Хризалида. Стихотворения - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[1920]
«Я живу в жестоких буднях…»
Я живу в жестоких буднях[153],В черных снах, в позорных днях.У меня в колодках руки,Ноги в тяжких кандалах.
Надо мною вьется ворон,Ворон с кличкой «Никогда».Предо мной колодец черный.Спит в нем мертвая вода.
С отвращеньем, с тошнотоюЖажду смертную моюЭтой мертвою водоюУтоляю я. И сплю.
[1921]
«Туманы утренние тают…»
Туманы утренние тают,В полях святая тишина.Капуста сизо-голубаяМечтанья сонного полна.
За васильковою межою,Где белокурые овсыПод сребротканой пеленоюЕще не высохшей росы,
Как орифламмы золотыеЗенита летнего, вездеВзнеслись рябины полевыеНа опустевшей борозде.
Склонись душой своей усталой,Непримиренной и больной,Как стебель сломанный, завялый,К груди забытой, но родной.
[1921]
«Не шумите, ветры, так приветно…»
Не шумите, ветры, так приветно.Я не здешний. Я от века странник.И со мной шептаться вам запретно.Из эдемов мира я изгнанник.
Для меня нет отдыха и крова,Ни струи прохладного ручьяНи в пределах жребия земного,Ни в иных пространствах бытия.
[1921]
РАССВЕТ[154]
Выплывают из пещеры НочиСмутные предметы, лики дня.Недоверчиво знакомые их очиИ нерадостно косятся на меня.
Полупризрак, полутень былого,Я для них смущающий укорИ намек, что тайн пути ночногоНе уловит утренний их взор.
Белизной синеющею двериБольно ранят сумрачный покой.Свет растет, но взор ему не верит,Взор души с полночной слился тьмой.
Стук ножа в подпольной кухне гулок.Где-то льется переплеск ведра.Воз грохочет в дальнем переулке,День базарный – повезли дрова.
Рынок жизни. Купля и продажа.Бой стяжаний. Жажда обмануть.Тихо шепчет сердце: «О, когда жеНа земле окончится мой путь».
18 октября 1921
Сергиев Посад
НА ТЮРЕМНОЙ ПРОГУЛКЕ
Опять мне идти по той же дорожке.Помоги мне, Господи, помоги…Пробей в тюремной стене окошкоИль нетерпенье мое сожги.
Стеной у стены всё те же березы,За стеною, Господи, всё тот же плач,Наутро всё той же казни угрозы,Сторож немой и глухой палач.
И желчь, и уксус трапезы тюремной,Перезвон оков, часовых шаги,Досуг мертвящий, труд подъяремный,Помоги мне, Господи, помоги!
10 ноября 1921
Сергиев Посад
«На этот синий купол в инее…»
На этот синий купол в инееИ на морозный этот крестТуманы зимнего унынияПолзут с изгнаннических мест.
Туманы дольние и слезныеСо всех сторон плывут, плывут.И осенения березныеДля них шатер тоски плетут.
И льнут, и льнут воспоминанияК багряно-тусклым кирпичамВсей подневольностью изгнания,Всей болью по родным краям.
2 декабря 1921
Сергиев Посад
«Ущербный месяц выплывает…»
Ущербный месяц выплываетНад белым саваном полейИ тусклый медный свет роняетНа половицы у дверей.
Такой же, гаснущий и хмурый,К остывшей печке прислоняСвой лик, ущербный и понурый,Порой ты смотришь на меня.
И жизнь моя тогда – гробница,Где на истертых письменахНеясно мертвый свет струитсяВоспоминания и сна.
21 декабря 1921
Сергиев Посад
«Ах, я не смею тосковать…»
Не мне роптать.
[Баратынский]Ах, я не смею тосковать[155] —Не мне роптать. Не мне роптать.Так милосерд Господь ко мнеИ в горних духа, и вовне.
Так много света мне даноВ мое убогое окно;Таких видений чудесаМне посылают небеса;
Такой великой красотойЗемная жизнь передо мнойЦвела и вновь цветет,Горит, сияет и поет…. . . . . .Но в небе есть одна звезда,Чье имя – Нет. А было – Да.
17 мая 1923
Сергиев Посад
«Игрой моей любимой в детстве было…»
Игрой моей любимой в детстве былоПо черному пожарищу блуждать.В те дни вкруг нас пожаром истребилоДомов десятков пять.
И меж обугленных остатков пробираясьКогда-то крепкого жильяИ запустенья видом наслаждаясь,Чего-то всё искала я.
Казалось, здесь (не дома, за стенами,Под кровлею давя́щей потолка)Найдется то, что грезами и снамиОбещано душе издалека.
И находился пахнущий навозомС подкладкой розовой докучный шампиньон,Хрустальных бус рассыпанные слезы,Железный шип и медный шнур погон,
Огромный ржавый гвоздь, стеклянные осколкиИ глиняной посуды черепки…Весь этот хлам я сохраняла долго,Залог чудес и след моей тоски.
Тоски искателя сокровищ небывалыхНа обгорелых жизни пустырях…. . . . . . . .И после их всю жизнь я собирала,И ныне чту обугленный их прах.
28 декабря 1923
Сергиев Посад
«Влачу, как змий влачит на чреве…»
Влачу, как змий влачит на чреве,Я в мире низменную плоть.Запретный плод на райском древеВысоко поместил Господь.
Уж не взираю с вожделеньемНа недоступную красуИ нищее мое смиреньеС глухим терпением несу.
И, только в снах, раскинув крылья,Своей свободою горда,С низин, постылых и унылых,Я улетаю иногда.
19 августа 1927
«День солнечный, а на душе туманно…»
День солнечный, а на душе туманно.Остановилось жизни колесо.Читать, писать, обедать стало странноИ опостыло всё.
Не развернулась ли уж до конца пружина,Не развинтились ли истертые винты?И в первый раз как бы дыханьем сплинаПахнуло на душу из темной пустоты.
17 сентября 1929
Сергиево
«Глупо, глупо, неумело…»
Глупо, глупо, неумелоЖизнь моя прошла.Как солома прогорела,Всё кругом сожгла.
У пустой и черной печкиВесело сидеть,Над огарком чадной свечкиВ полночь песни петь.
Хоть невесело, а нужно —Долго до утраВоет боль ноги недужной,Подвывает страх.
В дни боев и бездорожьяЯ ведь не был трус,Отчего же и кого жеЯ сейчас боюсь?
18 сентября 1929
Сергиев
«Засыпан снежною пургою…»
Засыпан снежною пургою,До ночи, верно, я усну.Проснусь и встречу всё другое,А не метельную волну.
Ко мне доходят еле-елеСквозь крышу голубых снеговНапевы злобные метелиИ дальний колокола зов.
И боль, и холод замерзаньяУж стали как неясный сон,Как отблиставшее мерцаньеНа грани тающих времен.
19 января 1930
Томилино
«Затмились дали…»
Затмились дали,Разбились ритмы,Без слез – печали,Без слов – молитвы.
Поземок белыйВ степи курится.ОледенелаМоя теплица.
В морозных стеклахНе видно неба.Растений блеклыхПоникли стебли.
Давно не плещутФонтанов струи,И странно, странно,Что всё живу я.
31 января 1931
Москва
ИЗ КНИГИ «УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА»[156]
«Так некогда явился Искуситель…»
Так некогда явился Искуситель[157]Монахиням в стенах монастыря,Как ты вошел в души моей обитель,Где уж иных миров забрезжила заря.
Твое лицо так грозно мне знакомо,Оно подобно Утренней ЗвездеДерзаньем, красотой и смертною истомой.Я видела его, но не припомню, где.
Ах, это было в день изгнания из Рая —Так светоносная Денница расцвела,Когда на пустыре, бездомная, нагая,К ночному небу взор я подняла.
Май 1920
Ростов
«Сквозь малую души моей орбиту…»
Сквозь малую души моей орбиту[158]Несется вихрь космических пучин.Моих небес нарушен строгий чин,Вершины гор повержены и смыты.
Сорвавший цепь с глубинных ураганов,Воззвавший их на волю из тюрьмы,Могучий ангел хаоса и тьмыВлечет ее на пир своей стихии пьяной.
Но властный лёт его ужасных крылЗаклятьем грозным имени иногоПриостановит Творческое Слово,Архистратиг небесный Михаил.
[Июнь] 1920
