Когда я был маленький, у меня там была ранка и мне сделали операцию.

— Нет, — сказал немец. — Это признак евреев.

Он с силой ударил Юрека по лицу.

— Я не еврей, — упрямо сказал Юрек.

— Ладно, одевайся, — сказал офицер.

Юрек оделся.

— Ты смышленый мальчик, жалко, что ты еврей, — сказал немец. — Идем.

Офицер повел его перед собой к выходу, а оттуда во двор. Юрек шел рядом с ним. Офицер достал из кармана позолоченный портсигар и вынул сигарету. Потом протянул открытый портсигар Юреку:

— Ты куришь?

— Нет.

Немец закурил. Больше он не говорил. Они продолжали ходить по двору, и офицер время от времени выпускал прямо перед собой колечко дыма. И тут Юрек заметил, что его правая рука медленно-медленно тянется к кобуре пистолета. Он рванулся и стрелой бросился к низкому бараку, который указала ему польская женщина из кухни. Но оказалось, что она не поняла его вопрос. За бараком действительно виднелась тропинка в лес, только там был еще и забор, который окружал весь дом и перегораживал тропинку. Но Юрек недаром тренировался запрыгивать в мусорные ящики и залезать на деревья. Он ни на секунду не замедлил свой бешеный бег, с разгона взлетел на забор и с быстротой обезьяны перелез через колючую проволоку. Два первых выстрела немец сделал, когда Юрек еще был наверху. Одна пуля просвистела около его уха, вторая расцарапала ему плечо. Юрек спрыгнул на землю по другую сторону забора, вскочил и продолжал бежать. Еще три выстрела послышались за его спиной. Вскоре он услышал тарахтенье мотоцикла и лай собак. Юрек обернулся и действительно увидел вдали мотоцикл, подпрыгивающий на кочках, и двух немцев, которые приближались к нему на лошадях в сопровождении собак. Но он уже был в лесу и продолжал бежать так быстро, как только позволяли ему длинные ноги. И вдруг Юрек почуял запах болота. Он вспомнил слова отца и повернул в сторону запаха. Он не останавливался до тех пор, пока мог вытягивать ноги из вязкой жижи. Когда делать это стало трудно, он ухватился за ветку, которая спускалась с одного из деревьев, и распластался на поверхности болота. Его тело постепенно погружалось в жижу. В конце концов на поверхности остались только его голова и руки, с силой сжимавшие спасительную ветку.

Первыми к болоту прибежали собаки, но они не стали лезть в него, а повернули и пробежали мимо. Потом появились оба всадника. Юрек не видел, что произошло, но по крикам и ругани понял, что немцам с трудом удалось вытащить лошадей из этого топкого места. Какое-то время он еще слышал, как они подзывали собак.

Он подтянулся на ветке, вытаскивая себя из трясины. Ветка затрещала, и Юрек испугался. Он передохнул и медленно, осторожно стал снова подтягиваться. Вскоре он уже мог продвигаться лежа, скользя на животе и держась за ветку.

Он спасся от гестапо.

Глава 11

Опять в гестапо

Зубчатые колеса молотилки

Следующие несколько недель Юрек снова провел в лесу Как-то утром он отправился поискать еду в одной из ближайших деревень. Он забрался в чей-то двор в надежде найти подвешенный мешочек с брынзой, а если повезет — то и курицу. Во дворе стоял деревянный туалет. Неожиданно оттуда вышел хозяин дома. Он увидел Юрека и схватил его одной рукой за ворот. Другой рукой он еще застегивал штаны.

— А ты что здесь делаешь?

Юрек не смутился.

— Ищу работу, — сказал он.

— Вот и замечательно! — сказал крестьянин. — Мой старший сын ушел в город, на заработки, младшие еще малы, и я как раз ищу кого-нибудь пасти коров.

Юреку понравился этот человек. Понравилась ему и его жена — полная и улыбчивая женщина. Он поработал у них несколько дней, а потом новый хозяин сказал Юреку, что они должны съездить вместе к деревенскому старосте.

— Тяжело сейчас, — сказал он. — Немцы забирают у нас все, оставляют только по числу голов в доме. А ты ведь тоже голова.

— Мы не пойдем пешком? Поедем в телеге? — удивился Юрек.

— Да, ведь потом нужно будет съездить за подтверждением от властей.

Он взобрался на телегу, и они заехали к деревенскому старосте, а потом выехали на большую дорогу. Юрек лежал на соломе, подстеленной на дно телеги, и дремал. Он очнулся, когда крестьянин остановил лошадей. Юрек поднялся и в первую минуту подумал, что видит кошмарный сон. В этом сне повторялось все, что происходило с ним во время предыдущей поездки в крестьянской телеге. Вокруг него был тот же двор, обнесенный колючей проволокой, а посреди двора стоял тот же молодой немецкий офицер. Юрек не знал, что за подтверждением властей следовало ехать в гестапо.

Он быстро прижался ко дну телеги, но было уже поздно. Увидев мальчика, офицер с радостной улыбкой бросился к нему, схватил за ворот и вытащил из телеги:

— Вернулся, да? Теперь я точно знаю, что ты еврей.

Юрек стоял молча. Крестьянин, который его привез, тоже замер, потрясенный случившимся. Офицер велел выдать ему в утешение награду за доставку еврея в гестапо и выпроводить за ворота.

Юрек остался стоять посреди двора. Офицер велел ему следовать за ним в дом. Он привел его в уже знакомую комнату, сел, побарабанил пальцами по столу и вдруг улыбнулся и сказал на том же плохом польском:

— Ладно, не бойся. Раньше я на самом деле хотел тебя расстрелять, но теперь не стану, пожалуй. Ты умный паренек, и ты мне понравился. Ты говорил, что ищешь работу, да? Вот и будешь работать у меня.