«Исконно русская» земля Сибирь - Алексей Бычков

В результате допроса оказалось, следовательно, что у тунгусов есть старинное предание, будто в горах, в земле, живут дикие люди чюлюгдеи, небольшого роста, об одной руке, об одной ноге и об одном глазе; что они имеют пребывание в ямах, из которых исходит смрадный дух («как железо горит»), что тунгусам случалось прежде с ними воевать, но что они вели также с ними немой торг и обменивали птичьи перья на котлы (неизвестно, медные или железные) и что есть слух, будто однажды такой дикий человек попался в звериную ловушку. В этих смутных рассказах смешались, по-видимому, два предания или поверья; во-первых, что тунгусы вели прежде немой торг с каким-то народом, который занимался железною промышленностью, обжигал железную руду и обменивал металлические котлы на перья, нужные, может быть, для стрельных древков, а во-вторых, что, по рассказам стариков-тунгусов, в земле живут «чюлюгдеи», полу-люди, имеющие только одну руку, одну ногу и один глаз. Последние, очевидно, соответствуют теням умерших енисейских самоедов, которые представляются имеющими человеческий образ, но не вполне, без руки, без ноги или без половины головы, или злым духам (в первоначальной основе тоже, по-видимому, душам покойников), которые также походят на человека, но не совсем, имеют, например, один глаз или два рта и т. п. Возможно, что у самих тунгусов предания о немом торге с каким-то народом, жившим в землянках и занимавшимся обжиганием руды, смешались впоследствии с поверьем о подземных обитателях холодного, загробного мира и в таком виде дошли до русских, у которых и стал распространяться миф о диких людях чюлюгдеях, живущих в ямах.

В заключение нельзя не обратить внимания на язык рассмотренной нами статьи, представляющий несомненные следы архаизма и придающий произведению новгородского писателя-торговца своеобразный отпечаток отдаленной старины.

А теперь пора перейти от текста Д. Анучина к рассказу о племенах, проживающих в Сибири в наше время. Самыми первыми из народов Западной Сибири русским людям стали известны ненцы, которых русские и называли самоедами.

Ненцы

Ненцы — в настоящее время самый крупный из самодийских по языку народов. Название «ненцы» происходит от слова «ненец» — «человек». Это самоназвание основных групп ненцев европейских и сибирских принято после революции как официальное название всей народности. Архаическое самоназвание не-нэй ненэц («настоящий человек») распространено преимущественно к востоку от Оби, частично в ее низовьях и на Ямале.

До революции русские называли ненцев самоедами и юраками. Первое название было распространено на Европейском и Обском Севере, второе — на Енисейском. До XIX века первое название бытовало в форме «самоядь», «самоди» и распространялось на всех ненцев, а также на энцев и нганасанов.

Напомним, что у русских и иностранных исследователей встречаются различные объяснения названия «самоед». Были попытки связать этот этноним со словообразованием «само-ед» (т. е. сам себя едящий), «сам-один» (т. е. одиноко живущий), «семго-ед» (т. е. едящий семгу) и др. Некоторые исследователи сопоставляли название «самоед» с лопарскими (саамскими) словами «самэ-едне» («земля саамов»). Это сопоставление основано на том, что территория расселения ненцев севера Европейской части России, с которыми впервые встретились русские, была в более древние времена областью распространения лопарей (саамов). Однако окончательное объяснение этого названия еще не найдено.

По далеко не полной переписи 1897 года, ненцев насчитывалось 9427 человек, по переписи 1926—1927 годов, охватившей все группы ненцев, — 16 375 человек.

Территория расселения ненцев была очень велика и почти целиком охватывала европейскую тундру и лесотундру от реки Мезени на западе и до левых притоков реки Пясины — Пуры и Агапы на востоке в Сибири. С XIX века незначительное число ненцев проживало на Кольском полуострове (главным образом в Левоозерском и Понойском районах Мурманской области). Небольшие группы их заходили и на запад от Мезени до Северной Двины. На севере ненцы расселялись до берегов Баренцева и Карского морей, жили на островах Колгуев, Вайгач, Новая Земля.

Хотя уже довольно ранние летописные сведения говорят о самоедах-оленеводах, имеющих упряжное оленеводство, однако некоторые группы самодийцев (пянхасаво, селькупы), по-видимому, имели вьючно-верхо-вое оленеводство, предшествовавшее современному санному. Исследователи середины XIX века еще застали у южных групп самодийцев вьючное седло.

Основным типом старого ненецкого жилища является конический чум (мя). Чум сооружался из 30—50 (в зависимости от размера чума) шестов, покрывался двумя слоями покрышек, сшитых из оленьих шкур с подстриженной шерстью. Внутренние покрышки клали шерстью внутрь чума, верхние — шерстью наружу. Летом чум покрывался покрышками, сшитыми из вываренной бересты.

Размеры чумов были различны. Богатые хозяйства ставили большие, постоянно подновляемые чумы. Летние берестяные покрышки могли использовать также только зажиточные хозяева, которые имели возможность выменивать у таежного населения нужную для летних покрышек бересту.

Чум полностью перевозился при перекочевках. Таежные ненцы оставляли остовы чумов на местах стоянок, так как в тайге легко найти материал для шестов. Установка и разборка чумов производилась женщинами, мужчины помогали только при плохой погоде.

В лесотундре и тайге, а иногда и в тундре, на путях кочевок сооружались амбары на высоких подпорках (тин). В них оставляли временно зимний охотничий инвентарь, меховую одежду, пушнину, продукты.

На зимних и летних стоянках строили дощатые настилы на высоких столбах-подпорках (паре), куда складывали, запасы мяса, рыбы, упряжь.

Топливом служили в тайге и лесотундре валежник и сухостой, а в тундре — плавник или кустарник. В местах, где редок даже кустарник, топливом служил черный мох (вид лишайника).

Освещался чум жировыми светильниками, свечами из оленьего жира, замороженного в формах из оленьего пищевода, а чаще всего только огнем из очага, за которым присматривала женщина

Семья спала на оленьих шкурах за пологом, защищавшим спящих от сквозняков. Спали раздетыми, так как в чуме было достаточно тепло. Если кто-либо хотел справить малую нужду, то протягивал из-за полога руку, и женщина подавала миску. Затем содержимое миски выливалось на специально подготовленный блок снега. Утром этот снег выставлялся у нарт, и олени приходили сюда, чувствуя нужду в солях, отсутствующих в чистом снеге Севера. Здесь их легче было ловить при помощи веревочного аркана.

Первые письменные сведения о ненцах относятся к 1096 году. В летописи Нестора есть следующее упоминание: «Сказа ми Гюрята Рогович, новгородец: послах отрока своего в Печору, людие же суть дань дающе Новугороду, и пришед отрок мой к ним, оттуду иде в Югру, югра же суть язык нем и соседят с самоядью на полунощных странах». Следовательно, в XI веке ненцы были известны новгородским промышленным, торговым людям, проникавшим в глухие окраины. После падения Великого Новгорода инициатива освоения богатых сибирских земель перешла к Московскому княжеству. Целый ряд походов организует Москва за Урал, приводя под «высокую руку» московского князя народы Сибири.

В XVI веке начинается широкое движение русских промышленных людей на восток. Царское правительство строит на ненецких территориях ряд опорных пунктов — острогов, городков. В 1499 году основан Пустозерский острог, а примерно через столетие — Березов (1593), Обдорск (1595), Сургут (1594), Мангазея (1601) и Туруханск (1607). Население этих острогов состояло из служилых людей, крестьян и промышленников. Во главе стояли назначаемые правительством воеводы, управлявшие приписанными к острогу землями. Остроги и городки являлись не только первыми административными пунктами, но вместе с тем и первыми культурными центрами в глухих сибирских землях. Здесь начались регулярные торговые сношения ненцев с русскими. Здесь ненцы знакомились с русской культурой.

У ненцев считалось, что землю и все живущее создало божество Нум, от которого зависело благополучие людей. Сын Нума, Нга, считался злым богом болезней и смерти. Нум, по верованиям ненцев, не входил сам в нужды людей и помогал им, защищая от Нга, только в случаях обращения к нему с соответствующей просьбой. Эти просьбы и ответы на них Нума передавали небесные духи тадебцю, общаться с которыми могли только шаманы. Кроме Нума в представлении ненцев было еще доброе божество Я-небя — «мать-земля», которая тоже помогала людям, в частности покровительствовала женщинам, оказывая им помощь при родах.