Роман Молодой - Сычев К. В.

– Зови его, Ходота, – махнул рукой брянский князь. – К нам не часто приезжают московские посланники! Очень любопытно…

В светлицу вошел одетый в теплый, зеленоватого цвета кафтан и такие же штаны, вправленные в дорогие черные сапоги, высокий седобородый боярин. Судя по всему, он оставил верхнюю одежду и головной убор у княжеских слуг в простенке. Подойдя поближе к князю он, сделав поясный поклон, сказал своим неровным, заикающимся голосом: – Здравствуйте, славный князь Дмитрий и бояре! Вам привет от Василия Дмитрича, великого московского и владимирского князя!

– Здравствуй, почтенный Федор Андреич! – с удивлением молвил брянский князь, щурясь от блеска серебряных и золотых нитей, которыми был расшит кафтан гостя, отражавших мерцание многих свечей, развешанных по стенам и под потолком. – Вот уж не ожидал к нам такого именитого человека! Садись же на переднюю скамью, рядом с самим владыкой, и поведай нам о своем деле! Передай и мой привет Василию Дмитричу с благодарностью за теплые слова!

– Благодарю, княже! – ответил Федор Свибл, приближаясь к брянскому епископу и подставляя ему голову под благословение.

– Да благословит тебя Господь! – сказал, перекрестив московского боярина, владыка Исакий. – Пусть же будет здоровье и мир тебе и твоим детям!

– Меня прислал к вам наш господин Василий Дмитрич по довольно непростому дело, пресветлый князь! – молвил, усевшись на скамью, боярин Федор. – И так срочно, что мы даже не успели найти еще нескольких бояр! Пришлось ограничиться скромной свитой из добрых воинов и ехать сюда, несмотря на мою старость. Так спешили…Нынче в Москве великая тревога! Великий князь Витовт занял Смоленск и теперь угрожает нам! Есть все основания ждать его вторжения в наши земли! Из-за этого многие удельные князья – Олег Рязанский, его зять Юрий Смоленский, Иван Титыч Козельский, Иван Владимирыч Пронский и другие – решили объединиться и объявить войну жестокому Витовту! Они пригласили в свой союз и нашего великого князя Василия! Однако он не хочет нарушать добрый мир и воевать со своим тестем…Но, несмотря на свое миролюбие, Василий Дмитрич, ищет оборонительного союза с другими князьями, на случай нападения Витовта! Как известно, великий литовский князь отнял у твоих братьев многие земли: Киев, Подолию, Витебск, Волынь, Полоцк…А вот теперь добрался до Смоленска… Не исключено, что он скоро пойдет на Брянск и уничтожит твой удел! А там придет очередь и нашей Москве! А если заранее предупредить такую беду и заключить с нами союз? Тогда Витовт смирит свою гордыню и откажется от своих притязаний! Разве не так?

Брянские бояре возмущенно загудели, а Дмитрий Ольгердович, оцепенев на мгновение, с удивлением посмотрел на московского гостя.

– Удивительно, Федор Андреич, – рассеянно сказал он. – Выходит, великий князь Василий хочет, чтобы я поссорился со славным Витовтом?

– Нет, мой господин не ставит такой цели! – подскочил со скамьи Федор Свибл, покраснев от волнения и заикаясь. – Он хочет только оборонительного союза! Если могучий Витовт нападет на твой Брянск и удел, Василий Дмитрич всегда сможет вам помочь…

– Помочь нам? – усмехнулся пришедший в себя брянский князь. – Мы уже об этом слышали! Неужели ты не помнишь, как еще покойный Дмитрий Иваныч Донской помог Роману Молодому во время моего похода?! Роман Михалыч подробно мне рассказывал об этом! Помимо этого, ваш великий князь обманом заманил его в Москву, поставив, на позор и унижение, городским мечником! И держал его при дворе ниже боярина, подвергая насмешкам! Мне такая судьба не нужна! Я знаю Романа Молодого, как верного и набожного человека, поэтому считаю, что те испытания, которые он претерпел – великий грех бессовестной Москвы! Я не хочу таких страданий!

– Но все не так, княже! – возмутился, багровый как вареный рак, боярин Федор. – Роман наговорил тебе одну клевету! Никто тогда не обещал Роману военной помощи! Это сплошной вымысел!

– Ладно, Федор Андреич! – весело сказал Дмитрий Ольгердович. – Мне нет смысла говорить тебе непотребные слова! Разве ты не знаешь, что я состою на службе у великого князя Витовта? Я согласен, что Смоленск не стоило занимать, вызывая тревогу в Москве…Однако это – не моя воля! И у меня нет никакого желания враждовать со славным Витовтом и прикрывать своим уделом вашу Москву! Витовт не угрожает Брянску! Более того, мы с ним пребываем в дружбе! Поэтому пойдем-ка мы, славный боярин, к пиршественному столу и достойно отметим добрым вином твой неожиданный, но радостный приезд! Но твои советы о союзе против Витовта забудем! Я уважаю и люблю вашего великого князя Василия, но хорошо помню судьбу Романа Молодого и не хочу повторять чужих ошибок! На этом – аминь!

ГЛАВА 13

ВЕСТЬ ОТ ТОХТАМЫША

Князь Роман обедал в кругу своей семьи. Он сидел рядом с женой Марией Титовной во главе небольшого стола, по бокам которого расположились, по правую руку князя – его сын Дмитрий с женой, по левую руку княгини – их две дочери, Авдотья, сорока пяти лет, и Елена, на два года моложе ее. Ели молча, глядя только на еду, лежавшую перед ними в мисках. За их спинами стояли трое слуг, по одному с каждой стороны стола. Они внимательно следили, как члены княжеской семьи поглощали пищу и, как только миска пустела, добавляли, если едок не возражал, кусок из большого блюда, или, в противном случае, подавали знак стоявшему у порога трапезной другому слуге приносить новое блюдо с другим лакомством. Князь Роман, не в пример прочим князьям, был очень бережлив и скромен. Только на пирах, куда приглашались бояре или приезжие гости, столы ломились от яств. В семейном же кругу на стол подавались лишь только те блюда, которые члены семьи могли съесть. На столе перед каждым стояли серебряный кувшин с вином, глиняный кувшин с пивом или медовухой и серебряная чаша со сладкой водой. В дело поглощения хмельных напитков слуги не вмешивались. Кто хотел пить вино или другой напиток, наливал его себе сам в пустую чашу, стоявшую возле миски с едой.

Роман Михайлович, пережевывая пищу, задумчиво смотрел на своих детей. – Мой сын уже не молод, – думал он, чувствуя, как щемит сердце, – а внуков мне не подарил! Да и сам не имеет ни удела, ни городка! У него уже засеребрились волосы, а все бегает у меня на побегушках! Вот отдал Москве всю жизнь, а детей обездолил…И управитель из него не получился! Ладно еще, что я вернулся живым от того жестокого царя Темира-Аксака! А так бы наш Чернигов опять пришел в упадок! Мои мастеровые ничего не сделали из того, что я поручил им до отъезда: не расширили стены крепостцы и не воздвигли новую башню! Мой Дмитрий прохлопал это дело! Но я сам во всем виноват! Мало учил своего сына и больше уделял времени службе у московского князя…А дядьки-мамки – ничего не сумели. – Князь глянул на своего худого болезненного сына и незаметно смахнул набежавшую слезу. – Да и дочери не устроены! – сказал он себе, глянув на другую сторону стола. – Так и остались старыми девами! Однако же вот не ропщут…А ведь моя ласковая Авдотья приятна голосом! Пусть не красавица, но могла бы выйти замуж за боярина…Да сама не захотела, а я не настоял! А Еленушка, приятней лицом, но строже речью…Тоже не захотела иметь мужа…Слишком набожна! Так и просидела всю жизнь среди святошь, боясь плотского греха! А я не сумел ее уломать! Теперь на моей душе тяжелый грех! Я не выполнил свой долг перед детьми! Что поделаешь, если сам начинал свою жизнь в сиротстве? А теперь, в старости, ничего не нужно! А может, не хватило ума, и не было добрых советчиков? Вон, Дмитрий Ольгердыч, сумел-таки удержать Брянск!