Через тернии в звезды, или Шапка Live - Олег Рой

Глава семнадцатая

На остановке автобуса, курсирующего между городом и отдаленными деревнями, публика собралась соответствующая: в основном бабушки, каждая не менее пяти метров в обхвате. Они вели разговоры о маленькой пенсии, о дурной молодежи и былых высоких нравах. Дедков было в пять раз меньше, и они спорили о политике. Кроме того, все до одного – и бабули, и дедки – жаловались на здоровье и дороговизну лекарств.

Подъехал автобус, и тут столичным гостям удалось стать свидетелями настоящего чуда: только что стонущие о недостатке здоровья «беспомощные» пожилые люди преобразились. Они проявили такие чудеса быстроты и спортивной подготовки, что оставалось только диву даваться. Бабули и дедули кинулись на штурм долгожданного транспорта так, как матросы не шли на штурм Зимнего. А иначе нельзя: кто успел – тот и сел.

Под крики «Мы домой едем! А вы, лоботрясы несчастные, куда претесь?! Вместо того чтобы работать и детей воспитывать, на автобусах катаетесь?» Красная Шапочка и Волк были оттеснены в самый конец автобусного салона.

– Ничего себе! Да их бы на футбольное поле. На чемпионат мира или на «Евро», – прокомментировал Волк. – Ты смотри, сколько ловкости, сколько прыти! Да любому спортсмену фору дадут! – выдохнул он, потирая помятый бок.

– И не говори! Одна меня так мешком по голове шарахнула, что я еле на ногах устояла! – поправляя забранные в хвост волосы, жаловалась Красная Шапочка. – Да такая бабуся с любым гопником в два счета расквитается…

Как ни странно, Ольге досталось свободное место, она села, автобус тронулся. И тут Шапочка взглянула в окно и обомлела.

За автобусом вприпрыжку, тряся необъятной грудью, бежала старушонка. Водитель, дед семидесяти лет, конечно же, видел в боковое стекло несчастную с авоськами и воздушным красным шариком в форме сердца с надписью «I love you», привязанным к запястью, но вместо того, чтобы притормозить, прибавил скорость.

– Не без чувства юмора старичок водитель, – констатировал Волк, прижатый к самому окну.

– Хулюган! – закричала какая-то пассажирка. – Тетю Глашу забыл!

На водителя обрушился шквал брани. Но он крепко держал руль, пока в него не полетели помидоры. Тут уж деваться было некуда. Остановился.

Добежавшая бабуля ворвалась в салон, зорким коршуном оглядела окрестности и встала над Ольгой, а затем и вовсе налегла на нее всей своей массой вместе с 30-килограммовыми авоськами.

– Коленки бы прикрыла, бесстыжая! – пробормотала она и тут же взгромоздила свои сумки рядом с Красной Шапочкой. Ничего не оставалось делать, как уступить старушке место – уж лучше с Волком свисать через открытое окно, чем быть погребенной заживо.

– Ты что это возомнила, девица? – вдруг вскинулась бабка и вздернула грудью серую кофточку. – Принимаешь меня за старуху? Да я еще и за тебя, и за твоего мужа постою! Я всех перестою! Всех переживу!

И она грозно выпрямилась, изображая памятник последнего строителя коммунизма.

У Красной Шапочки возникло острое желание попросить водителя затормозить, поймать такси и вернуться домой. И тут… Бабах! В автобусе раздался громкий хлопок, похожий на взрыв. Заскрипели тормоза. Затихли пламенные речи про политику, культуру и нравственность.

– Ельцин! – закричал какой-то старичок, дремавший до этого на первом сиденье. – Афганистан! Террористы!

С трудом удалось успокоить его, хотя он до конца так и не поверил, что террористов по деревням нет.

– Все живы? – хриплым басом спросил водитель.

Оказалось, это не выдержал людского натиска и пал смертью храбрых красный воздушный шарик.

Еще минут через сорок автобус подъехал к заброшенной остановке, на которой сошли только Волк и Красная Шапочка, остальные пассажиры поехали дальше, что вызывало у девушки живой интерес… Неужели дальше этого захолустья есть еще населенные пункты?

В глубине остановки с надписью «Светлый путь», на лавочке, сцепив руки на цветастой сумке, сидела женщина средних лет. Похожа она была немолодую собаку, одновременно добродушную и хитрую.

– Все-таки приехали! – обрадовалась она. Встав, женщина оказалась по плечо Красной Шапочке и по пояс Волку. – Пойдемте, детки дорогие. Здесь всего-то километра два идти. Меня зовут Наталья Сергеевна.

– У нас есть опыт деревенской жизни, – успокоил не ее, а Красную Шапочку Волк.

– У нас в селе все, как я и обещала, – частила Наталья Сергеевна. – Интернета нет, телефон ловит только в полете над крышей или на электростолбе. Отдохнете по полной.

Еще не понимая, насколько все серьезно, Красная Шапочка решила пошутить:

– Электричество есть? Или только столбы?

Семенящая рядом Наталья Сергеевна радостно завертела головой:

– Есть! Но телевизор ловит только две программы – Первый канал и местный, ругательный.

– Совсем ругательный? – с улыбкой уточнил Волк.

– Ага. Он в первую половину месяца хвалит губернатора, а во вторую, когда заканчиваются бюджетные деньги, ругает власть. Это скидываются недовольные бизнесмены и кандидаты на наше дальнейшее обворовывание.

Женщина говорила хорошо поставленным голосом, и слушать ее было интересно.

– Вам только на митингах выступать, Наталья Сергеевна, – польстил Волк.

– Так я и выступала. Я бывший лектор общества «Знание»… Но это при Советском Союзе, а с девяностых годов я агитатор.

– Агитатор за что? – Поправлявший свой рюкзак Волк остановился и огляделся. В «Светлом пути» уже не принимал телефон, Серов-Залесский проверил, зато дороги здесь были приличные, заасфальтированные. – Так на что людей подвигаете?

– А за что заплатят, за то и агитирую. Ну, вы чего встали?

Просторный кирпичный дом бывшего Сельсовета «Светлый путь» стоял на холме, и в нем располагались почта, библиотека и комната, в которой до сих пор хранились личные дела всех жителей села и отчеты по работе совхоза. Вот в это самой комнате и сидела Наталя Сергеевна. Она вела сборы по земельным налогам, чуть-чуть помогала библиотекарше и, по старой памяти, почтальоншам.

Сначала совхоз «Светлый путь» давал работу полтысячи людей. Затем захирел, как и все сельское хозяйство страны, и постепенно коровники и теплицы совхоза разрушались, а население подалось в города.

Наталья Сергеевна смотрела на обнищание жителей с тоской. Дело в том, что она всю жизнь руководила. В школе комсомольской ячейкой (до партии дело не дошло, ее ликвидировали в 90-е). Затем стала старостой курса торгового техникума, а чуть позже вплотную занялась руководством своего мужа, тогда председателя совхоза. Наталью не смущала разница в возрасте в семнадцать лет. Женщина знала, на что шла, и с радостью переехала из родного домишки на окраине села в двухэтажный дом председателя.

В юности за Наташей ухаживал соседский Василий, очень хороший парень, и все село давно привыкло к мысли, что они поженятся. И Наталья так думала, пока Вася не ушел в армию. А за девушкой приударил Игорь Васильевич. И приходил в гости не с букетиком ромашек, а с рубероидом для крыши или предложением войти в Совет совхоза. Как-то само собой о Васе Наталия вспоминала все реже и забыла окончательно, когда он пропал без вести, уйдя служить по контракту в Иностранный легион.

Энергия Наталии Сергеевны била через край, чаще всего по односельчанам. Она даже устроилась в общество «Знание» и раз в месяц читала лекции о положении сельского хозяйства и перспективах развития России на научных, политическим и экономическим путях.

Бабушка и мать Натальи радостно перекрестились, когда властная дочурка, гоняющая их то с ремонтом заваливающегося дома, то по хозяйству – с кроликами, коровой, птицей и экспериментальными посадками новых сортов томатов, умотала жить в центр села.

Тридцать лет Наталья Сергеевна самоотверженно помогала мужу в руководстве совхозом, пока последний сам собой не развалился без нормального финансирования. И тогда ее подкаблучник Игорь Васильевич переметнулся к городской дамочке, с которой организовал овощной кооператив.

Три года Наталья Сергеевна приходила в себя. Она, вся такая правильная, правда, бездетная, осталась без мужа и без власти. К тому же Игорь Васильевич продал свой особнячок, пришлось возвращаться в старый домишко, в котором уже не было ни мамы, ни бабушки.

Наступив на горло собственному гонору, Наталья устроилась на почту и снова попыталась влезать в личную жизнь каждого односельчанина. Она знала обо всех и все. А главное – она сильно изменилась, стала носить строгие костюмы и волосы «в пучок». И осталась у Наталии Сергеевны «одна, но пламенная страсть»[13] – деньги!

Наталья Сергеевна искала любой способ для подработки. На собственные деньги восстановила теплицу с помидорами, заключила контракты… Но! На старых жителей надежды было мало, а молодежь стремительно уезжала из родного села по очень простой причине. Здесь не было Интернета и плохо брал телефон. Для связи приходилось идти в «дом на горе», а зимой или в распутицу, тем более в жару, особо не находишься.