Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

Безмолвие. Астрал переливался неясными сполохами. В нём кипела своя потаённая жизнь, понятная только обитателям сей магической субстанции.

Мне казалось, что время остановилось. За стенками «пузыря» ничего не происходило. Летел ли он к Корабельному Столбу, или просто висел в Астрале — было не ясно.

Но я нисколько не боялся. Как не боялся и тех четверых, относительно небольших, дрейков. Я кинул взгляд на связку рогов, которые отрубил у этих мертвых тварей. Они сейчас были замотаны в одну из шкур. Мне когда-то говорили, что алхимики немало золота вываливают из своих кошельков за подобные ценности.

А рядом виднелось миниатюрное копьё. То самое, которое мне досталось от древнего мертвеца. Потемневшее бурое древко, позеленевший острый наконечник… Это оружие было похоже на игрушку. Кто бы подумал, что с его помощью можно истреблять врагов? Да ещё таких могучих, как дрейки.

Красное копьё. Да… именно так про него сказал таинственный голос. Поначалу я вновь подумал, что он принадлежал Нордраку. Но на прямой вопрос об этом, голос тихо-тихо рассмеялся.

Это был не Нордрак… И от понимания сего, по спине побежали «мурашки».

Я растерянно оглянулся. Никого… совсем никого…

А берег меж тем тихо отдаляется. «Пузырь» убывал в вглубь астрального моря.

«Интересно, а кем всё же был тот замёрзший человек?» — снова вопрошал я у самого себя.

«Пузырь» плавно покачивался, убаюкивая растревоженное сознание. Скалистый берег Нордхейма отдалялся, в с ним отдалялись заботы и тревоги. Казалось бы, можно чуток расслабиться, передохнуть. Но именно здесь, в астральном море, таинственный голос стал явственней, и «шумы» заглушавшие его на берегу, пропали.

«Ядовитый Волк. Это был Ядовитый Волк — могучий колдун», — таков был ответ на мой вопрос.

Значит, тот мертвец — древний колдун, одолевший Нордрака. Он тоже погиб.

Таинственный голос некоторое время что-то вещал, но я не мог понять ни одного слова. Было ощущение, что говоривший просто забылся, и стал тараторить на своём языке. А чуть позже, видно спохватившись, он нашептал мне о том, что Ядовитый Волк научил джунский народ создавать особое оружие — копья силы, способные побеждать драконов. Самым известным истребителем сих тварей стал сын колдуна — некий Тиме, Тумек… Томех… Я не понял имени, не расслышал.

Рассказ пестрел подробностями древних сражений, но я стал проваливаться в забытьё. Голос стал глуше, а мои мысли загустели, словно стоялый мёд.

Кажется, я заснул. А когда вновь пришёл в себя, уже никто ничего не рассказывал. Голос либо затих, либо потерял ко мне интерес.

Какой по счету раз я лечу в Астрале? Четвёртый? Пятый? Сбился… Это действо стало привычным, в особенности, то удивительное состояние и тела, и разума, которое проявлялось во время полёта. Мне всё время казалось, что я куда-то падаю. И причём, такое ощущение, что навзничь.

Интересно, — думалось мне, — как появились порталы? Неужели джуны предполагали, что Сарнаут развалится на части? Что появится астральное море?

Спрашиваю себя и тут же понимаю, что никогда не узнаю ответа на все эти вопросы. И, возможно, это от того, что я сам, внутренне, не желаю их знать.

Мысли перекочевали к Стояне. Как она там?

Жизнь… а, скорее, Судьба, свела нас вместе. Она же заставляет нас расставаться… Наверное, чтобы потом, воссоединение друг с другом связало нас более крепкими узами…

Узами! Какое удивительное слово. Все мы, жители Сарнаута, связаны друг с другом посредством тех таинственных Нитей, о коих так любят болтать гибберлинги.

Неожиданно поток размышлений отчего-то откатился к справедливости.

Ну, да, — рассуждал я, — судьба, справедливость… всё это однокоренные понятия. — И тут же про себя добавил: — Наверное.

Вот мы, люди, эльфы… боги его знают кто ещё… Все мы сидим и вопрошаем, глядя в небо, почему жизнь полна несправедливости? Почему одним даётся всё и без труда? А другим… другим…

Стало тоскливо. И ещё обидно… отчего-то обидно…

Ведь где-то в котомке у меня лежит третья печать, добывая которую, я чуть было не лишился собственной жизни. Какова же будет мне награда? Уверен, что она не будет стоить того… чего могла бы стоить.

И чего меня вдруг потянуло на подобные размышления? И чего именно сейчас, когда дело сделано? Наверное, это от усталости… и ещё одиночества.

Я огляделся.

В моих настроениях виноват Астрал. Говорят, что он любит «пытать» разум своих «жертв».

Вот взять моряков. Сколько они рассказывают страшных историй о том, как слабые духом сходят с ума! Как выбрасываются за борт. Или хватают оружие и убивают своих товарищей… Помнишь, Бор, ту байку про найденный корабль, что был без команды? Название, конечно, я его подзабыл, однако то впечатление, которое на меня произвели слова рассказчика, ни за что не забыть.

А, может, это всё сказки? Вредные небылицы! Да, точно! И нет никаких голосов… Почудилось. Верно, мне почудилось. Или я сошёл с ума!

Последняя мысль меня на удивление успокоила. Я закрыл глаза и попытался заснуть.

Мне тут же привиделась Стояна. Чётко помню, как сидел у изголовья кровати. Взгляд медленно пополз по укутанной под меховой шкурой фигуре девчушки. Вскоре он остановился на её голых пяточках, выглядывающих по самую щиколотку. Розовая, нежная кожа… как у ребёнка.

Я присел и прижался к этим пяточкам, к этим ножкам… Холодные… Наверное, замерзла. Точно замерзла…

Мне захотелось прижаться колючей щекой, ощутить шелковистую кожу. Стояна дернула ножками и те тут же скрылись под шкурой.

Очнулся я от того, что вдруг рассмеялся.

Оглянулся: стенки «пузыря», а за ними лишь безмолвный Астрал, который переливался неясными сполохами.

И вновь стало тоскливо, да так, что волком вой. Быстрей бы уже добраться до Корабельного Столба. Отдать Старейшине печать и пуститься во весь опор к Стояне.

А, может, сразу к ней? Гибберлинги подождут, чай не маленькие!

Туманная дымка Астрала стала расступаться. Впереди замаячил сизый берег Корабельного Столба.

Моё сердце вдруг сжалось в какой-то истоме… предвкушении… Быстрей бы уже! Как надоело скитаться по чужим холодным землям.

Вот наступит настоящая весна, обязательно отправлюсь к Голубому озеру, чтобы построить там новый дом. Переберёмся туда со Стояной, с ребёнком… Тут сердце вновь сжалось: «Ребёнок!» Стояна уже должна была родить.

Все мои мысли вдруг спутались. До самого берега я не мог ни на чём сосредоточиться. Да, кстати, и потом, едва ноги коснулись заснеженной земли.

Откуда-то вышли несколько дозорных из числа гибберлингов.