Батяня просит огня - Сергей Зверев

В этот рассветный час Сильвио не спал. Он сидел и думал, глядя на отблески уже затухавшего костра: о природе, о чужеземцах, о древних народах, о судьбе своего племени и еще много о чем. Вождь обладал аналитическим умом и стремился все происходящее объяснить в рамках логики и практицизма. Он очень скрупулезно и критично анализировал все те обстоятельства и факты, которые зафиксировало его цепкое сознание.

В наскоро поставленном лагере было тихо, ни одно живое существо не побеспокоило уставших и измученных людей. Казалось, только вождь не знает усталости.

Но вдруг безмятежную предрассветную тишину нарушил какой-то странный шум. Вождь насторожился и, встав на ноги, внимательно вслушался. Шум все нарастал, и Сильвио напряженно всматривался в ту сторону, откуда доносились непонятные звуки.

Наконец над верхушками дальних деревьев, с северо-востока, появился нарушитель предрассветной тишины. Невысоко в небе быстро шел одномоторный самолет. Он так сильно кренился на левый бок, что индеец понял: машина падает. Он успел заметить, что это был не просто самолет, а гидроплан. Через несколько секунд он перешел в более ровную манеру полета, но продолжал так же стремительно терять высоту.

Вскоре гидроплан, сбивая левым крылом нависающие над рекой ветки, начал заходить на экстренное приводнение. Еще несколько мгновений – и машина пропала из виду. Но взрыва не последовало. Ружена и еще двое индейцев уже были на ногах, разбуженные треском веток и громким окликом вождя. Ружена поинтересовалась, что же, собственно, произошло, и почему Киспе так внезапно разбудил своих спутников. Встревоженный индеец вкратце описал все, что произошло на его глазах за последние несколько минут, и добавил, что стоило бы подплыть к месту падения и проверить, не выжил ли кто.

– Но ведь это могут быть наши враги! – вполне резонно сказал один из сопровождавших вождя индейцев.

– Как бы там ни было, мы должны посмотреть, что там произошло. Все люди одинаковы в беде, и всем им нужна помощь. Сейчас для меня не имеет значения, кто они такие, – отрезала Ружена.

Вождь со своими помощниками быстро свернул импровизированный лагерь, собрал все необходимое снаряжение и через считаные минуты уже стоял в полной боевой готовности на корме катера. Ружена уверенно вела катер к месту, где, как предполагал Сильвио, самолет совершил аварийную посадку. Она надеялась, что хоть кто-то из пострадавших выжил.

За первой же излучиной реки стал виден темный дым, пробивавшийся через густой предрассветный туман. Ружена немедленно направила катер в ту сторону, и, миновав поворот, глазам путешественников открылась полная картина катастрофы. Среди плывущих по реке веток, щепок и лиан вниз по течению медленно двигался гидроплан. Его левое крыло было сильно повреждено, обшивка покорежена, а левый мотор дымился.

Машину, немного накренив влево, несло течением прямо к противоположному берегу реки. Ружена решила подождать, пока самолет прибьет к берегу, и попыталась на расстоянии понять, чей это самолет. Никаких опознавательных знаков на нем не было – скорее всего, его взяли в частную аренду в одной из бесчисленных контор где-нибудь в Манаусе. Низкая посадка свидетельствовала о том, что на борту самолета был довольно тяжелый груз. В боковом иллюминаторе она различила две человеческие фигуры, но возможно, в салоне были еще пассажиры.

Наконец гидроплан прибило к берегу, и Ружена аккуратно подвела катер к фюзеляжу. Сильвио ловко вскочил на фюзеляжный выступ и попробовал открыть дверь. Очевидно, ударной волной повредило дверной замок, поэтому стоило индейцу лишь слегка надавить на дверь плечом, как она открылась. Первым, что он заметил, было тело навзничь лежащего человека. Вождь осторожно подошел к нему и попытался нащупать пульс. Человек был жив, но явно без сознания. К тому же у него была сломана рука.

Все остальные пассажиры были мертвы. Вождь подошел к дверному проему и жестом подал знак, что опасности нет. Ружена еще с одним из индейцев перешла на борт самолета. Едва она оказалась внутри, как в глаза ей бросились подозрительные ящики, нагроможденные в хвосте «Сесны». Судя по всему, там должны были находиться боеприпасы. Ружена попросила у Сильвио широкий нож и вскрыла один из ящиков.

– Да тут… взрывчатка! – Вождь не смог скрыть удивление.

Они продолжили исследование находок. Выяснилось, что в остальных ящиках был целый военный арсенал: автоматы, пистолеты-пулеметы, снаряжение, противохимические комплекты, патроны и гранаты, пара базук и несколько пехотных мин. Но вот для чего или для кого именно предназначался этот смертоносный груз, было совсем непонятно.

– Обыщите раненого и перенесите его на катер, – коротко бросила Ружена.

– А что мы будем делать со всем этим? – Сильвио Киспе жестом указал на вскрытые ящики.

– Пока ничего.

При обыске у раненого пассажира обнаружилось несколько очень занятных вещиц. Первое – это карта. Причем не просто карта местности, это было четко составленное и показанное по всем правилам военной топографии тактическое расположение конкретных объектов. Миссия Гринписа, лаборатория в Манаусе, скрытые аэродромы… Все это наводило Крумлову на нехорошие мысли об истинном назначении этой экспедиции. Второе, что привлекло внимание Ружены, ксерокопия ее собственной статьи об открытии, казавшемся ей прорывом в большую науку. Некоторые фразы отксерокопированной статьи были подчеркнуты, а фотография жирно обведена маркером. Подозрение девушки возросло, и Ружена скомандовала возвращаться на катер.

Оставаться на самолете было небезопасно: во-первых, потому что он был буквально нашпигован взрывчаткой, во-вторых, левый мотор все еще дымился, вероятность того, что вся честная компания в любую минуту взлетит на воздух, очень и очень велика.

Кроме того, все найденные вещественные доказательства указывали на то, что погибший экипаж выполнял какую-то определенную миссию, явно связанную с деятельностью Ружены. Дать гарантию того, что сейчас не появится еще один самолет, тоже было никак нельзя. А встречаться в подобной обстановке с кем бы то ни было, да еще и наверняка вооруженным, Ружене как-то не хотелось.

Едва они успели погрузить на борт катера все еще лежавшего без сознания человека, как на опушке джунглей раздались приглушенные автоматные выстрелы. Сильвио с силой оттолкнул катер от берега, а Ружена спешно включила зажигание. Через несколько секунд на берегу появилось двое мужчин в полном боевом снаряжении и с автоматами в руках. Они что-то кричали и палили в воздух. Ружене показалось, что они говорят на русском языке, однако в данный момент ей вовсе не улыбалось тесное знакомство с этими товарищами. Она была уверена, что промедление грозит ей крупными неприятностями, тем более что с детства была приучена относиться к русским с некоторым подозрением. А уж если русские были к тому же вооружены и явно чем-то недовольны, то общение с ними тем более стоило отложить на неопределенный срок.

Киспе также опасался того, что предупредительный огонь резко изменит свое направление, и торопил Ружену. Вскоре берег исчез из виду, крики людей были уже не слышны, и только короткие очереди в дымке позади катера напоминали о недавних событиях.

Глава 20

Лавров с Никитенко стояли на берегу, опустив автоматы, и смотрели, как быстро катер удалялся в утренний туман. Свежий воздух оглашали мощные, как водный поток, ругательства, вырывавшиеся из уст майора.

– Твою ж мать, упустили! Ну что там за уроды такие, а? Ни знаков опознавательных, ни хрена не увидели! – Батяня был очень разочарован и устал, правда, рана на ноге удивительно быстро закрылась. Но все же его растерянность, которая обычно порождала агрессивность, брала верх над усталостью.

– У нас же и не осталось ничего. Ни связи, ни снаряжения, ни припасов, – попытался вразумить его Никитенко.

– Да чтоб тебя, точно ведь, – Лавров немного успокоился, но для порядка не прекращал ругаться. – Это же надо было так ловко улизнуть! Могу поспорить, что эти сволочи что-нибудь непременно слямзили! Электрического ската им в задницу!

Батяня отводил душу, как мог, использовав весь богатый запас соответствующей лексики. Однако надо было подумать, что делать. «Матом делу не поможешь» – перефразировал он известную народную поговорку. Особых вариантов не было – на мели сидел самолет, а в самолете было оборудование, снаряжение и оружие. И пока он не взорвался или его не снесло течением, следовало эвакуировать с борта максимально возможное количество вещей.

– Я пошел, – коротко бросил Батяня.

Лейтенант Никитенко не сразу понял, что затеял майор. И только когда тот, отцепив пояс и бросив автомат, с разбегу плюхнулся в мутные волны, его товарищ осознал всю рискованность принятого Лавровым решения.

– Вы что, там же ведь пираньи! Крокодилы! Да черт знает, что еще!