Горная весна - Александр Авдеенко

— От меня он не откажется. Еще до вашей демобилизации подружимся. Успеем! В один день пять суток буду укладывать.

— Ну, хорошо. Так и быть, походатайствую, чтобы перевели тебя на пятую, — с деланной неохотой согласился Смолярчук. — Только не знаю, что из этого получится.

— Хорошее получится! — убежденно объявил Тюльпанов. — Командование всякое ваше ходатайство уважит.

— Ладно, не заглядывай вперед! Пошли на пост…

Пограничники не спеша начали подниматься в гору по благодатной весенней зоне Верховины. С каждым их шагом все больше и больше становилось расстояние между ними и тем, кто проложил след.

Глава седьмая

После того как Файн оставил на своем следу медвежий помет, он прошел на звериных лапах еще метров двести и под огромной елью, спустившей чуть ли не до самой земли разлапистые ветви, остановился. Дальше хитрить было бы бессмысленно и невыгодно. «Если пограничники и ринулись по следу, то, наткнувшись на свежий помет, они окончательно убедятся, что имеют дело со зверем, и прекратят преследование. Если же не поверят, тогда… Нет, обязательно поверят. Не тревожься напрасно, друг, — подбадривал себя Файн. — Стремительно продвигайся вперед, как можно скорее выходи из пограничной зоны, где возможны всякие случайности, не предвиденные даже „Бизоном“».

Файн зубами расстегнул ремешки, закреплявшие на кистях рук медвежьи лапы, снял их. Потом освободил и ступни ног от камуфлированной обуви. Все это он спрятал в свою заплечную сумку.

Обувшись в добротные, окованные стальными пластинками юфтовые башмаки лесоруба, Файн сразу же, не позволив себе отдохнуть ни одной минуты, ринулся дальше по заданному курсу. Компас и крупномасштабная карта района Черного потока давали ему возможность точно знать, где он находится и куда ему следовало идти.

Глухой, нехоженный лес, заваленный отжившими свой век деревьями и устланный толстым слоем хвои, листьев и мхов, круто спускался по каменному откосу горы. Файн шел быстро и легко, почти бегом. Хрустели под ногами сухие сучья, срывались вниз плохо лежавшие камни, на земле оставались заметные следы, но Файна это уже не беспокоило. Никто не услышит его шагов, никто не пойдет по его следу: на добрых три километра вокруг нет ни одной живой души — ни пограничника, ни лесоруба, ни мельника, ни охотника.

В полночь он вышел, как и предусматривалось, к шумящему своими стремительными водами Черному потоку, к тому его месту, где узкое ущелье было наполовину завалено камнями и откуда хорошо просматривалась верхняя, идущая к высокогорной заставе дорога и нижняя, спускающаяся к Тиссе.

На чистом небе светила круглая луна. Одна сторона ущелья была затенена. Притаившись на вершине каменного завала, Файн просмотрел и прослушал ущелье. Пока безлюдно и тихо. Только бы не столкнуться с каким-нибудь лесорубом или охотником.

В каменном завале Файн спрятал гранаты. Тайник он прикрыл камнями. «Пусть лежат до поры до времени», — подумал Файн и усмехнулся: десять раз в день будут проезжать и проходить мимо этого места пограничники, лесники и лесорубы, и никому в голову не придет, что именно в этих камнях лежат гранаты.

По верхнему левому краю ущелья Черный поток шла зимняя тропа, проложенная и поддерживаемая в течение многих лет лесорубами и охотниками. Днем Файн обошел бы ее далеко стороной, но сейчас вступил на нее. Рискованно, но что делать: до рассвета надо быть на месте, в Яворе. Он не шел, а летел. Тропа уходила от ущелья под прямым углом, взбиралась на крутой склон горы и потом напрямик спускалась к Тиссе, к окраине крупного населенного пункта, расположенного на том берегу.

На подступах к реке, перед мостом, Файн покинул тропу и, обойдя деревню далеко стороной, вброд перебрался через мелководную здесь Тиссу. По ее правому берегу, между водой и лесистой горой, была пробита автомобильная дорога. Файн выбрал куст погуще и поближе к шоссе и, затаившись, стал ждать счастливого случая. В плане, выработанном «Бизоном», был предусмотрен и этот «счастливый случай».

В глухую полночь нельзя было твердо рассчитывать на то, что на дороге появится машина, идущая вниз по берегу Тиссы, в сторону Явора. И не всякой машиной мог воспользоваться Файн. Если она будет с людьми в кузове, с бревнами или досками — не годится. Его устраивал лишь такой грузовик, в котором он мог бы надежно спрятаться.

Файн расчетливо выбрал место на крутом повороте дороги, где шофер, чтобы не свалиться в пропасть или не врезаться в скалу, должен был максимально снизить скорость. Воспользовавшись этим, Файн прыгнет в машину так, что водитель ничего не заметит.

Ждал долго, а «счастливый случай» все не представлялся. Прошумели две «Победы». Осторожно проследовал грузовик, вместивший в кузове целую скирду сена. Протарахтели по щебенке железными шипами две гуцульские повозки. Промелькнул, сияя огнями, ночной автобус. Потом чуть ли не в течение целого часа шоссе было пустынным. Файн уже отчаялся. Его знобило. Он достал из кармана плоскую алюминиевую флягу, выпил коньяку. Зубы перестали стучать, и по всему телу разлилось благодатное тепло.

На бурлящие воды Тиссы, на ее каменистые берега медленно наплывал свет автомобильных фар. Машина шла с верхнего конца долины. Файн ждал. «Моя или не моя?» — гадал он. Что-то подсказывало ему: «Твоя». Файн спустился ниже к дороге, насколько позволило ему укрытие, и, найдя на каменистом склоне опору для правой ноги, приготовился к прыжку.

Машина подошла к повороту и медленно, на самой малой скорости, обогнула прибрежную скалу. Кузов грузовика был наращен на три доски, и в нем стояли, понуро свесив свои крупные рогатые головы, рослые быки. Перед ними лежал ворох сена.

Пропустив мимо себя кабину, в которой сидели шофер и женщина, закутанная шалью, Файн прыгнул на дорогу, стремительно схватился за борт грузовика и, оттолкнувшись, мягко, перенес свое натренированное тело в кузов. Быки испуганно шарахнулась. Файн успокоил их, ласково погладив по ребристым бокам. Потом он ползком перебрался в переднюю часть кузова, зарылся в сено и блаженно перевел дыхание. «Здорово же мне повезло!» Но через минуту он уже встревожился: довезет ли машина до Явора или придется высаживаться на полпути?

Грузовик проходил все новые и новые населенные пункты. В одном месте, перед шлагбаумом с прикрепленным к нему красным фонариком, машина остановилась.

— Пограничный наряд. Предъявите документы! — послышался строгий, с хрипотцой голос.

— Пожалуйста, — отозвался шофер.

— Откуда и куда следуете?

— Из Раховского района. В Явор.

— А ваши документы, гражданка?

— Какие там у нее документы! — засмеялся шофер. — Дивчина она еще несовершеннолетняя. Только на будущий год паспорт получит.

— Несовершеннолетняя, а по ночам разгуливает… Как тебя величают, дивчина?

— Ганнуся Бойко, — ответил за нее шофер.

— И в каком же качестве она при вас?

— Представитель колхоза «Карпатская звезда». Доярка. Первая в нашем районе.

— Вот тебе и несовершеннолетняя! — Пограничник вскочил на ступеньку, осветил карманным фонариком лицо девушки. — Э, да она спит! Спокойной ночи, Ганнуся… Ну, а в кузове чего там у вас?

— Быки и сено, товарищ сержант. Везем в Яворский племсовхоз, чтобы поменять этих двух старых холостяков на одного молодого кавалера.

— Ну, ну, смотрите не променяйте шило на мыло. — Пограничник осветил кузов и, вернувшись, сказал: — Поезжайте!

Заскрежетали шестеренки в коробке передач, переступили с ноги на ногу потерявшие равновесие быки, и машина прошла под красным фонариком шлагбаума.

Файн опустил в карман пистолет и, закрыв глаза, стал припоминать план города и его окрестностей. Племсовхоз находится на той, равнинной стороне Явора. Чтобы попасть туда, надо пересечь весь город. По каким же улицам поедет шофер? Шоссе вливается в Раховскую. Значит, Раховской улицы ему не миновать. Дальше Ужгородская, бульвар Шевченко. Ужгородская ближе всего к Гвардейской, где Файну приготовлена тайная квартира. Надо сойти именно там, на Ужгородской.

Перед рассветом грузовик въехал в Явор. Файн никогда не бывал в этом городе, но он хорошо изучил его по фотографиям, по агентурным данным, по старым журналам. Проехали Раховскую с ее небольшими домиками, разбросанными по горным склонам. Степная началась высокими кирпичными корпусами табачной фабрики. Миновали темную громаду городского парка. Перебрались через мост на правый берег Каменицы и очутились на Ужгородской. Файн осторожно пополз в заднюю часть кузова. Чуть приподнявшись, прикрываясь бычьим крупом, он осмотрел узкую улицу, освещенную фарами машины. Никого!

Перемахнув через борт грузовика, Файн очутился на яворской земле, в десяти минутах ходьбы от тайной квартиры. Машина колхоза «Карпатская звезда» удалилась в темную глубину Ужгородской.