Дама слева - Кэтрин Куксон

Когда девушка ворвалась в магазин, Нельсон поднял глаза от бумаг и, глядя поверх очков, воскликнул:

– Боже! О твоём возвращении уже вся округа наверное знает. Отчего такая спешка?

– Сундук с альбомами, Нельсон. Ты ещё не разбирал их?

– Ну, вообще-то я…

– О! Нельсон. Не… не говори, что уже продал их.

– Продал! Нет, конечно, нет. Кому они нужны? Пришлось бы добавить шестипенсовый поднос, чтобы кто-нибудь на них позарился. Я бы просто выкинул их.

Элисон вздохнула с облегчением и теперь уже не торопясь направилась в кладовую. В тёмном углу Элисон нашла сундук с альбомами, сваленными в беспорядке, достала их и сложила в аккуратную стопку, а потом подошла к несессеру, украшенному медной чеканкой. Поддерживая его одной рукой, пальцами другой она пробежала по рельефному изображению перьев плюмажа принца Уэльского, украшавших все четыре угла, и короне в середине. В несессере привлекал внимание лишь орнамент на крышке; сам же он был громоздким и тяжёлым, и Элисон сомневалась, что его вообще когда-нибудь использовали по назначению. Под этими перьями и короной находилась половина колье. Просто фантастика. Это была любимая история перекупщиков, этакая сказочка-небылица. Именно о такой находке они говорили в перерывах между продажами, перекусывая на ходу прежде, чем снова начать копаться в золотой яме выставочной залы… «Вы слышали, что случилось с таким-то?» – начиналась сказка. – «Он купил картину за семьнадцать и шесть и не пенни больше. А оказалось, Корот, оригинал… Вот так!»

Сундук был лотом номер три. Обычно первые и последние лоты идут по самой низкой цене. Аукционисты стараются побыстрее избавиться от них, потому что дешёвые лоты значили скучающие, уставшие или голодные покупатели. В тот день Элисон заплатила два пятнадцать за номер три; и всё из-за трёх старинных английских чашек. Пол же счёл это бесполезной тратой денег, потому что за чашки без блюдец не дали бы больше тридцати шиллингов, и большой прибыли ждать было нечего.

Подошедший Нельсон сказал:

– Вам повезло, я уже собирался выбросить всё, мисс Элисон.

– Передай мне альбомы, – попросила она в ответ.

– Прежде, чем разденетесь?

– Прежде, чем разденусь, – передразнила старика Элисон. – Давай же.

Ей пришлось совершить три ходки, прежде чем все альбомы перекочевали в гостиную, и когда она бросила последнюю стопку на коврик перед камином, миссис Дикенсон, разбиравшая их, спросила:

– Зачем, ради всего сущего, вы притащили сюда весь этот мусор? Я думала, вы не одобряете беспорядка.

– Я хочу посмотреть фотографии.

– Все? Вам потребуется целый год.

– Вовсе нет, я просмотрю их за один вечер и завтра их уже здесь не будет. Не беспокойтесь.

– Я и не беспокоюсь. Но если они останутся здесь, я не буду их поднимать, чтобы протереть пыль.

Когда дверь за миссис Дикенсон закрылась, Элисон с улыбкой устроилась на полу. Подтянув к себе несессер, она с трепетом начала ощупывать крышку, но открыть его до прихода Пола не осмелилась. Он был экспертом в потайных замках и пружинах и мог открыть тайник, не оставив следов. Элисон нисколько не сомневалась в том, что находится под медной крышкой. Почти с благоговением она отложила несессер в сторону и принялась за альбомы, разложив все сорок семь вокруг себя на диване, стульях и коврике. Некоторые были больше фута в ширину, некоторые лишь несколько дюймов в длину, но все имели на обложке дату.

Через некоторое время поисков, Элисон нашла первый альбом, датированный 1897 годом. Фотографии запечатлели историю жизни миссис Гордон-Платт… и несомненно мисс Бек, первая фотография которой появилась в альбоме 1904 года. Должно быть тогда молодая миссис Гордон-Платт приехала в Бикон Райд в качестве невесты. Очевидно она начала собирать альбомы, когда ей было около шестнадцати, во время своих путешествий. Индия, Германия, Норвегия, Швеция, Франция, Африка – и этот список можно было продолжать ещё долго. Большинство альбомов начинались с изображения корабля: Оркада из Лондона и Стратнавер, на котором она отправилась в Индию. Элисон заметила, что только два альбома относились ко времени после первой Мировой, и оба были довольно скучными. Фотографии изображали Торквей и остров Уайт.

С ранних снимков на Элисон смотрела прелестная девушка, дальше, когда даты перевалили границу столетий, это была уже красивая женщина. Среди семейных фотографий Элисон узнала мисс Бек, позировавшую с двумя детьми: хорошеньким мальчиком и некрасивой девочкой. Девочка несомненно была мисс Маргарет, а красивый мальчик – её брат, чьё лицемерие отравило жизнь Пола.

Просматривая альбом за альбомом, рассказывавших о жизни миссис Гордон-Платт, Элисон получила возможность лучше разобраться в характере старой леди. Сейчас она бы сказала, что та была женщиной, избалованной роскошью, чьи капризы непременно исполнялись. И Элисон подумала, что если бы таких прихотей было меньше, Бикон Райд не пришло бы в такое запустенье.

Миссис Дикенсон принесли чай, но Элисон едва к нему притронулась. Наконец, кухарка пришла сообщить, что уходит, а ужин оставила на плите. Девушка машинально пожелала ей спокойной ночи, находясь как будто во сне.

Она даже забыла о Поле и вчерашней ссоре, пока он ни появился собственной персоной. Элисон была так поглощена прошлым, что приветствовала его в обычной манере, как будто сегодня утром они расстались добрыми друзьями. Повернувшись на коленях, она воскликнула:

– Пол! О, Пол, иди сюда. Иди, посмотри. Помнишь тот лот со старинными английскими чашками? Я кое-что нашла. Я не знала… не знала об этом тогда. Посмотри!

Элисон показала теснённый несессер, и мужчина на мгновение застыл, глядя на него. Затем он перевёл взгляд на девушку и спросил:

– Что происходит?

Голос его звучал уныло, и сам он выглядел усталым. Элисон вскочила со словами:

– Ты пил чай? Садись, но осторожно. Смотри, куда ступаешь. Я расскажу тебе нечто поразительное. Это действительно удивительно.

Пол позволил ей усадить себя в кресло.

– Я принесу тебе чай.

Элисон бросилась было к двери, но он быстро остановил её:

– Нет, не надо чай. Дай мне чего-нибудь покрепче. Виски.

– Виски?… Ты хорошо себя чувствуешь? – и до того, как он успел ответить, девушка продолжила, повысив голос. – Я же предупреждала. Я говорила, что тебе ещё нельзя выходить. Ты вернёшься к тому, с чего начал, если не хуже. Я предупреждала.

– Дай мне выпить, Элисон.

Это было сказано таким упавшим голосом, что она, не произнеся больше ни слова, налила виски в стакан. Пол выпил его одним залпом, даже не поморщившись, и откинулся в кресле.

– Так гораздо лучше, – глубоко вздохнул он. – Вы были правы, мисс Рид.