Проблема для некроманта – 2 - Наталья Шнейдер

– Что там? – Я приподняла голову.

Винсент бережно погладил большим пальцем кожу над краем браслета.

– Я был груб.

– Ты был офи… великолепен. – Я потерлась щекой о его плечо.

Как будто он сам не знает. Уж ему-то точно известно, что я не притворялась ни вчера, ни до того – впрочем, с эмпатом, мужчиной, который отзывается на каждый вздох, каждый стон и притворяться незачем, каждый раз – что-то совершенно потрясающее.

– И все же… – Винсент коснулся губами места, где бьется пульс, и там словно кольнуло невидимыми иголочками. Дыхание мужа щекотнуло кожу, мое сердце подпрыгнуло и зачастило. Ох, да что же это такое, минуту назад казалось – вчера хватило вдосталь, и снова я его желаю. А еще говорят, у мужиков только одно на уме. Я-то точно не мужик. И ведь не скроешь!

Он приподнялся надо мной.

– Покажи-ка…

Пальцы мужа остановились на моей шее, так же оставив кольнувший след, и я невольно вздохнула, когда вслед за пальцами кожи коснулись губы. «Обязательно нужно целовать» – всплыло в памяти, и у меня на миг перехватило дыхание. Дар мужа окутал меня коконом, его желание сейчас не обжигало, а грело, и мой дар потянулся навстречу, как и я невольно потянулась к Винсенту, когда он поднял голову.

– Повернись, – шепнул он.

Я не послушалась: обвила руками его шею, прошлась языком по нижней губе, словно пробуя на вкус, поймала ее своими губами, продолжая дразнить. Его язык скользнул навстречу, играя с моим, рука легонько надавила на плечо, опрокидывая, но едва я откинулась на спину, Винсент отстранился, разрывая поцелуй. Я возмущенно распахнула глаза – ведь ему нравилось, я чувствовала это, знала, как отзывается в нем каждое мое прикосновение —и он сейчас знал это про меня.

– Повернись, – повторил муж. – Сперва дело, потом… – Его улыбка была такой многообещающей, что у меня закружилась голова. Я перекатилась на бок, подставляя ему спину, и пальцы, а следом и губы, заскользили от края волос вдоль позвоночника, замерли там, где шея переходит в плечо. Я тихонько вздрагивала от каждого прикосновения, дразнившего мелкими уколами и тут же разливавшегося теплом. Муж погладил мне бок, поднялся к груди, не торопясь касаться напрягшейся вершинки. Я всхлипнула, заерзала, пытаясь подладиться под его руку, но он снова выпустил меня из объятий. Прежде чем я запротестовала, перевернул на спину и приник к груди губами, так что совсем скоро я только и могла, что цепляться за его плечи, подставляясь под ласки.

– Иди сюда, – выдохнула я.

Он мотнул головой – случайно или намеренно не выпустив из зубов чувствительное место, так что вздох сорвался в стон. Так же неторопливо, издевательски-неторопливо обласкал вторую грудь, спустился дорожкой поцелуев по животу. Снова отстранился, смерив меня долгим взглядом, от которого меня пробрала крупная дрожь.

Я опять словно увидела себя со стороны – встрепанная, щеки и губы раскраснелись, рост приоткрыт, напряженная грудь вздымается в такт частому дыханию, вся раскрытая перед ним. Впрочем, и мне было на что посмотреть. Мышцы перекатились под кожей широких плеч, и мне захотелось немедленно огладить их, потереться щекой о плоский живот, пройтись поцелуями вдоль дорожки волос от пупка и вниз, но едва я потянулась к Винсенту, он поймал мои руки, удержав их. Все, что мне теперь оставалось – смотреть. Ниже, еще ниже… ох! Как-то до сих пор не выдавалось возможности разглядеть, и… я залилась краской, точно девчонка, впервые увидевшая мужчину во всей красе – неприлично же так пялиться!

Но, похоже, на Винсента мой пристальный взгляд подействовал так же, как его – на меня: он резко выдохнул, вздрогнул, точно от удара тока, и на миг мне показалось, что сейчас все и закончится. Муж сглотнул, а потом вдруг наклонился и припал губами к моему самом сокровенному месту.

Я ойкнула, на миг смущение вытеснило все остальное: никто и никогда не ласкал меня так. Но его губы и язык были такими же умелыми, как и пальцы, и через несколько мгновений меня выгнуло над кроватью. Я металась, не помня себя и не зная, чего хочу больше – чтобы эта сладкая пытка закончилась или чтобы она не кончалась никогда. Пока, наконец, наслаждение не смело остатки разума, рванувшись с криком.

Винсент снова выпрямился.

– А тебе? – прошептала я. – Ты ведь…

Он ухмыльнулся, и меня опять обдало жаром от этой ухмылки.

– Не бойся, себя я не обижу.

– Иди сюда. Хочу, чтобы и тебе…

– Хорошая моя, – выдохнул он. Навис надо мной, заполнив, и вскоре я снова металась под ним, цеплялась за его плечи, вскрикивая, отдаваясь этому древнему как мир ритму. Задохнулась, содрогаясь от страсти, а в следующий миг Винсент дернулся, рывком отстранился и застонал сквозь зубы. Я снова обняла его, ткнулась лицом в шею и замерла, восстанавливая дыхание.

– Надеюсь, мы не потревожили наставника. – Винсент откинулся на подушку, глядя в потолок. – Стены и перекрытия толстые, да и эманация эмоций не должна дотягиваться от спальни до гостевой, но кто знает…

Я улыбнулась, приподнявшись на локте.

– Даже если и так, это будет моей маленькой местью за то, что он вчера напугал меня и заставил тебя волноваться.

На самом деле не стоило бы, конечно, его тревожить таким образом, но наверняка сейчас у нас с Винсентом нет причин для беспокойства.

– Злопамятная, – рассмеялся муж.

– Очень.

Глава 12

Винсент

Когда Инга исчезла в ванной, с его лица сползла улыбка. Если Винсент не сходит с ума, то действительно на миг увидел себя глазами Инги, ровно в тот момент, когда был возбужден до предела. Видение безбожно ему льстило, одарив внешностью, достойной демона, что являются по ночам к невинным девам и добродетельным женам. Получить подтверждение чувств жены было приятно. Больше ничего приятного в случившегося Винсент не находил.

Либо он каким-то образом в дополнение к эмпатии приобрел способности менталиста. Винсент мрачно хмыкнул: возможно, вчера наставник не там искал ведьму. Либо что-то изменилось в Инге после того, как она снова побывала на пороге смерти. Тогда у нее, точнее у них обоих, серьезная проблема. Если жена начнет эманировать даже не эмоциями – мысленными образами – первый же маг, в присутствии которого это случится, позовет инквизицию, а Клаусу только дай повод. Следовало быть сдержанней тогда, на кладбище, подумать, что генерал-инквизитор, не имея возможности достать того, кто его задел, переключится на свидетельницу его унижения.