Переводы - Аркадий Стругацкий

Ракета стояла в центре чашеобразной ямы, вырытой яростным потоком раскаленных газов из ее посадочных двигателей. Барленнан вспомнил, как взмывали вверх тучи снега, когда грузовая ракета садилась неподалеку от Холма Лэкленда. И он сознавал, что здесь подъемная сила должна была быть намного мощнее, чтобы мягко опустить на грунт эту громаду, хотя она и меньше прежних. Возле нее не было крупных валунов; несколько штук их высились на самом краю воронки. Не было в воронке и мелких камешков, а грунт был выброшен до такой глубины, что ракета высотой в двадцать футов возвышалась всего на четыре или пять футов над бесконечными скалами, усеивающими равнину.

Диаметр основания ракеты был почти равен ее высоте; вся нижняя треть ракеты имела цилиндрическую форму. Здесь, как объяснил Лэкленд, когда на насыпь вытащили телепередатчик, располагались двигатели.

Верхняя часть представляла собой конус, быстро сужающийся к тупой вершине, и именно в этом конусе находились те самые аппараты, на которые было убито столько времени, умственных усилий и денег многих и многих обитаемых миров. Здесь виднелось множество отверстий, так как большинство отсеков не нуждалось в герметизации. Загерметизированы были только те аппараты, которым для нормального функционирования требовался вакуум или специальная атмосфера.

— После взрыва, разрушившего твой танк, — сказал Барленнан Лэкленду, — ты как-то сказал мне, что нечто в этом роде должно было случиться и здесь. Но я не вижу никаких признаков взрыва; и потом, если все эти отверстия были открыты, когда ракета садилась, как там внутри мог сохраниться этот ваш кислород, чтобы вызвать взрыв? Ты сам говорил мне, что между планетами нет воздуха, и кислород должен был улетучиться еще во время полета…

Прежде чем Лэкленд успел ответить, вмешался Ростен. Он со своей группой тоже рассматривал ракету у себя на экране.

— Барл совершенно прав. Какова бы ни была причина аварии, это не кислородный взрыв. Не знаю, что здесь произошло. Когда мы заберемся внутрь, может, мы и узнаем причину — хотя теперь это интересует разве что тех, кто собирается построить еще одну такую штуку. Что же до меня, то я предложил был приступить к работе; у меня на шее сидит целая куча физиков, которые прямо-таки изнывают от нетерпения. Какое счастье, что во главе экспедиции поставлен биолог! Сейчас у нас не найдется ни одного физика, с которым можно нормально разговаривать…

— Вашим ученым придется набраться терпения, — заметил Барленнан. — По-моему, вы кое о чем забыли.

— О чем именно?

— Вам нужно, чтобы я поставил телепередатчик объективом к аппаратам, которые находятся в ракете; но ни один

из них не располагается ниже чем на семь футов от грунта; и все они за металлическими стенами, которые, как мне представляется, взломать будет не очень просто, хотя ваши металлы не так уж прочны.

— Черт возьми, ты прав, конечно. Ну, вторая задача решается легко; почти вся наружная обшивка состоит из съемных пластинок, а как их снимать, мы тебе покажем. А вот первая — гм-м-м… У вас ведь нет ничего похожего на лестницы, да если бы и было, вы бы все равно не смогли ими пользоваться. У вашего лифта есть один небольшой недостаток — прежде чем пустить его в ход, нужно поместить наверху, в точке подъема, хотя бы небольшую группу работников. Боюсь, что вот так, с ходу, я ничего не смогу придумать. Но мы как-нибудь выйдем из положения; мы слишком далеко зашли, чтобы отступиться.

— Я готов ждать вашего решения до тех пор, пока мой матрос не доберется сюда с наблюдательного пункта. Если к этому времени вы ничего не придумаете, сделаем по-моему.

— Как? Ты что-то придумал?

— Разумеется. Мы ведь добрались до вершины валуна, с которого увидели вашу ракету: почему бы нам не применить этот способ и здесь?

Некоторое время Ростен молчал; Лэкленд подозревал, что он в душе клянет себя на чем свет стоит.

— Я могу сказать только одно, — проговорил он наконец. — Вам придется поработать здесь гораздо больше, чем там. Ракета в три раза выше валуна, где вы возводили насыпь, а здесь вам придется возводить ее не с одной стороны, а по всей окружности ракеты.

— А почему нельзя сделать насыпь только с одной стороны и до самого нижнего уровня, где находятся интересующие вас машины? Тогда к остальным уровням мы смогли бы подняться по внутренним лестницам, как вы это делаете в ваших ракетах…

— Это невозможно по двум причинам. Во-первых, у вас там не будет возможности лазить вверх и вниз; ракета не предназначалась для экипажа, и там нет сообщения между палубами. Вся машинерия расположена так, чтобы добираться до нее снаружи. А во-вторых, начинать с нижних уровней просто нельзя. Съемные пластины вы откроете без труда, но поставить их назад вы уже не сумеете. Таким образом, вы снимете всю обшивку внизу, а вершина конуса просто провалится… во всяком случае, может провалиться. Эти съемные люки составляют почти всю площадь обшивки, и они достаточно толстые, чтобы выдержать большие вертикальные нагрузки. Может, такая конструкция представляется тебе неудачной, но не забывай, что мы рассчитывали открывать их в космосе, где веса нет вообще… И боюсь, что вам придется зарыть ракету полностью, до самого верхнего уровня, содержащего аппаратуру, а потом от уровня к уровню срывать эту насыпь. Может быть, разумно будет последовательно убирать аппаратуру из секций: это снизит нагрузку на нижние пояса обшивки до минимума. В конце концов, когда вы снимете все пластины, от ракеты останется только хрупкий скелет, и я даже представить себе боюсь, что может с этой конструкцией случиться, если вес аппаратуры умножить на семьсот.

— Понятно. — Теперь пришло время призадуматься Барленнану. — Вы сами не можете предложить какую-нибудь альтернативу этому плану? Ты верно заметил, что он потребует немалых усилий…

— Пока мы не можем предложить ничего. Мы последуем твоему совету и будем думать, пока твой наблюдатель не вернется с поста. Подозреваю, впрочем, что все это впустую — вряд ли можно обойтись без применения машин, а их мы тебе доставить не можем…

— Это я уже давно понял.

Солнце продолжало кружить по небу, проходя чуть меньше двадцати градусов в минуту. Давно уже отзвучал повторенный многократным эхом крик, известивший наблюдателя, что его работа окончена; несомненно, наблюдатель был уже на пути к ракете. Матросы бездельничали, отдыхая и развлекаясь; время от времени они спускались по отлогому скату ямы, образованной выхлопами реактивных двигателей, и осматривали ракету вблизи. Все они были достаточно разумны, чтобы не приписывать ее свойства волшебству, но все равно она вызывала в них чувство благоговения. Они ничего не понимали в принципах ее действия, хотя объяснить это им были бы проще простого, если бы Лэкленд наконец перестал удивляться тому, как эти существа, которые не дышат, тем не менее способны разговаривать. Месклиниты обладали хорошо развитым сифонным органом, аналогичным двигательному органу у земных головоногих; этот сифон земноводные предки месклиннтов использовали, чтобы быстрее плавать; у самих же месклинитов этот орган служил чем-то вроде голосовых связок, весьма похожих на человеческие, но они могли использовать его и в первоначальной функции. Таким образом, природа дала месклинитам все для понимания принципа реактивности.