Мадам Флёр - Жаклин Санд

– Ну, сперва да. А затем я подумала… Зачем Бертрану так поступать? Он же был счастлив. Жил здесь в тепле, работы немного… – Клотильда пожала плечами. – А потом приехали полицейские и сказали, что это, скорее всего, убийство. Кому он помешал?

– Вот та загадка, в которой я желаю разобраться. – Виконт не стал говорить женщинам, что помешал, скорее всего, не Бертран, а Анри – незачем их подталкивать к этому простому выводу, коли сами не додумались. – Значит, полицию вызвали вы, Клотильда?

– Верно, я. Побежала сначала к хозяину, тот велел позвать полицейских. Я и бросилась искать. К счастью, наткнулась на них, патрулировали улицу; я рассказала, что у нас приключилось, и один поехал в Сюртэ, а второй со мной пошел. А затем приехал инспектор с людьми, а потом и вы. Но про вас мне Мари рассказала. Я-то вас и не видела.

Все сходится – именно так и складывалась картинка.

– Клотильда, хорошенько подумайте, прежде чем ответить на мой следующий вопрос. Когда вы ходили за полицией или когда возвращались в дом за кошельком, или вот когда шли через двор к мастерской – вы никого в округе не видели?

Экономка задумалась, с минуту морщила лоб, затем произнесла:

– Во дворе точно никого не было. На улице, когда за кошельком возвращалась, – может, и проходил кто, да я не упомню, совсем не о том думала. А когда за полицией ходила… Вроде бы стояла какая-то карета дальше по улице. Но было уж темно, и я ее не разглядела.

– Вы не проходили мимо нее?

– Нет, я в другую сторону пошла.

– Жаль, – пробормотал виконт. Вполне вероятно, в той карете и находился убийца.

– Ах нет, вспомнила! – воскликнула Клотильда, и Сезар дернулся, как от удара. – Когда я за кошельком возвращалась, мимо меня женщина прошла.

– Какая женщина?

– В сумерках-то не разглядишь. Вся в черном, и вроде волосы белокурые, но я видела ее мельком, лица и не вспомню…

Вся в черном, белокурые волосы. Неужели это безутешная вдова – госпожа де Виньоль?

Если так, то придется признать, что она не только доставляет письма, но и убивать способна – а к тому же, актриса, место которой в театре, никак не в особняке, из которого она не выезжает. Если это была она, то, значит, она хотела убить Анри Жиффара и совершенно точно знает, кто он. Не опасно ли везти ее к нему сегодня? Виконт покачал головой. Нет. Он способен справиться с непредвиденной ситуацией. К тому же, скорее всего, вдова не согласится принять его приглашение. Ладно, он изобретет другой способ…

– Полиция не спрашивала о том, о чем спрашиваете вы, ваша светлость, – заметила Клотильда. Она уже справилась с охватившим ее волнением и приняла привычный равнодушный тон.

– Полицейские – грубияны! – фыркнула Мари. – Как можно! Врываются, задают мне бесстыдные вопросы и смотрят так, будто я беднягу и погубила! Да зачем же мне…

– Инспектор Кавье вас подозревал? – хмыкнул Сезар.

– Он подозревал даже кухонные стулья, – сообщила Мари, – толку-то.

– Действительно, толку немного, – согласился виконт. – С тех пор кто-либо из полицейских тут появлялся?

– Нет, ваша светлость. Ни слуху ни духу.

– Понятно. Что ж… спасибо за ответы. Я пока что воспользуюсь гостиной, мне должны доставить письмо.

– Подать вам чай, ваша светлость?

– М-м… пожалуй, не стоит.

– Боитесь, что и вас на тот свет отправят? – обиделась кухарка. – Мы не отравительницы!

– Я не боюсь, Мари, – мягко сказал Сезар, – просто не хочу чаю. К тому же, я скоро уеду, незачем из-за меня чаепитие затевать.

Ему и правда пришлось ждать не очень долго. Лакей возвратился, неся запечатанное послание, и лаконично доложил, что ожидание не затянулось и ответ вынесли почти сразу. Виконт вздохнул, предчувствуя отказ, – ведь для того, чтоб написать «нет», не нужно много времени, верно? – и распечатал письмо.

Оказалось, что госпожа де Виньоль просто очень быстро пишет. Мелко, не слишком аккуратно и без украшательств.

«Дорогой виконт де Моро!

Видите, я назвала Вас «дорогой», в ответ на Ваше обращение ко мне; как-то так получилось само собой, хотя мы знакомы всего лишь два дня. Вы, действительно, чрезвычайно настойчивы. В другое время это могло бы рассердить меня, но сегодня я настроена тепло, и мой предыдущий отказ Вам был связан исключительно с нежеланием общаться с другими людьми, которых, к тому же, много. Во всяком случае, сегодня. Однажды я непременно посещу с Вами этот салон, коль скоро Вы его так расхваливаете. А если Вы обещаете мне, что в той мастерской, которую Вы хотите мне показать, не будет множества людей, то я с удовольствием приеду туда.

С уважением,

Флер де Виньоль».

Виконт внимательно изучил письмо. Почерк, которым писались письма Жиффару, был другой, однако это могло ни о чем не говорить – ведь некоторые люди обладают настоящим талантом в том, что касается подделки почерков. С другой стороны, сомнительно, что в столь хрупкой женщине кроется столько талантов – и отравительницы, и тайного письмоносца, и писаря, который может писать, как хочет. Вряд ли она сочиняла все эти нелепые и оттого еще более страшные угрозы. Хотя Видок не раз говаривал, что не стоит недооценивать противников.

Сезар перечитал записку еще раз, быстро набросал ответ – цветистые благодарности и обещание подать экипаж в шесть – и отослал с лакеем. Дело было сделано, игра продолжается.

Он встал и начал ходить по гостиной.

Однако отчего это неприятное чувство? Как будто ему хотелось бы, чтобы госпожа де Виньоль оказалась невиновна. Никакой жалости к преступникам, женщинам или мужчинам, неважно, Сезар не испытывал. Честь – да, это одно, но жалость – совсем другое! Она мешает и может стоить тебе жизни. Только вот ему определенно было жаль эту одинокую вдову!

Он представил, как она живет в своем небогатом особнячке, изо дня в день встает, завтракает, сидит в библиотеке или вышивает, обедает, сидит в библиотеке или вышивает, ужинает, читает и молится перед сном. Можно умереть от тоски. Такие красивые женщины созданы для того, чтобы ими любовались, чтобы их ценили и любили, чтобы сами они могли вкусить радость жизни – ведь природа столь щедро их одарила. Или же госпожа де Виньоль занимается общественной деятельностью? Состоит в каком-нибудь кружке с дикими идеями? Нет, не похоже. Женщина, руководящаяся рассудком, а не сердцем, настоящая общественная зараза: она имеет все недостатки страстной и любящей женщины, но ни одного ее достоинства; она без жалости, без любви, без добродетели, без пола. Госпожа де Виньоль не производит подобного впечатления. Однако… Идеальная красота, самая восхитительная наружность ничего не стоят, если ими никто не восхищается.