Поцеловать осиное гнездо - Джонатан Кэрролл

– Папа, это Иван.

На пол головы ниже Кассандры, у него были точеные славянские черты лица. Волосы, коротко остриженные по бокам, были зачесаны назад, как можно увидеть на картинах фашистов двадцатых – тридцатых годов. Красивый парень, но с жестким, суровым взглядом. И добавьте к этому футболку, прикрывавшую руки, достойные примерно Пучеглаза и Блуто вместе взятых.

– Очень приятно, мистер Байер. – Его рукопожатие оказалось удивительно деликатным и долгим. – Я читал все ваши книги и очень хотел бы поговорить с вами о них.

Я задал обычные вопросы, какие положено задавать, когда впервые встречаешься с предполагаемым женихом дочери. Чем занимаетесь? – Первокурсник в университете Уэсли, хочет заниматься экономикой. – Где вы познакомились? – В Нью-Йорке на концерте «Массированного Наступления». Я не понял, была это рок-группа или военный оркестр, но уточнять не стал. Мы поболтали, и я вполуха слушал его ответы. Что меня действительно занимало – это выражение лица Касс. Она смотрела на Ивана глазами святой в религиозном экстазе, как на пошлых итальянских открытках. Не чувственное «я хочу тебя съесть» и не «ну разве он не милый?» – нет, это было настоящее обожание. Такой взгляд моей весьма хладнокровной и рассудительной дочери говорил сам за себя.

Зазвонил телефон, и я вышел на веранду снять трубку.

– Алло?

– Это Фрэнни. Ты был сегодня на кладбище, верно?

– Да.

– Значит, видел, что написано на могиле Паулины? Почему ты мне не позвонил?

Дети наблюдали за мной. Я отвернулся и отошел на несколько шагов.

– Сказать по правде, Френ, я подумал, что это мог написать ты. Чтобы раззадорить меня, что ли.

– Раззадоривайся сам, Сэм! Буду я осквернять могилы, только чтобы ты оторвал от стула свою задницу. Поверь мне, кто бы это ни сделал, я до него доберусь. Миссис Острова – милая старушка, и это ее очень расстроило. Именно она и обнаружила надпись. Полагаю, она пришла на могилу сразу после тебя. Господи Иисусе, кому взбрело в голову написать «Привет» на могиле?

– «Привет, Сэм». Они говорят «привет» мне, Фрэнни. Это-то мне и не нравится.

– Да, еще бы. Слушай, когда снова случится что-нибудь подобное, позвони мне, ладно? Тебе нужна моя помощь в этом деле, помоги и ты мне. А то получишь от меня пенделя, как раньше. Понял?

– Понял, начальник.

– И еще вот что: привет, Сэм!

Он хмыкнул и повесил трубку.

Я пригласил влюбленных голубков на обед. Заставив себя не думать о его пальцах на ее коже, я осознал, что Иван – незаурядный молодой человек, и легко смог понять, что она им увлеклась. Он был в равной степени волевым и эмоциональным. С Кассандрой он был почтителен и каждый раз, стоило ей заговорить, внимательно ее слушал. А что еще важнее – Ивана, кажется, искренне интересовало то, что она говорила. Он также оказался одним из тех счастливчиков, кого интересует все одновременно. Экономика для него была не важнее, чем последний прочитанный им роман. В старших классах Иван был чемпионом штата по борьбе. Правда, этот юноша был немного высокомерен. Но я бы и сам не избежал высокомерия, будь я таким же блестящим и решительным.

Под конец обеда Иван сказал, что слышал о моем новом замысле и может сообщить кое-что, что меня заинтересует, и достал из рюкзака пачку бумаги примерно в дюйм толщиной, напомнившую мне несброшюрованный сценарий кинофильма.

Услышав от Касс мою историю, он провел для меня кое-какие расследования. Еще один любитель Интернета, Иван проехался на «порше» своих мозгов по всем информационным скоростным трассам, собирая все доступные данные, которые, по его мнению, могли мне пригодиться. Быстро пролистав страницы, я увидел документы из окружной прокуратуры, статьи местных газет об убийстве, старую заметку Марка Джейкобсона в журнале «Эсквайр» о смерти Гордона Кадмуса, которую я уже читал раньше... Это была драгоценная коллекция.

– О, да это просто чудо! Большое спасибо, Иван.

– Я бы действительно хотел помочь, чем могу. Я люблю всякие поиски.

– Могу поймать тебя на слове. Я посмотрю, что пригодится, а потом мы еще об этом поговорим.

Мы вернулись домой, а потом Иван с Касс снова куда-то отправились. Я стоял у окна, глядя им вслед. Тишина в комнате была слишком громкой. Я испытывал радость за Касс, но понимал, что в этот знаменательный вечер навсегда ушли в прошлое наши отношения с ней, какими они были все эти годы. Теперь у нее есть кого любить, кто хочет владеть ею и выслушивать ее секреты. Отпустив занавеску, я грустно подумал, играла ли она и с ним в бейсбол.

Ощутив приступ «невроза среднего возраста», я встряхнулся, как мокрая собака, и решил кое-что прочесть – письмо Вероники, информацию Ивана.

В моем любимом кресле разлегся пес; он спал и отвратительно причмокивал во сне. Не раз он огрызался на меня, когда я пытался прогнать его с этого кресла, и мне не хотелось еще раз с этим столкнуться, поэтому я уселся на кушетку и вынул из кармана очки.

Наверху послышался шум. По соседству недавно случилось несколько грабежей, и оттого, когда остаешься один дома, всякий звук кажется в десять раз подозрительнее. Я медленно встал, на цыпочках прокрался к лестнице и прислушался, но больше ничего не услышал. На столе лежал молоток, и я взял его. Одно время я подумывал купить ружье, но это только вызвало бы новые проблемы. Сойдет и молоток.

Поднявшись по лестнице, я увидел свет в спальне. Я его не включал. Я тупо подошел и ударом ноги распахнул дверь. У окна в кресле-качалке сидела Вероника.

Сердце у меня стучало как бешеное, желудок попеременно сводили судорогой злость и облегчение.

– Что ты тут делаешь? Как ты вошла?

– Я умею отпирать двери.

– Ты умеешь отпирать двери. Это великолепно! Добро пожаловать в мой дом, Вероника! Но почему ты просто не позвонила и не сказала, что приедешь?

– Потому что боялась, что ты запретишь. Ты не ответил на мое письмо.

– Я его только что получил!

Я сел на кровать, все еще сжимая в руке дурацкий молоток. Я посмотрел на него и уронил на пол.

– Я испугалась, Сэм. Я думала, ты больше не захочешь со мной говорить. Я чуть с ума не сошла. – На последнем слове ее голос сорвался. Когда она заговорила снова, ее голос звучал слишком громко и возбужденно. – Но это моя жизнь! Не твоя и не чья-то еще! Почему я прошу прощения за то, что сделала? Ты не думаешь, что мне и так плохо? Не думаешь, что я, оглядываясь назад, говорю: «Как я могла сделать такое? Что на меня нашло?»

Я посмотрел на нее.

– Это ты написала на могиле?

Она уставилась на меня и покачала головой.

– О чем ты? На какой могиле?

– Забудь. Не имеет значения.

Но трудность заключалась в том, что я не знал, правду ли она говорит. Она уже врала мне, играла в порнофильмах, проникла ко мне в дом... На что еще была способна Вероника Лейк?

Словно читая мои мысли, она сказала:

– Ты мне больше не доверяешь, да?

– Ты не та, кем я тебя представлял.

– А кто, Сэм? Кто?

На следующий день Вероника и Кассандра познакомились. Все получилось из рук вон плохо. Вероника и я, не раздеваясь, спали на моей кровати. Среди ночи я проснулся и увидел в десяти дюймах от себя ее лицо. Она смотрела на меня. Я встал и прошел в гостиную.

Когда я спустился вниз, дочь на кухне завтракала. Я сказал ей, что здесь Вероника, и Касс приподняла бровь.

– Я не знала, что она приедет.

– И я не знал. Поговорим об этом потом.

Вероника появилась через несколько минут и выглядела ужасно. Я их познакомил. Касс изо всех сил старалась быть приветливой и сердечной, но Вероника вела себя холодно. Она ничего не ела и отвечала Кассандре односложно, почти грубо. Давно уже у меня не было таких гнетущих завтраков. К концу его мы все ели молча, и кухню лишь иногда оглашал стук чашек и ложек. К счастью, приехал Иван и забрал Касс в более радостные края. Когда они уехали, я предложил пойти погулять с собакой.

– Ты хочешь, чтобы я ушла, да?

– Если бы хотел, я бы...

– Нет, Сэм. Ты слишком вежливый. – Она насмешливо фыркнула. – Но знаешь, когда начинаешь деликатничать с любимым человеком, все портится.

Я поднял руки и вышел из комнаты, чтобы взять плащ.

На улице было облачно и холодно. На Веронике была лишь легкая рубашка. Я предложил ей пиджак, но она не взяла. Обхватив плечи руками, она шла с опущенной головой.

– Ты прочел мое письмо? Там ничего не было, кроме стихов, отрывка из поэмы Неруды. Можно прочесть его тебе?

... Проблемы наши сгинут, и душа, как ветер, улетит; здесь, где живем, хлеб свежий будет на столе опять. Земля не хочет более страдать – стать хочет хлебом-свежестью-огнем. И кроме солнца, ночи и ветвей, ничто не будет разделять людей.

Перевод В. Андреева (Пабло Неруда. Сонет XLI).

Мы шли молча. Проезжавшая мимо машина посигналила. Вздрогнув от этого звука, я поднял глаза. Это был сосед, он помахал мне рукой. Я помахал в ответ.