Эта девушка - Колин Гувер

Мы с Колдером подъезжаем к дому, и я замечаю, что Лейк сидит в своем джипе, прикрывая рукой глаза. Кажется, она плачет.

– А можно, я пойду к Келу? – спрашивает Колдер.

Я киваю. Оставив сумку в машине, я хлопаю дверцей и медленно перехожу через улицу. Около джипа я на секунду останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями.

Я знаю, что нужно сделать, но знать и сделать – разные вещи. Сегодня я снова и снова задавался одним и тем же вопросом: а как бы на моем месте поступили родители? Как поступили бы в такой ситуации другие люди? Разумеется, большинство из них сделали бы правильный выбор. Поступили бы ответственно. В конце концов, ну сходил я с ней на одно свидание – и что? Не бросать же работу из-за одного свидания?

Это не должно быть так тяжело. Но почему же тогда мне так тяжело?!

Подойдя ближе, я стучу по окну с пассажирской стороны. Лейк вздрагивает, опускает козырек от солнца и смотрит в зеркало, торопливо вытирая слезы. Щелкает замок, я открываю дверь, сажусь в машину и устраиваюсь поудобнее на сиденье, упираясь одной ногой в торпеду. Мой взгляд падает на записку, которую я оставил на лобовом стекле джипа утром. Она лежит на торпеде. Неразвернутая. Когда я писал «увидимся в четыре», то и подумать не мог, что наша встреча произойдет при таких обстоятельствах. Взглянув на Лейк, я вижу, что она старается не смотреть в мою сторону. От одного ее вида у меня внутри все сжимается. Язык не поворачивается произнести то, что я должен сказать. Да и что тут говорить? Понятия не имею, о чем она сейчас думает…

– О чем ты сейчас думаешь? – наконец спрашиваю я.

Она медленно поворачивается ко мне, забирается на сиденье с ногами, обнимает руками колени и опирается на них подбородком. Никогда в жизни я так не завидовал чьим-то коленкам!

– Я совсем запуталась, Уилл. Не знаю, что и думать.

Если честно, я и сам не знаю, что думать. Господи, какой же я засранец! Как я мог такое допустить? Вздохнув, я смотрю в окно. Глядя ей в глаза, я ни за что на свете не смогу сохранить спокойствие.

– Прости, это я во всем виноват…

– Никто ни в чем не виноват. Человек виноват, если сделал что-то нехорошее намеренно. Уилл, ты же не знал…

Я и правда не знал. Но, черт побери, я сам виноват! Должен был узнать!

– Вот именно, Лейк! Вот именно! Я должен был догадаться. Моя профессия подразумевает этичное поведение не только в школьной аудитории, но и во всех остальных областях жизни! Я не понял, потому что был не на работе. Когда ты сказала, что тебе восемнадцать, я почему-то сразу решил, что ты учишься уже в колледже.

– Мне исполнилось восемнадцать всего две недели назад, – шепчет она, отводя взгляд.

Эти простые слова! Если бы они прозвучали всего несколько дней назад, ужасной ситуации можно было бы избежать. Ну какого же черта я не спросил, когда у нее день рождения? Закрыв глаза, я прижимаюсь щекой к спинке сиденья и мысленно подбираю слова, чтобы разъяснить ей свое нынешнее положение. Она должна понять, почему у нас ничего не получится.

– Я прохожу в школе практику. Что-то вроде этого.

– Вроде этого?

– После смерти родителей я стал заниматься с удвоенной силой и набрал достаточно баллов, чтобы закончить на семестр раньше. В школе не хватало персонала, поэтому они предложили мне контракт на год. Мне осталось три месяца практики – испытательного срока, если хочешь, а потом буду работать по контракту до июня будущего года.

Я бросаю на нее взгляд. Она сидит с полузакрытыми глазами и медленно качает головой, как будто не очень понимая смысл моих слов. А может быть, она просто не хочет все это слушать.

– Лейк, мне нужна эта работа. Я шел к этому три года. У нас нет денег. Родители оставили кучу долгов, да еще за колледж надо платить… Я не могу уволиться.

Она смотрит на меня с таким выражением, будто я только что глубоко ее оскорбил.

– Уилл, я все понимаю. Мне бы и в голову не пришло просить тебя поставить под угрозу свою карьеру. Глупо лишаться всего, чего ты достиг, из-за девушки, с которой ты знаком всего неделю.

«А я бы это сделал! Если бы только ты попросила меня, я бы это сделал!» – мысленно возражаю я, но вслух произношу совсем другое:

– Я и не думаю, что ты стала бы просить. Просто хочу, чтобы ты понимала ситуацию.

– Я все прекрасно понимаю. Глупо даже думать, что нам имеет смысл идти на такой риск.

Она может отрицать очевидное, но как бы ни называлось чувство, которое я испытываю к ней, оно взаимно. Я вижу это по ее глазам.

– Мы оба прекрасно знаем, что все не так просто, – вырывается у меня, и я тут же жалею о сказанном. Эта девушка – моя ученица. У-ЧЕ-НИ-ЦА! Пора уже как-то смириться с этим фактом!

Мы оба молчим, но молчание лишь делает более очевидными те чувства, которые мы пытаемся подавить. Лейк начинает плакать, и, несмотря на то что голос разума кричит, что это делать не стоит, я начинаю ее утешать. Я обнимаю ее, и она утыкается лицом мне в грудь. Мне не хочется об этом думать, но я обнимаю ее в последний раз – безумно печально, но это правда. Как только мы расстанемся, все закончится. Я больше не смогу находиться рядом с ней – ведь тогда я ни о чем другом и думать не смогу. В глубине души я понимаю, что обнимаю ее на прощание.

– Мне так жаль… Если бы я мог что-то изменить. Но я должен поступить правильно… Ради Колдера. Не знаю, как мы будем жить дальше и какими станут наши отношения…

– Наши отношения? – в ужасе смотрит на меня Лейк. – Но… может быть, ты поговоришь с руководством? Скажи им, что мы не знали! Спроси, какие у нас есть варианты…

Она об этом даже не подозревает, но последние пять часов я только и занимался тем, что обдумывал варианты. Прокручивал в голове все возможные сценарии развития событий, мучительно пытаясь придумать какой-то способ быть вместе с ней. Но тщетно. Такого способа нет.

– Я не могу, Лейк. Ничего не получится. Это невозможно.

Она отстраняется от меня, заметив, что из их дома вышли Кел и Колдер. Я неохотно отпускаю ее, понимая, что мне уже не доведется ее обнять. Скорее всего, это вообще наш последний разговор за пределами школы. Если я хочу поступить правильно, то должен отпустить ее. Отдалиться от нее настолько, насколько это возможно.

– Послушай, Лейкен… – неуверенно начинаю я. – Нам нужно обсудить еще кое-что.

Она закатывает глаза, словно говоря, что понимает: ничего хорошего не предвидится, и молча ждет продолжения.

– Тебе нужно завтра пойти в канцелярию и отчислиться из моего класса. Думаю, нам стоит встречаться как можно реже.

– Но почему? – спрашивает она, и в ее голосе звучит боль. Именно этого я и боялся.