Броневая рапсодия - Алексей Иванов

Именно в тот момент цепи одетых в белые маскхалаты бойцов двинулись к фашистскому переднему краю…

— Товарищ первый, докладывает пятый, — услышал Александр Ильич по телефону знакомый радостный голос Балояна. — Плацдарм в наших руках!

На светящемся циферблате часов комдива стрелки показывали десять минут шестого. До девяти еще было время, чтобы подсчитать трофеи. Конопеловку взяли без потерь.

Спустя много лет в одном из своих выступлений Н. Балоян скажет: «Три месяца командовал Александр Ильич Лизюков Московской дивизией, а добрую память о себе оставил на долгие годы». Такие слова и сейчас можно услышать от сотен ветеранов, знавших, встречавшихся с Лизюковым. Он обладал удивительным «магнетизмом», притягивал к себе окружающих, умел пробуждать в людях лучшие качества, о которых они порой сами не догадывались, заражать своим вдохновением, неистребимой жизнестойкостью.

В последние ноябрьские дни сорок первого года на северных подступах к столице возникла реальная угроза. Срочно была создана оперативная группа, которой поставили задачу — прикрыть рубеж Хлебниково, Черкизово. Нужен волевой, решительный командир, обладающий большим фронтовым опытом. При обсуждении кандидатур первым назвали полковника Лизюкова.

Прибыв к новому месту назначения 27 ноября, Александр Ильич сразу проявил качества незаурядного организатора: почти круглые сутки он принимал, пополнял, доформировывал прибывающие бригады, полки, батальоны. Новорожденное соединение в считанные дни обрело стройную структуру. И не случайно Генеральный штаб принял решение: оперативную группу Лизюкова развернуть в 20-ю армию. Его назначили заместителем командарма.

Поступил приказ: нанести контрудар в направлении Солнечногорска. Чуть больше недели было в распоряжении Александра Ильича. От темна до темна находился он в войсках. Лишь после полуночи, потирая закоченевшие руки над печуркой, разбирал поступившие за день документы, корреспонденцию. Очень обрадовался коротенькому письму от младшего брата, «Пришлось под Киевом выходить из окружения, — сообщал Петр, — жив, здоров. Вместе со своими артиллеристами даем прикурить проклятым фашистам». Спрашивал: нет ли вестей от старшего брата. Ничем порадовать его не мог Александр Ильич. От Евгения вестей не было.

В те дни на стол заместителю командарма положили листовку геббельсовского ведомства. Почти вся она посвящалась брошюре Лизюкова «Что надо знать воину Красной Армии о боевых приемах немцев». Автора кляли на чем свет стоит. Листовку передали Александру Ильичу. Первое его желание было выбросить бумажку в печурку. Потом он, тихонько рассмеявшись, разгладил листок и на обратной его стороне написал письмо к жене: «Дорогая Тосенька! Сохрани для истории и для памяти эту листовку врагов. Я горжусь, что так насолил фашистам. Это же они не книгу ругают, а бесятся от поражений, которые наносит им наша гвардия». Далее, перефразировав некрасовские стихи, добавил:

«Мы слышим звуки одобреньяНе в сладком рокоте хвалы,А в диких криках озлобленья!»

12 декабря соединения и части под командованием Лизюкова освободили Солнечногорск. Наступление на запад продолжалось.

10 января 1942 года Александру Ильичу было присвоено звание генерал-майора с назначением командиром 2-го гвардейского стрелкового корпуса. Полки, бригады, дивизии, тысячи и тысячи людей, множество грозной техники, вооружения — все это сосредоточено в его руках. И все нужно привести в действие для одной цели — победы. Он ощутил огромную тяжесть ответственности в своем новом положении. Вместе с тем к нему пришли нарастающая волна энергии, страстное желание не подвести тех, кто доверял ему, кто надеялся на него. Опять, словно в дни молодости, в душе включился неведомый источник сил, тот самый, из которого черпай не вычерпаешь до дна. Напротив, сил становится все больше и больше.

В январе и феврале 1942 года 2-й гвардейский стрелковый корпус не выходил из пламени сражений. В боевой характеристике его командира тех дней сказано: «Соединения корпуса ведут непрерывные бои с противником, пытающимся прорваться к Холму и, несмотря на значительные потери в личном составе, не теряют боеспособности. Оперативно-тактические решения тов. Лизюкова обоснованны и целесообразны. Волевой, энергичный и требовательный командир».

С тонким расчетом, дальним, совершенно неожиданным для фашистов прицелом разработал комкор вместе со штабом марш-маневр от Старой Руссы до Холма. План предусматривал организацию непрерывных переходов-бросков как ночью, так и днем под покровом лесов. Всячески поощряя смелость, инициативу, Лизюков предостерегал подчиненных командиров от необдуманных шагов. Не раз и не два говорил командирам частей и подразделений:

— Мы нередко допускаем ошибку, пытаясь оборону противника взять с маху, движением в лоб, без предварительной разведки и артиллерийской подготовки. Ни шагу без разведки в бою! Она должна осуществляться непрерывно в любой обстановке.

Нередко генерал лично изучал полученные данные о противнике, присутствовал на допросах «языков» и сдавшихся в плен. Однажды в штаб доставили немецкого штабного офицера. Атлетического сложения старшина старательно приводил в чувство промерзшего до костей гитлеровца. В этот момент в штаб вернулся Лизюков.

— Товарищ генерал… — виновато начал докладывать старшина и запнулся. Потом, изумленно округлив глаза, добавил сдавленным от волнения голосом — Не узнаете?.. Это же я…

— Пенежко! — добавил вместо него Александр Ильич и обнял разведчика. — Сколько лет, Иван Васильевич, сколько зим!

— С того самого двадцать первого года. Чудеса да и только! — откликнулся бывший командир орудия с бронепоезда «Коммунар». — Вот я «подарочек» приволок. Не опоздал к 23 февраля. Как когда-то было заведено у «красных броневиков», помните?

Когда «язык» немного отогрелся, он, не ожидая вопросов, заговорил:

— Лейтенант Курт В., помощник начальника оперативного отдела штаба пехотной дивизии…

— Постойте, — прервал его генерал. — Курт В. Что-то знакомое. Вы откуда родом?

— Из Гослара.

— Ваши родственники служили в кайзеровской армии?

— Так точно. Фельдфебель Отто В. не вернулся из России.

— Что значит не вернулся?

— Убит. Последнее письмо получили из Белоруссии.

— Из Гомеля?

— Так точно…

Обращаясь к Пенежко, комкор напомнил ему давний эпизод с броневиком и фельдфебелем, от которого у Ильи Устиновича тогда остались портрет Фридриха Второго с хвастливой надписью и письмо со стихами Гейне, предостерегающими немцев от замашек Наполеона.

— Вы кем же ему доводитесь? — поинтересовался у фашиста разведчик.

— Сын.

— Знавал я его папашу, — заметил Пенежко. — Длиннорукий был подлец. Сделал я ему укорот, да не насовсем. Не прислушался к умному совету — забыть дорогу в Россию. А как этот?

Александр Ильич повторил вопрос по-немецки. Младший В. заспешил с оправданиями:

— Всем родным и близким, внукам и правнукам закажу дорогу в Россию.

Лейтенант был одет в почти новенькую парадную форму. Позванивал крестами и медалями. Оказалось, что его, как отличившегося в Польше, Франции и на Кипре, приодели при подготовке к параду на Красной площади. Переодеть успели, а с взятием Москвы получилась осечка. С тех пор третий месяц кандидат в парадный расчет бегал от наступающих советских частей то туда, то сюда. Заканчивая допрос, комкор сказал от имени всех присутствующих:

— Не видать вам Москвы как своих ушей, а мы еще будем в Берлине!

В тот день, оставшись наедине с Пенежко, Лизюков выполнил волю Николая, поведал Ивану о геройской гибели брата, передал ему орден Красной Звезды. На том земляки расстались.

Неделю спустя отважный разведчик погиб в поиске.

2-й гвардейский корпус упредил войска противника, наглухо захлопнул соединения и части врага в Демянском котле. Газета «Красная звезда» по этому поводу сообщала: «Гвардейцы соединения, которым командует генерал Лизюков, нанесли по немцам ряд ударов и тем самым обеспечили маневр других наших частей, содействовали окружению крупной вражеской группировки, которая сейчас находится в катастрофическом положении. За десять дней боев гвардейцы истребили до 8 тысяч фашистов, захватили 575 пленных».

Следует дополнить, что к 24-й годовщине Красной Армии корпус Лизюкова с боями прошел более 200 километров, освободил 300 населенных пунктов, разгромил части трех дивизий противника.

В Ставке Верховного Главнокомандования заметили инициативного, грамотного и смелого генерала. Ему поручили сформировать 2-й танковый корпус из четырех создаваемых в тот период. С ответственной задачей Александр Ильич справился успешно. Вот что об этом пишет в своих воспоминаниях Е. Ф. Ивановский: «Наш 2-й танковый корпус к началу апреля 1942 года принял все формы воинского соединения… Напряженно работал штаб, проводились занятия по слаживанию частей, готовилась и проверялась техника. Командир корпуса Герой Советского Союза генерал-майор А. И. Лизюков проявил себя с первых дней строгим и требовательным. Его появление где-нибудь на учебном поле или в казарме заставляло всех подтягиваться».