ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг. - Лев Толстой

230

Далее обведено чертой и отмечено на полях пр.: и только тѣмъ, что живутъ не такъ, какъ должно, какъ имъ хочется и какъ указываетъ имъ мудрость людская: учители человѣчества Индейскіе, Китайскіе, Греческіе, Еврейскіе и яснѣе всѣхъ Христосъ, котораго болѣе 400 миліоновъ въ Европѣ и Америкѣ христіанъ признаютъ <своимъ> Богомъ.

231

Зач.: всѣ наши дѣла, затѣи, не могутъ быть окончены нами,

232

Далее обведено чертой и отмечено на полях пр.: и какъ легко и радостно дѣлать это и какая счастливая бы была жизнь людская, если бы люди дѣлали это; и нѣтъ этого въ жизни.

233

Зачеркнуто: Не въ одной нашей землѣ и вокругъ насъ, а

234

Далее обведено чертой и отмечено на полях пр.: которую они ведутъ, закуривая ее табакомъ, хашишемъ, опіумомъ, морфиномъ и алкоголемъ: виномъ, пивомъ, водкой.

235

Зач.: самозванными

236

Зачеркнуто: Опомнитесь, одумайтесь, братья, остановимся на томъ пути, по которому идемъ, чтобы посмотрѣть, не ведетъ ли насъ этотъ путь въ погибель. <Наш р[усскій] писатель сказалъ:> Подумай о томъ, что такое твоя жизнь, <какъ сказалъ Д[остоевскій]>. Подумай только о томъ, что

237

[Карфаген должен быть разрушен.]

238

Зачеркнуто: говорилъ Сцип[іонъ.]

239

Зач.: этаго хочетъ кто нибудь, не потому, что есть другая форма жизни, которой кто нибудь хочетъ замѣстить теперешнюю форму жизни, а

240

Зач.: или варва[ры]

241

Зач.: лучшихъ передовыхъ людей, тѣ[хъ], которые составляютъ общественное мнѣніе

242

Зач.: ужъ нетолько брошена въ горно, но вынута и ударена уже молоткомъ. Ужъ прежнюю подкову нельзя соблюсти, надо перековывать ее и дѣлать изъ нее новое.

243

Зач.: матерьяльный

244

Зач.: нравственнымъ, что матерьяльныя блага человѣчества увеличились несоразмѣрно съ умѣньемъ пользованія, распредѣленіемъ этихъ благъ, съ нравственнымъ прогрессомъ.

245

Написано: постромкамъ

246

Зачеркнуто: впередъ, какъ фасъ, — можно идти впередъ, но назадъ нельзя.

247

Написано: и эти

248

Переделано из: такой; далее зачеркнуто: нѣжности

249

[справедливо или нет]

250

Написано: преступникахъ

251

Написано: правительства

252

Зачеркнуто: — Это благодѣяніе дѣлается гражданамъ для того, чтобы защитить ихъ отъ погибели.

253

Переделано из: просвѣтительная нравственная. Далее зачеркнуто: поддерживаемая

254

Переделано из: правительствомъ. Далее зачеркнуто: христіанская церковь? съ такимъ высокимъ и понятнымъ людямъ нравственнымъ ученіемъ,

255

Зачеркнуто: для образованія этихъ людей военной силы и чиновниковъ и судейскихъ, дѣлающихъ непереставая нелѣпое и подлое дѣло, для этаго

256

[многие люди перестают думать там, где размышление начинает представлять для них трудности]

257

Написали: говорящаго

258

Зачеркнуто: Потому что заглохла въ немъ или совсѣмъ замерла душа Божія

259

Зачеркнуто: красивая одежда

260

Зачеркнуто: Сомнѣніе это есть зерно. Оно пуститъ ростокъ и рано ли, поздно ли разростется.

261

См. т. 7 настоящего издания.

262

«Из переписки Л. Н. Толстого». — «Вестник Европы», 1915, № 3, стр. 19.

263

Ср. выше, стр. 88.

264

«Из переписки Л. Н. Толстого». — «Вестник Европы», 1915, № 3, стр. 15. Толстой в этом письме отвечает на запрос, обращенный Русановым к В. Г. Черткову в письме к последнему от 27 февраля 1889 г.: «Ha-днях я прочитал в «Пантеоне литературы», что будто он (т. е. Толстой, Н. Г.) пишет повесть, посвященную анализу любви. Правда ли это?» (AЧ). В «Пантеоне литературы» (февральская книжка за 1889 г., стр. 22) в отделе «Современная летопись» была напечатана следующая заметка: «Гр. Л. Н. Толстой, по словам «Русского дела», работает в настоящее время над новою повестью. По размерам своим и отчасти по характеру новое произведение великого художника ближе всего, по слухам, подходит к повести «Смерть Ивана Ильича», разница только в том, что последняя была посвящена анализу смерти, а новая дает анализ чувства любви. Она уже почти кончена, но строгий к себе художник не желает ее скоро выпустить. Он хочет ее глубже продумать и заняться ее тщательной отделкой». Заметка эта — почти буквальная перепечатка сообщения, впервые напечатанного в № 51 «Русского дела» за 1888 г., от 17 декабря, стр. 10.

265

«Дневники С. А. Толстой. 1860–1891 гг.» Издание М. и С. Сабашниковых М. 1928, стр. 160.

266

Ibid., стр. 142.

267

Однако в тексте ее читаем следующие слова Позднышева: «Ведь вы помните, что если женятся по домострою, как он говорил» (стр. 378). Это, видимо, бессознательная реминисценция 1-й и 2-й редакций повести, где фигурирует старик-пассажир.

268

Точнее — для введения в повесть мотива музыки и для связи повести с определенным музыкальным произведением — именно с сонатой Бетховена, посвященной Крейцеру.

269

Еще в 1876 г. летом в Ясной поляне гостил свойственник Толстого И. М. Нагорнов, талантливый скрипач, пользовавшийся большим успехом в Италии и во Франции. По словам С. Л. Толстого, он играл в Ясной поляне «Крейцерову сонату», и эта игра также произвела на Толстого большое впечатление. C. Л. Толстой далее высказывает предположение, не зародилась ли уже тогда у Толстого мысль написать повесть на эту тему и не был ли Нагорнов до известной степени прототипом Трухачевского (См. С. Л. Толстой. «Музыка в жизни Л. Н. Толстого». — «Лев Николаевич Толстой». Юбилейный сборник. Собрал и редактировал H. Н. Гусев. Госуд. издат. М. 1929, стр. 30). Определеннее об этом говорит С. А. Толстая в своих неизданных записках «Моя жизнь». «Как то летом приехал к нам И. М. Нагорнов, брат мужа племянницы Вари, рожденной гр. Толстой. Этот Ипполит Нагорнов учился в парижской консерватории, был пошлого, смазливого типа, который Лев Николаевич воспроизвел в скрипаче «Крейцеровой сонаты». Человек он был добродушный, совсем необразованный и до того духовно бедный, что не знаешь, о чем с ним говорить. На иностранных языках он говорил прекрасно. Но когда он играл на скрипке, все приходили в восторг, начиная с Льва Николаевича. Лев Николаевич, занимавшийся тогда усердно музыкой, сам аккомпанировал Нагорнову на фортепьяно… Начиная с маленькой одиннадцатилетней моей Тани и кончая сестрой моей Таней, Варя Нагорнова, гувернантка — все были влюблены в Ипполита Нагорнова в дни его пребывания в Ясной поляне. Но влюбиться в Нагорнова, как человека, было невозможно. У меня было к нему какое-то брезгливое чувство; что-то в нем было нечистое, чувственное и грязное, как раз те свойства, которые я ненавижу… Какое странное впечатление произвела тогда на всех соната Крейцера! Еще тогда, вероятно, она вдохновила и Льва Николаевича». («Моя жизнь», т. III, стр. 464–466.)

270

П. И. Бирюков. «Биография Л. Н. Толстого», т. III. Госуд. издат, М. 1922, стр. 106–107. Тут же Бирюков утверждает, что своим назначением — быть прочитанной актером с эстрады — предопределилась и форма повести, от диалога переходящая в длинный монолог с незначительными репликами собеседника.

271

См. Комментарий к Дневникам Толстого 1888–1889 гг., том 50 настоящего издания.

272

[холодно]

273

т. е. «Крейцеровой сонаты».

274

В АТ хранится письмо, о котором говорит Толстой. Оно не подписано и, вероятно, судя по некоторым особенностям языка, написано чешкой. На нем дата — 15 февраля 1886 г. и место написания — лавра (видимо, Троице-Сергиева лавра). Воспроизводим большую часть письма, в которой идет речь о положении замужней женщины, не сохраняя особенностей его орфографии. «Мужчина — это натуральный, от природы данный покровитель женщины. Для этой обязанности он получил силу, здоровье, ровное настроение духа, ему природа предоставила трудиться и наслаждаться. Посмотрим, как человек-мужчина исполнил и исполняет эти обязанности. Каково было обращение и заботы мужчины около женщины в древности, это всем известно, но смешно и удивительно для меня, если настоящее положение женщин с малым исключением считается лучшим. Прежде мужчины пользовались ее физической силой и злоупотребляли ею, сегодня будто немножко смотрят за здоровьем матери, но тогда, когда оно уже разрушено. Мужчины не пренебрегают такими средствами, ловушками, лишь бы только стащить женщину с пьедестала чистоты в безнравственную лужу, и это делается с самыми красивейшими, здоровейшими девушками, и в некоторых случаях является ребенок, то все страшнейшие последствия поступка тяготеют на женщине (на слабой воле женщины опирается счастье мужчины). Если же несчастная из стыда или недостатка бросит ребенка, то, кроме душевных пыток, и закон ее страшно наказует. Где отец? Где Амор? Где человек? Где мужчина, как покровитель и помощник при воспитании ребенка? Наконец, дети незаконный бывают самый лучший и здоровейший. Теперь же женщина замужняя: обыкновенно девушка невинная достается в когти зверя, на всё готового для своих удовольствий, не щадившего здоровья женщины-матери, заставляющего эту мать работать и работать, будто этого нужно для ее здоровья и родов. Безумный! Матери беременной нужно движение, а не работа. Если хозяин хочет получить от коровы или лошади здорового жеребца, то не заставляет ее работать, а ухаживает и ласкает и проч. Пока женщина не беременна, она старается свои качества души и тела обнаружить; у беременной ее все силы умственные и физические сосредоточиваются внутри для передачи их будущему ребенку. Поэтому кто заставляет женщину-мать напрягать ее силы физические или умственные или обращается с ней жестоко, эгоистически, без внимания, тот грешит страшно, непростительно в отношении человечества и будущего поколения. И если вы присмотрелись к жизни крестьян, жизни среднего сословия, то и согласитесь с этим, что там женщина мученица, что она работает сто раз больше мужа лентяя, что она этим мужем бывает избита накануне родов, что она должна родить через [год], а наиболее через два, где по закону природы она может и должна родить только раз на шесть — семь лет. Люди отбежали от природы, и она их наказала слепотой. Люди не делаются лучшими, а слабшими вообще. Любви научить нельзя, а ее произвести надо — в моцы человека сотворать людей, каких нужно. Человек, который от природы получил всё, что ему следовало: здоровье, умственные и нравственные качества, не будет никому и ничего завидовать и с самой тяжелой жизнью примирится и будет доволен, лишь бы только мог дышать свежим воздухом и тем самым чувствовать близость бога около себя. Воспитание играет тут только второстепенную роль. Сколько теперь намножилось ученых негодяев! Это вы лучше мне знаете. Неужели не стоит позаботиться об улучшении роду человеческого и что предки наши тисачами лет портили и терали, теперь, когда мы знаем, в чем счастье, а в чем несчастье, открыть эту тайну и построить новое здание на новых условиях. Все видим, что старое строение валится; социалисты и нихилисты берутся за новую постройку, но они грубо ошибаются: не католицизмом, не переворотом, соединенным с брутальной силой и пролитием крови, а многолетним умным и усердным трудом и жертвами с эгоизму и сыбаритызму можно постепенно восстановить потеранную правду, и любовь, и счастье. Это всё может иметь место только тогда, когда женщину перестанут оскорблять, когда все стремления и заботы сосредоточатся около ней, когда женщина будет даваться мужчине только в награду за его благородные подвиги, за его сердечный труд около блага всего человечества. Женщина должна быть законом людей ограждена от насилия, от злоупотребления святых сил природы, от произвола дурного обращения. Итак, разумный учреждения — это первый шаг на этом пути. Для этого нужны миллионы. Мы не сеем, а хочем жать. Мы портим, ломаем, топтаем, а хочем, чтобы росло и развивалось». Можно думать, что поддержку себе в своих взглядах на воздержание в брачной жизни и импульс для энергичной защиты этих взглядов Толстой нашел в книге А. Стокгэм «Tokology, a book for every Woman», которая была прислана ему автором в середине ноября 1888 г. и о которой он писал Черткову 17 ноября того же года: «Третьего дня я получил из Америки книгу одной женщины-доктора (она писала мне) под заглавием «Tokology, a book for every Woman» Стокгэм; книгу вообще превосходную в отношении гигиеническом, но, главное, трактующую в одной главе о том самом предмете, о котором мы с вами переписывались, и решающую вопрос, разумеется, в том же смысле, как и мы» (AЧ). Толстой имеет здесь в виду главу XI этой книги, озаглавленную «Целомудрие в супружеских отношениях». Мысли, высказанные Толстым в «Крейцеровой сонате» и затем в «Послесловии» к ней по вопросу о целомудрии в брачной жизни настолько близки, иногда даже по форме, к мыслям на этот счет Стокгэм, что можно, кажется, говорить не только о случайном совпадении высказываний обоих авторов. (Главы повести, трактующие об этом предмете, написаны были вчерне после прочтения Толстым книги Стокгэм.) Осенью 1889 г. Стокгэм, приехав в Россию, побывала у Толстого в Ясной поляне. В 1891 г. «Токология» появилась в русскомпереводе С. Долгова с очень сочувственным предисловием Толстого. О возможном влиянии книги Стокгэм на Толстого в период писания им «Крейцеровой сонаты» см. также в заметке М. „«Комментарий к «Крейцеровой сонате»“, напечатанной в № 4 «Недели» за 1892 г., стр. 127–130.