Устанавливая правила - Сагара Люкс

В желудке и внизу живота одновременно шевелится острое чувство.

— Кто эта женщина, с которой разговаривает Томас?

Милли поворачивается к коридору и смотрит на неё.

— Она консультант.

— Можешь мне дать её резюме?

— К сожалению, мне его не предоставили, мистер Рулз.

— И почему же?

— У неё закрытый профиль. Только вы и Томас имеете право доступа к данным.

Внезапно я понимаю. Эта женщина — ресурс с «прошлым», которого Томас привлёк для продвижения проекта «Икар». Я сам приказал закрыть её профиль, чтобы избежать информации о том, что Rules Corporation сотрудничает с хакером, которого разыскивает правительство.

— С вами всё в порядке, мистер Рулз?

— Да, — рычу сквозь зубы. Я немного щурюсь, не переставая смотреть на неё. — Милли, мне нужно, чтобы ты оказала услугу. Перенеси на завтра встречу, назначенную на семь часов, и созови внеочередное совещание по проекту «Икар». Официальное письмо о встрече отправь на почту только ей. Я ясно выразился?

— Только ей? — в замешательстве уточняет Милли.

На этот раз у неё на лице нет и следа нежности или озорства. Только намёк на страх. Я киваю, глядя ей прямо в глаза. Хочу, чтобы Милли было предельно ясно, — это дело конфиденциально и никто не должен знать.

— Всё будет сделано, мистер Рулз.

— И последнее: следующий час ни с кем меня не соединяй и никого не впускай.

На этом поворачиваюсь к секретарю спиной и возвращаюсь в кабинет. Набираю пароль для доступа к секретным данным и ищу личное дело женщины, которую я видел с Томасом: Серена Фостер, читаю в её бумагах. Имя совсем неподходящее для неё. И я прав, потому как, продолжая читать, обнаруживаю — это имя ей не принадлежит.

Прежде чем нанять «консультанта», Томас провёл довольно тщательное расследование. Понятия не имею, как, чёрт возьми, он получил все эти данные, но Томас даже составил список компаний, которым она незаконно передавала патенты и коммерческие секреты. Адрес в паспорте не совпадает с тем, который нашли мои эксперты, когда отслеживали наш телефонный звонок, но я не удивлён.

Дата, когда она подписала контракт с Rules Corporation, следует после даты нашей первой «встречи». Однако её первое вмешательство в работу наших серверов произошло раньше. Именно она восстановила работоспособность сети после того, как кто-то нашёл способ получить к ней доступ.

Должно быть, именно так она узнала мой номер.

Не окольными путями и не через общих знакомых.

Нет. Она его украла.

Я выхожу из файла, задаваясь вопросом, что ещё она сделала, когда получила доступ к нашим серверам. Она могла пробраться на мой компьютер, подглядывать за мной через веб-камеру… Размышляя, я потираю подбородок. Что бы она ни искала, я точно знаю, — она этого не нашла. Иначе зачем бы она продолжала дразнить меня?

«Потому что ей понравилось», — шепчет внутренний голос.

Нет. Я был бы наивен, если бы думал, что она пошла на все эти трудности ради оргазма или двух. Она определённо чего-то хочет от меня.

Все всегда чего-то хотят.

Даже самые подозрительные люди.

Пятнадцать лет тому назад

Похороны отца были первыми, на которых я побывал. Мать настояла, чтобы прощание проходило на открытом воздухе, так в нём сможет участвовать больше людей. Она обратилась в специализированное агентство и заказала гроб из красного дерева и дуба с отделкой из чистого золота, на котором выгравировали логотип Rules Corporation. Перед церемонией я обвинил её, что она перестаралась с количеством скамей. Однако теперь мне хочется, чтобы их было больше.

Куда бы ни повернулся, я вижу только незнакомые лица и шевелящиеся губы, шепчущие моё имя. Я чувствую удушье. Я потерял счёт людям, которые выражали соболезнования и смотрели на меня, пытаясь понять, правда ли то, что они прочитали в газетах.

Мне хочется закричать, сорвать галстук и бежать, пока не потеряю все силы, но это было бы неуважением к отцу. Он не заслужил скандала, который разразился в нашей семье после его смерти, как и не заслужил того, чтобы его дело закрыли так быстро.

Адвокат Бейли посоветовал мне посмотреть на положительную сторону, оставить всё позади и двигаться дальше. Я не думаю, что смогу это сделать, пока не узнаю правду.

Если отец совершил самоубийство, я хочу выяснить, почему.

А если нет, то я хочу знать, кто в него стрелял.

Мама хватает меня за руку, пряча лицо у меня на плече. Она рыдает уже не меньше часа, но платок, которым постоянно промокает глаза, сухой. Однажды я слышал, как отец сказал ей, что у неё гораздо лучше получается симулировать оргазм, чем плакать. Мне хочется оттолкнуть её и сказать, чтобы она прекратила, но я продолжаю играть роль преданного сына и обнимаю.

Люди вокруг нас шепчутся. Осуждают. Рассматривают.

Я ищу стройную фигуру Бейли. Он высокий, выше, чем был мой отец. Я быстро нахожу его голову, он смотрит в мою сторону. Его губы едва шевелятся, имитируя слово, которое могло бы быть «позже». Но сказано это не мне. Я оглядываюсь, пытаясь понять, с кем он разговаривает, когда мама высвобождается из моих объятий и выпрямляет спину. Она снова протирает глаза, но не для того, чтобы высушить их, а чтобы скрыть незаметное движение, которым она реагирует на Бейли.

Внезапный шум, похожий на гром перед грозой, приводит меня в чувство. Гроб отца опускают в могилу, и девушка вручает цветы тем, кто хочет отдать ему последние почести. Это красные розы на длинных стеблях, как просила мать.

Их стебель покрыт шипами.

Один за другим гости подходят и бросают цветы на гроб. С неба начинает падать мелкий, лёгкий дождь, делая этот печальный день ещё более мрачным, а аромат роз интенсивнее. От этого меня тошнит.

Кто-то укрывает меня зонтиком, защищая от воды. Я бы хотел, чтобы это была мама, но она исчезла. Я тоже ухожу. И уже собираюсь сесть в машину, когда моё внимание привлекает движение в гуще леса. Я прошу водителя подождать и направляюсь к фигурам в чёрном, которые спорят.

Это мать и адвокат Бейли.

Внезапно прошёптанное губами «позже» приобретает смысл. Я пытаюсь пробраться поближе, чтобы услышать, о чём они говорят. Мать стоит, скрестив руки. Мысок туфли постукивает по земле, пока она безучастно смотрит на него.

— Можно узнать, чего ты хочешь?

Бейли приближается, пока не оказывается в шаге от неё. На его лице насмешливое выражение, руки засунуты в карманы.

— Бренда, тебе стоит лучше научиться плакать, иначе кто-нибудь