Девушка из высшего общества - Татьяна Бонкомпаньи

— Поэтому я и звоню. Мне понравилась твоя идея, и Форду тоже, — сказала она, упомянув Форда Дейвиса — главного редактора «Разговоров». Он был легендой светского общества Нью-Йорка. Если какая-нибудь статья привлекала внимание Форда, это означало, что ее автор сможет писать для любого издания в стране (за исключением, может быть, лишь «Вэнити фэр»).

— О, правда? Потрясающе. Спасибо. — Лили едва могла говорить от восторга.

— Когда ты сможешь сдать материал?

— Гм… — Лили запнулась. Она считала, что получит ответ от Ребекки через пару дней, а то и позже, и не была готова назвать конкретный срок.

— Полторы недели, начиная с сегодняшнего дня? — предложила редактор.

«Смогу ли я написать хороший материал в полторы тысячи слов за десять дней?» — запаниковала девушка.

— Лили? Двух недель хватит? — переспросила Ребекка.

— Гм, да. Должно хватить.

— Отлично. Тогда я буду ждать твою статью к полудню. Мы платим два доллара за слово. Позвони мне, если возникнут вопросы, — проинструктировала она, прежде чем отключиться.

Лили положила трубку и громко выдохнула. Поверить в то, что ее имя вот-вот появится в «Разговорах по четвергам», было невозможно. Оставалось только закончить собирать материал и написать лучшую статью в своей карьере — и все это меньше чем за две недели. Непросто, но она готова сидеть ночами, чтобы завершить задуманное. Ради Уилла она должна зарабатывать. И эта статья могла помочь ей начать карьеру заново.

Позже в тот же день, уложив Уилла спать во второй раз, Лили занялась тем, что в прошлой жизни называлось «полным приведением себя в порядок». Приняв душ, высушила волосы и накрутила на бигуди «Велкро», нанесла слой тонального крема на лицо и абрикосовые румяна на скулы. Подвела глаза темно-коричневым и серым карандашами, подкрасила губы и побрызгалась духами с ароматом гардении. Потом надела свое старое платье на завязках с листовым орнаментом от Дианы фон Фюрстенберг и туфли с открытым носом на платформе.

Застегивая ремешки на туфлях, Лили вдруг услышала плач Уилла из комнаты и бросилась к нему. Малыш стоял на четвереньках и размазывал пальчиком по простыне грязное пятно.

— Черт, черт, черт!

Он так сильно испачкал подгузник, что желто-коричневая кашица протекла по спине до самой шеи и теперь капала с кремового кашемирового джемпера из «Бонпоинт». Это был подарок перед рождением Уилла от подруги Джозефин. Свекровь заставила Лили пригласить эту даму и провела весь вечер, сплетничая с ней в углу.

Лили охватила паника.

— И во что я тебя переодену? — закричала она на Уилла, который в ответ сунул испачканную ножку ей в лицо.

Она положила его в кроватку, быстро раздела и бросила грязный джемпер на простыню. Метнувшись в ванную комнату, расстелила на полу полотенце, положила на него извивающегося малыша и принялась наливать воду с пеной в пластиковую детскую ванночку. Потом разделась сама (к счастью, платье не испачкалось) и, посадив малыша в ванночку, принялась отмывать его попку, спину и волосы (на которых тоже оказалось содержимое подгузника). Уилл, который ненавидел мыться, громко кричал и мокрыми ручками хватал Лили за лицо и руки. Убедившись, что вся грязь смыта, Лили вынула сына из ванночки и, достав чистое полотенце, завернула мокрого, выскальзывающего из рук малыша.

Вернувшись бегом в детскую — Хасинта могла появиться с минуты на минуту, — Лили принялась рыться в вещах Уилла в поисках другой одежды, которая могла бы понравиться Джозефин. Выбрав вязаный свитер от Ральфа Лорена и вельветовый комбинезон, она переодела Уилла и только потом взглянула на часы. У нее оставалось пять минут, чтобы снять бигуди и снова одеться. Пробежав по коридору и поскользнувшись в луже у дверей ванной комнаты, Лили завернула в гостиную, где намеревалась отдать сына Роберту.

Муж сидел на круглом, обитом шелком диванчике рядом с камином и держал в руке бокал виски со льдом. Увидев жену, он на мгновение потерял дар речи.

— Пожалуйста, возьми ребенка, — пробормотала Лили, протягивая ему Уилла.

— Гм, здравствуй, Лили, — раздался низкий голос у нее за спиной. Девушка резко обернулась и увидела свекра, стоящего у двери в гостиную. В руке он держал хрустальный бокал для виски. Рядом с Эдвардом стояла Джозефин.

— Мы решили зайти к вам перед ужином, чтобы взглянуть на малыша, — сказала она.

— О Господи! Простите! — вскрикнула Лили и, снова повернувшись к мужу, усадила Уилла к нему на колени, опрокинув при этом бокал.

— Черт возьми, Лили! — рявкнул он, вытирая жидкость светло-янтарного цвета с брюк цвета хаки. Потом, поставив бокал, поинтересовался: — Что это у тебя на шее? Дерьмо?

Мимо Джозефин и Эдварда, которые по-прежнему стояли у двери, Лили побежала прямиком в ванную, чтобы оценить размер ущерба.

Дело плохо. Ее белый кружевной бюстгальтер и трусики промокли, когда она прижимала к себе Уилла, и сейчас были абсолютно прозрачными. В волосах по-прежнему торчали бигуди. Щека и в самом деле оказалась испачкана содержимым подгузника, а дымчатый макияж вокруг глаз, который она так тщательно наносила, теперь стекал по щекам. В своей сексуальной обуви, практически без белья, с бигуди и грязным лицом она выглядела как сумасшедшая проститутка. Нет, скорее как сумасшедшая проститутка, которая позволяет клиентам испражняться на себя. Джозефин никогда ей этого не простит.

Дверной звонок возвестил о приходе Хасинты, и Роберт крикнул Лили из холла:

— Столик заказан на восемь, детка. Нам нужно идти.

Ресторан, расположенный в шумном месте в районе Шестидесятых улиц на востоке города, оказался, как и предполагала Лили, очень модным местом. У блестящей стеклянной барной стойки на первом этаже толпились модели с пухлыми губами и их спутники — молодые люди, внешне похожие на банкиров, в рубашках с запонками. Поднимаясь по лестнице вслед за Джозефин и метрдотелем в обеденный зал, Лили с облегчением заметила, что там царит такой же полумрак, как и в баре. У нее была всего минута на то, чтобы одеться, снять бигуди и стереть со щек тушь и содержимое подгузника сына. В присутствии Джозефин, одетой в костюм с юбкой с цветочными принтами от Эммануэля Унгаро, она казалась себе неухоженной и недостойной этого места.

За ужином Лили в основном молчала и слушала болтовню свекрови о подругах, их новых домах и пластических операциях, проблемах с наркотиками и любовниками, но, к сожалению, не прозвучало ничего достойного отдельной статьи в «Разговорах». Тогда она сосредоточила внимание на тарелке с карпаччо из тунца и гребешками на гриле в соусе из артишоков (Лили уже очень давно не ела ничего настолько вкусного, и поэтому смаковала каждый кусочек). Когда пришло время десерта, Джозефин впервые за весь вечер повернулась к Лили.

— Дорогая, как ты готовишься к поездке на Сен-Барт? — спросила она.

— Гм, что вы имеете в виду? Жду с нетерпением.

— Не сомневаюсь, дорогая, — сухо улыбнулась свекровь. — Там очень весело, правда, Робби?

— Да, конечно, мам. Уверен, Лили понравится.

— У нас, естественно, будет масса вечеринок.

— Замечательно, — ответила Лили и натянуто улыбнулась.

Джозефин повернулась к Роберту и одними губами произнесла:

— И куда она собирается в таком виде?

В ответ он пожал плечами, как и Лили, не понимая, куда клонит мать.

— Нужно, чтобы ты была bien habille[8], — медленно проговорила Джозефин. — Понимаешь, о чем я?

— Я изучала французский в школе, Джозефин. Так что да, я понимаю, о чем вы говорите. — Лили прикрыла рукой вырез на платье и немного выпрямилась на стуле. Больше всего она ненавидела, когда свекровь общалась с ней снисходительно.

— Mais oui, tres bien[9]. Конечно, я и не надеюсь, что ты знаешь, как правильно одеваться на подобные мероприятия. Полагаю, ты никогда раньше не бывала на яхте?

— Честно говоря, бывала. Я принимала участие в хэмптонском…

— В пляжном, дорогая. Нужно говорить «пляж», а не «Хэмптонс», — раздраженно перебила Джозефин.

— А что плохого в слове «Хэмптонс»? — возразил Эдвард, бросая салфетку на стол.

— Перестань, — вставил Роберт. — Не вмешивайся.

— О, то есть, я полагаю, она не захочет пойти со мной на следующей неделе на показы круизной моды? — обратилась Джозефин к мужу и сыну.

— Джози, почему ты ее сама об этом не спросишь? Она же сидит рядом, — произнес Эдвард.

— Пойду с удовольствием, — сказала Лили, надеясь развеять напряжение за столом.

Мысль идти куда-то с Джозефин была крайне неприятна, но такие мероприятия ей, как журналисту, пишущему для «Разговоров по четвергам», пропускать не стоило.

— Мама, у Лили куча одежды, — вмешался Роберт.

— О, Робби, опять ты все портишь, — предостерегающе произнесла Джозефин, когда официант подвез к столу тележку с десертами.