Властелин Севера. Песнь меча (сборник) - Бернард Корнуэлл

– Господин Утред, – сказала Этельфлэд, приблизившись.

– Моя госпожа, – ответил я и поклонился.

А потом мы стояли молча.

Виллибальд непрерывно болтал, но мы с Этельфлэд едва ли слушали его. Я смотрел на нее, она улыбалась мне, и солнце освещало тот весенний высокий холм, над которым пели жаворонки. Но я слышал только гром, сотрясающий небо, и видел только волны, разбивающиеся в белой ярости, и затопляемый корабль, и его отчаявшуюся тонущую команду.

Этельфлэд была влюблена.

– Твой отец посылает тебе свою любовь, – сказал я, обретя наконец дар речи.

– Бедный отец, – проговорила Этельфлэд. – Он на меня сердится?

– С виду он ни на кого не сердится, – ответил я. – Но он должен сердиться на твоего мужа.

– Да, – спокойно согласилась она. – Должен.

– И я здесь, чтобы договориться о твоем освобождении, – продолжал я, отметая уверенность, что освобождение – последнее, чего сейчас желает Этельфлэд. – Ты будешь рада узнать, моя госпожа, что все решено и ты скоро будешь дома.

Она не выказала радости, услышав эту новость. Отец Виллибальд, не сознавая ее истинных чувств, просиял, глядя на нее, и Этельфлэд одарила его кривой улыбкой.

– Я здесь для того, чтобы тебя причастить, – сказал Виллибальд.

– Мне бы этого хотелось, – серьезно ответила Этельфлэд.

Потом подняла на меня глаза, и на лице ее на мгновение отразилось отчаяние.

– Ты меня подождешь? – спросила она.

– Подожду?

Меня озадачил этот вопрос.

– Подождешь здесь, пока дорогой отец Виллибальд будет молиться со мной в доме? – объяснила она.

– Конечно, – ответил я.

Она благодарно улыбнулась и повела Виллибальда в дом, а я отправился к укреплениям, взобрался на невысокий вал, наклонился над согретым солнцем палисадом и уставился на ручей, бегущий далеко внизу.

Корабль с драконом (резная голова была уже снята) входил на веслах в ручей, и я наблюдал, как люди отвязывают цепь сторожевого корабля, преграждающего вход в Хотледж. Корабль этот был привязан за нос и за корму тяжелыми цепями, закрепленными на массивных стволах, торчащих из илистых берегов, и его команда сняла цепь с кормы и вытравила ее с помощью длинного каната. Цепь легла на дно ручья, и корабль повернулся на прибывающей воде прилива, удерживаемый цепью на носу. Он повернулся, как створка ворот, и освободил проход.

Вновь прибывшее судно прошло мимо, и команда сторожевого корабля потянула за канат, чтобы вернуть цепь на место и снова поставить корабль поперек русла.

На заграждающем корабле находилось не меньше сорока человек, и они были на борту не только для того, чтобы тянуть канаты и травить цепи. Борта корабля были надстроены толстыми досками, поэтому его бортовая линия находилась куда выше бортовой линии любого судна, которое могло бы на него напасть. Атаковать сторожащий русло корабль было все равно что штурмовать палисад форта.

Корабль с драконом скользнул вверх по Хотледжу, проходя мимо судов, вытащенных высоко на илистый берег – туда, где люди конопатили их шерстью и дегтем. Дым от костров под горшками с дегтем поднимался вверх, туда, где кружили чайки, чьи крики резко раздавались в полуденном теплом воздухе.

– Шестьдесят четыре корабля, – сказал Эрик.

Он поднялся на вал и встал рядом со мной.

– Знаю, – ответил я. – Сосчитал.

– А на следующей неделе у нас здесь будет сотня команд.

– И у вас кончится еда, когда придется кормить столько ртов.

– Здесь много еды, – отмахнулся Эрик. – Мы ставим верши на рыбу, ловушки на угрей, ловим сетями дичь и хорошо едим. А будущее серебро и золото позволяет закупать много пшеницы, ячменя, овса, мяса, рыбы и эля.

– И в придачу позволяет покупать людей, – сказал я.

– Да, – согласился он.

– Таким образом Альфред Уэссекский платит за собственное уничтожение.

– Похоже на то, – тихо проговорил Эрик.

Он пристально смотрел на юг, туда, где над Кентом громоздились огромные облака. Сверху они были серебристо-белыми, а снизу – темными, нависшими над далекой зеленой землей.

Я повернулся, чтобы взглянуть на лагерь в кольце укреплений, и увидел Стеапу – тот шел, слегка прихрамывая, с перевязанной головой. Он только что появился из хижины и, похоже, был слегка пьян. При виде меня он помахал и сел в тени стены дома Зигфрида, где вроде бы заснул.

– На что, по мнению Альфреда, вы будете тратить деньги выкупа, как ты считаешь? – спросил я, снова повернувшись к Эрику.

– Но что он может с этим поделать?

– Я не об этом, – сказал я, пытаясь намекнуть на то, каков ответ на мой вопрос.

По правде говоря, если семь или восемь тысяч норманнов появятся в Уэссексе, у нас будет один выход – сражаться. И я подумал, что битва будет ужасной. Это будет даже более грандиозное кровопролитие, чем сражение при Этандуне, и исходом его, скорее всего, станет появление нового короля Уэссекса и новое название для королевства. Может, Земля Норвежцев.

– Расскажи мне о Гутреде, – внезапно попросил Эрик.

– О Гутреде?

Я посмотрел на него, удивившись такому вопросу. Гутред был братом Гизелы и королем Нортумбрии, но какое он имел отношение к Альфреду, Этельфлэд и Эрику, я не мог себе представить.

– Он христианин, верно? – спросил Эрик.

– Так он говорит.

– Так он христианин или нет?

– Откуда мне знать? Он заявляет, что христианин, но я сомневаюсь, что он перестал поклоняться истинным богам.

– Он тебе нравится? – тревожно спросил Эрик.

– Гутред всем нравится, – ответил я.

И это была правда, хотя меня не переставало удивлять, что такой приветливый и нерешительный человек так долго продержался на троне. Я знал – мой шурин в основном продержался так долго потому, что его поддерживал Рагнар, брат моей души, и никто не хотел сражаться с его дикими воинами.

– Я тут подумал… – начал было Эрик и замолчал.

И по его молчанию я внезапно понял его мечту.

– Ты подумал, – выложил я жестокую правду, – что вы с Этельфлэд можете взять корабль, возможно корабль твоего брата, и отправиться в Нортумбрию, где окажетесь под защитой Гутреда?

Эрик уставился на меня так, будто я был волшебником.

– Она тебе рассказала?

– Мне рассказало твое лицо, – ответил я.

– Гутред нас защитит, – проговорил Эрик.

– Каким образом? – спросил я. – Думаешь, он поднимет армию, если за вами явится твой брат?

– Мой брат? – переспросил Эрик, как будто Зигфрид простил бы ему все, что угодно.

– Твой брат, – грубо сказал я, – ожидает получить три тысячи фунтов серебра и пятьсот фунтов золота. А если ты увезешь Этельфлэд, он потеряет эти деньги. Как думаешь, он захочет ее вернуть?