Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей

– Давай! – проорал Уолли, вскакивая на плетеное кресло, стоявшее у двери его спальни. – Маро!

И когда разведчики повернулись кругом в узком коридоре и бросились на афганцев из первых рядов, он выстрелил поверх их голов в мятежников, которые толпились выше по лестнице и не могли отступить, потому что сзади напирали другие.

Даже плохой стрелок едва ли промахнулся бы с такого расстояния, а Уолли стрелял превосходно. В течение шести секунд полдюжины афганцев свалились с крутой лестницы с пулей в мозгах, и еще столько же, споткнувшись на бегу о тела, кубарем покатились вниз, точно овцы с крутого берега, и погибли от сабель и штыков разведчиков.

Амброуз Келли, услышав шум сражения и поняв, что враг ворвался в здание офицерского собрания, мигом сменил скальпель на револьвер и кинулся наверх, но был отброшен назад людьми, которые кололи, рубили и сцеплялись друг с другом (в такой тесноте саблями особо не помашешь) или орудовали карабинами и винтовками, как дубинками, не имея времени перезарядиться. Впрочем, Рози со своей позиции не мог даже воспользоваться револьвером. Но Уолли, чьи голова и плечи возвышались над толпой, заметил доктора, понял, что тот не решается стрелять в такую кучу-малу, стремительно спрыгнул со стула, выхватил у доктора оружие и, вернувшись на прежнюю выигрышную позицию, воспользовался им наилучшим образом.

Треск выстрелов, давка на лестнице, дикие вопли и столпотворение внизу заставили афганцев в задних рядах осознать, что предводителей постигла беда. Они остановились на верхних ступеньках, а несколько из них, потеряв голову, начали яростно палить по участникам ожесточенного сражения, тогда как остальные спешно отступили и больше не предпринимали попыток вторгнуться в резиденцию сверху. Из их товарищей, столь отважно ринувшихся вниз по крутой лестнице, назад не вернулся ни один.

– Давай, Рози! – задыхаясь прокричал Уолли, бросая разряженный револьвер обратно владельцу и торопливо заряжая свой собственный. – Они удирают! Теперь у нас есть шанс выбить их с крыши!

Он повернулся к Хасан Гулу, который привалился к стене лестничной площадки, тяжело дыша от напряжения, и приказал собрать всех остальных, подняться на крышу и прогнать оттуда противника. Но сипай помотал головой и хрипло проговорил:

– Ничего не получится, сахиб. Нас слишком мало… Джама-дар Мехтаб Сингх убит, и хавилдар Карак Сингх тоже… они погибли в схватке на лестнице… А из джаванов, занимавших позиции на крыше, уцелело только двое. Я не знаю, сколько живых осталось в другом доме, но нас здесь всего семеро…

Семеро. Всего семеро, чтобы удерживать от противника три этажа этой штукатурно-глиняной крысиной ловушки, сплошь изрешеченной пулями и битком набитой ранеными.

– Значит, нам надо забаррикадировать лестницу, – заявил Уолли.

– Чем? – устало спросил Рози. – Мы уже пустили на сооружение баррикад все, что могли. Даже двери.

– Вот еще дверь…

Уолли двинулся к ней, но доктор схватил его за руку и резко сказал:

– Нет! Не надо, Уолли. Не тревожь его.

– Кого? Кто там в комнате? О, ты имеешь в виду шефа? Он не станет возражать. У него лишь… – Он осекся и с ужасом уставился на Рози, внезапно все поняв. – Ты хочешь сказать, дело плохо? Но… но ведь у него легкое ранение в голову. Не могло же оно…

– Недавно его ранило в живот. Я ничего не мог сделать, кроме как дать ему столько опиума, сколько счел возможным выделить, и оставить его спокойно умирать.

– Спокойно! – яростно проговорил Уолли. – О какой такой спокойной смерти может идти речь, если только…

Он умолк и изменился в лице. Потом вырвал свою руку, повернул дверную ручку и вошел в полутемную комнату, куда свет проникал лишь через пулевые отверстия в ставнях да бойницы, прорубленные в дощатых оштукатуренных стенах с нацарапанными на них именами русских, последних – и более удачливых – гостей эмира Афганистана.

Закрытая дверь спасала от зноя, но не спасала от мух, круживших по комнате роями, и не заглушала звуков сражения. Здесь тоже стоял тяжелый запах крови и черного пороха.

Человек на кровати лежал в прежней позе, но, невероятное дело, был еще жив. Он не повернул головы, но Рози, вошедший в комнату следом за Уолли и затворивший за собой дверь, увидел, как он медленно скосил на них глаза, и подумал: «Он не узнает нас. Он при смерти и оглушен наркотиком».

Взгляд умирающего был совершенно пустым, и движение мутных глаз казалось чисто рефлекторным. Но потом они вдруг обрели осмысленное выражение. Титаническим усилием воли Луи Каваньяри заставил свое сознание вырваться из темноты, неумолимо смыкавшейся вокруг него, и, собрав последние силы, хрипло проговорил:

– Привет, Уолтер. Как у нас…

У него пресеклось дыхание, но Уолли ответил на непроизнесенный вопрос:

– Все отлично, сэр. Я пришел доложить вам, что эмир прислал к нам на помощь два казилбашийских полка и толпа обратилась в бегство. Думаю, в самом скором времени мы очистим нашу территорию от противника, так что вы не должны волноваться, сэр. Теперь вы можете отдохнуть: мы гоним их в хвост и в гриву.

– Молодец, – сказал сэр Луи чистым, звучным голосом.

Пепельно-серое лицо его слегка порозовело, и он попытался улыбнуться, но острый приступ боли превратил улыбку в страдальческую гримасу. Он снова стал задыхаться, и Уолли наклонился, чтобы расслышать слова, которые он силился произнести.

– Эмир… – прошептал сэр Луи. – Рад слышать… не ошибался на его счет… в конце концов. Скажите Уильяму… передайте благодарность и… телеграфируйте вице-королю… Скажите… скажите моей… жене…

Скрюченное тело судорожно дернулось и замерло.

Через несколько мгновений Уолли медленно выпрямился и снова услышал раздражающее жужжание мух и подобный рокоту прибоя неумолчный рев толпы, которые звучали фоном к резкому треску выстрелов и частым хлопкам пуль о наружные стены.

– Он был великим человеком, – тихо промолвил Рози.

– Замечательным. Вот почему я… мы не могли допустить, чтобы он умер с мыслью, что он…

– Все правильно, – сказал Рози. – Успокойся, Уолли, Бог простит тебе эту ложь.

– Да, но сейчас он уже знает, что я солгал.

– Там, где он сейчас, это не имеет значения.

– Да, верно. Хотелось бы…

Мушкетная пуля ударила в ставню, выбив из нее фонтанчик мелких щепок, и Уолли повернулся и быстро вышел из комнаты, не видя толком, куда идет, – в глазах у него стояли слезы.

Рози на мгновение задержался, чтобы накрыть простыней мертвое лицо, и, выйдя в коридор не столь скорым шагом, застал товарища уже за работой. Уолли вместе с другими баррикадировал выход на крышу единственными наличными предметами: трупами и сломанным оружием – тулварами, мушкетами и джезайлами – афганцев, убитых на лестнице.