Последнее королевство. Бледный всадник (сборник) - Бернард Корнуэлл

Люди побаиваются бродяг, потому что те живут без правил. Датчане, которые явились сюда, тоже были скитальцами, жестокими, не имеющими корней. «Вот почему, – подумал я, – я всегда чувствовал себя счастливее в их компании».

Альфреда очень беспокоило соблюдение законов – все равно, касались ли они судьбы сирот или установления пограничных столбов, – и он был прав, потому нельзя жить без законов, иначе каждая заблудившаяся корова будет отведена на живодерню. Но датчане прорубились сквозь закон с мечами в руках. Это был более легкий путь, хотя, едва обосновавшись на новой земле, они начали учреждать собственные законы.

– Ты ни в чем не виновата, – утешил я Исеулт. – Всеми нами правит судьба.

– Хильда говорит, что никакой судьбы не существует, – ответила Исеулт.

– Значит, Хильда ошибается.

– Есть только воля Бога, и если мы будем Его слушаться, то попадем на Небеса.

– А если мы решим Его не слушаться, разве это не судьба? – спросил я.

– Это козни дьявола, – серьезно сказала она. – Мы овцы, Утред, и выбираем себе пастыря, доброго или злого.

Я подумал, что, должно быть, благодаря усилиям Хильды душа Исеулт скисла от христианства, но я ошибся: оказывается, это священник, явившийся на Этелингаэг, пока я был в Дефнаскире, забил ей голову религией. Некто Пирлиг, бриттский священник из Дифеда, говоривший на родном языке Исеулт, а в придачу знавший английский и датский. Я уже готов был возненавидеть его, как ненавидел брата Ассера, но вот на следующее утро отец Пирлиг сам пришел в нашу хижину, возвестив гулким голосом, что у него есть пять гусиных яиц и что он умирает с голоду.

– Умираю! Воистину, дети мои, я умираю с голоду!

Казалось, он был рад меня видеть.

– Так ты и есть тот самый знаменитый Утред? А правду Исеулт сказала мне, что ты ненавидишь брата Ассера? Тогда ты мой друг. Не знаю, почему Авраам не забрал Ассера в свое лоно, не знаю! Разве что Авраам не хочет, чтобы за его лоно цеплялся этот маленький ублюдок. Да уж, это все равно что кормить грудью змею. Я уже сказал, что хочу есть?

Он был вдвое старше меня, очень крупный, с большим брюхом и, как я узнал впоследствии, с большим сердцем. Его волосы торчали непокорными пучками, у него был сломан нос, и священник широко улыбнулся, демонстрируя четыре зуба.

– Когда я был ребенком, – сказал мне Пирлиг, – вот таким карапузом, я частенько ел грязь. Можешь в это поверить? В такой нищете мы жили! А саксы едят грязь? Конечно едят, но до чего же она невкусная. Грязь хороша для жаб, вот что я тебе скажу. Поэтому в конце концов я стал священником. И знаешь почему? Потому что я никогда еще не видел голодного священника! Ни разу! А ты когда-нибудь встречал голодного священника? Бьюсь об заклад, что нет!

Все это он выпалил, даже не представившись, а потом серьезно заговорил с Исеулт на ее языке. Я подумал, что священник небось вливает ей в уши христианские проповеди, но он перевел свои слова:

– Я говорю, что из этих гусиных яиц можно приготовить роскошное блюдо. Разбей их, хорошенько перемешай и добавь немного раскрошенного сыра. Итак, Дефнаскиру ничего не грозит?

– Пока датчане не пришлют флот, – ответил я.

– Гутрум задумал именно это, – сказал Пирлиг. – Он хочет, чтобы датчане в Лундене отправили свои корабли к южному побережью.

– Ты точно это знаешь?

– Знаю, еще бы не знать! Он сам мне сказал! Я провел десять дней в Сиппанхамме. Я говорю по-датски, видишь ли, потому что я очень умный, не зря король назначил меня посланником. Как тебе это понравится! Я, который некогда ел грязь, – королевский посланник! Получше взбей яйца, любовь моя. Вот так. Я должен был выяснить, видишь ли, сколько денег Гутрум заплатит за то, чтобы мы перевели наших копейщиков через холмы и начали протыкать саксов. Это прекрасная цель для бриттов – протыкать саксов, но датчане язычники, и, видит Бог, мы не можем наводнять мир язычниками.

– Почему нет?

– Сейчас объясню, – ответил священник.

Он сунул палец в горшок с маслом, облизал его и сказал Исеулт:

– Еще не окончательно скисло, так что помешай хорошенько.

Потом Пирлиг повернулся ко мне и ухмыльнулся.

– Что случается, когда приводишь в стадо коров двух быков?

– Один бык неизбежно погибает.

– Именно! То же самое и с богами. Вот почему нам не нужны здесь язычники. Мы коровы, а боги – быки.

– Значит, нас покрыли?

– Не следует упрощать богословские вопросы, – засмеялся он. – Как бы то ни было, Бог – это мой бык, поэтому я здесь, рассказываю саксам о Гутруме.

– Гутрум предложил тебе деньги? – заинтересовался я.

– Он предложил мне все сокровища мира! Золото и серебро, янтарь и гагат! Он предложил мне даже женщин – или мальчиков, если мне они больше по вкусу, хотя это вовсе не так. Но я не поверил ни одному его обещанию. Да это и неважно. Бритты все равно не собираются сражаться. Бог не хочет, чтобы мы сражались. Нет, все мое посольство было сплошным притворством. Брат Ассер послал меня шпионить за датчанами, понимаешь? И велел потом рассказать Альфреду обо всем, что видел, – этим я и занимаюсь.

– Тебя послал Ассер?

– Он хочет, чтобы Альфред победил. Не потому, что любит саксов, даже брат Ассер не настолько мерзок, а потому, что наш епископ любит Бога.

– И что, Альфред победит?

– Если Бог имеет к этому какое-то отношение, то победит, – жизнерадостно ответил Пирлиг и пожал плечами. – Но датчане – очень сильные воины. У них большая армия! Но они несчастливы, вот что я могу тебе сказать. И еще все они голодны. Не то чтобы умирают с голоду, имей в виду, но затягивают пояса туже, чем бы им того хотелось. А поскольку Свейн теперь тоже там, скоро у них будет еще меньше еды. Конечно, они сами виноваты. В Сиппанхамме слишком много воинов и слишком много рабов! У них там множество рабов. Но Гутрум посылает рабов в Лунден, чтобы там их продавать. Вот бы датчанам хоть немножко наших угрей, а? Тогда бы они маленько подкормились.

Молодые угри постоянно приплывали в Сэфернское море и скользили по мелководью, по водным путям болота туда, где их во множестве ловили сетями. Так что Этелингаэгу голод не грозил, правда, угри нам всем порядком поднадоели.

– Я наловил вчера три полные корзины угрей, – со счастливым видом сказал Пирлиг, – и в придачу поймал лягушку. У нее морда, как у брата Ассера, поэтому я благословил ее и отпустил. Не просто размешивай яйца, моя дорогая, а хорошенько взбей их! Я слышал, у тебя умер сын?

– Да, – натянуто ответил я.

– Мне жаль, – искренне сказал Пирлиг, – мне воистину жаль, потому что потерять ребенка – это очень тяжелое испытание. Иногда я думаю, что Бог, должно быть, любит детей, раз так часто забирает их себе. Я верю, что на Небесах есть сад, зеленый сад, где ребятишки все время играют. Бог забрал туда и двух моих сыновей, и от самого младшего, должно быть, даже ангелы стонут, скажу я тебе. Он там небось таскает девчонок за волосы и бьет всех остальных мальчишек, как гусиные яйца.