Отрок - Евгений Красницкий

— Да я как лучше хотел… Ты же сам учил… — Роська явно не ожидал вопроса и слегка растерялся. — Я же ничего такого… Книжными словами…

— И что же ты господину сотнику книжными словами сказал?

— Ну я глянул, как те по болоту от нас уходят и говорю: "Господин сотник, траектория перемещения объектов, как минимум, не адекватна", а он мне: "Пасть зашью!"…

От неожиданности Мишка чуть не сел — научил на свою голову! Дрогнувшим от едва сдерживаемого смеха голосом спросил у Дмитрия:

— Мить, ты что-нибудь понял?

— Да ну его! — Неожиданно зло отозвался Митька — Он уже всех своей книжной премудростью извел. Ребята из его десятка уж и не знают: толи приказывает чего-то, то ли просто ругается. А дядька Илья и вообще говорит, что Роська сумасшедший и его надо в темный погреб посадить, пока на людей кидаться не начал.

— М-да… Теория, мой друг, суха, но вечно зеленеет древо жизни! А теперь, Вася, скажи Мите то, что ты хотел сказать господину сотнику, но нормальным — не книжным — языком.

— Так это… Долго было объяснять, а ты сам говорил, что научные термины…

— Ничего, — перебил Мишка — мы потерпим. Рассказывай.

— Ну, по болоту же как ходят? Друг за другом и от одной кочки к другой. А эти рядышком бежали и по прямой. Значит болото мелкое, дно твердое, трясин нет. Они же пешком весь путь прошли, значит, устали, а мы верхами ехали. Догнали бы и живыми взяли. А Корней Агеич меня облаял и велел Бурею стрелять — для самострелов-то уже далеко было. Вот и получили одних покойников.

— Дурак! — Прокомментировал Митька. — Надо было просто сказать: "Болото мелкое, догоним". Вот и все.

— Если такой умный, — огрызнулся Роська — так чего же молчал?

— А у нас в степи болот днем с огнем не сыщешь, я в болотах не разбираюсь.

— Отставить! — Мишка подпустил в голос командирского рыка. — Молчать обоим! Слушать меня!

Оба спорщика мгновенно умолкли и уставились на своего старшину.

"Приживается дисциплинка-то!".

Во-первых, то, что ты, старший десятник Дмитрий в болотах не разбираешься — не оправдание! Жить и воевать тебе придется здесь, поэтому придется научиться разбираться и в болотах и в лесах и во всем, чего у тебя в степи не было.

Во-вторых, сотник Корней, после ранения в лицо, плохо видит вдаль. Ему и так трудно было разобраться, а тут еще ты, Роська, влез не по делу. Скажи спасибо, что тебя только облаяли, мог бы и по шее огрести, причем, за дело.

В-третьих, ты наврал. Беглецы болото знали хорошо и шли по нему правильно, так что, траектория их перемещения была совершенно адекватной условиям местности.

И, наконец, в-четвертых. В строю и в бою командовать и докладывать надо коротко, четко и такими словами, чтобы было понятно сразу, а не приходилось раздумывать: что это я такое сейчас услышал? Книжные слова — для книжных бесед и мудрых размышлений, а у воинов речь своя — веками выработанная и кровью проверенная. Из всего сказанного следует вывод… Какой вывод, десятник Василий?

Роська шмыгнул носом, переступил с ноги на ногу и мрачно констатировал:

— Я сам был неадекватным.

— А попроще?

— Дураком выставился…

— Вот именно! Так всегда и бывает, когда хочешь умнее всех выглядеть. А потому, слушай приказ! Десятнику Василию запрещаю пользоваться книжными словами в строю и в бою!

— Слушаюсь, господин старшина!

— Старшему десятнику Дмитрию приказываю обучить десятника Василия воинской речи и правилам ее употребления.

— Слушаюсь, господин старшина!

— Ступайте… умники.

"Вот так, сэр. Великий, могучий, живой великорусский… Никакого великорусского языка еще нет, а проблемы уже есть. А дальше будет еще круче. Сколько русских языков будет в ХХ веке? Бытовой, возвышенный, официальный, «канцелярит», архаичный, ненормативный… Имя им — легион. А еще чуть ли не каждое поколение собственный сленг добавляет. Демократы к власти пришли — англицизмы поперли… Блин, о чем думаю, других забот у меня нет…".

Мать Мишка нашел на привычном уже месте — на лавочке возле боковой стены старого дома — и в привычной же компании — приказчика Спиридона. Мать все так же скромно сидела, пристроив на коленях какое-то шитье, а вот Спиридон уже не стоял, а сидел рядышком, и рубаха на нем опять была другой — красной.

"Ну, пижон! Сколько же он тряпок с собой привез? Прямо как мамаша дяди Федора из Простоквашино: два платья уже надела, осталось еще два надеть. И рубахи-то не простые — из дорогих импортных тканей, с богатой вышивкой. И чего он к матери клеится, девок вокруг мало, что ли? Семейная женщина, старше его лет на… черт его знает на сколько, минимум лет на десять.

А ведь она его дурит! Так вот млеть: глазки в землю, ручки на коленках, улыбочка застенчивая — девке неопытной пристало. Нечем же ее этому петуху удивить, сама в столице выросла. Все она понимает и цену всем его кобеляжным заходам знает. Чего ж тогда? Или молодость девичью вспомнить захотелось? Как там принц Гамлет королеве Гертруде указывал?

Не слова про любовь!

В лета, как Ваши,

Живут не столько сердцем,

Сколь умом.

Но и Спиридон не мальчик, должен понимать неадекватность (блин, вот привязалось) ее поведения. Подыгрывает ей в хорошо известной им обоим игре? Черт их баб поймет".

Мишка высунулся из-за угла, дождался, пока Спиридон его заметит и, скорчив зверскую рожу, погрозил приказчику кулаком. Снова спрятался за угол, переждал пару минут и опять выглянул. Спиридон намек понял, и мать уже сидела на лавочке в одиночестве, но недовольной этим обстоятельством не выглядела и встретила Мишку приветливо.

— Как съездил, сынок? Листвяна место под огороды одобрила?

— Все хорошо, мама, и место удачное, и проехать можно на телеге без труда.

— А дед с Лавром надолго с пивом засели?

— Да, думаю, уже до конца — прямо из-за стола спать пойдут.

Мать вздохнула и слегка поморщилась, демонстрируя традиционное женское отношение к мужским посиделкам с пивом, и вдруг огорошила сына вопросом:

— Ты зачем Спиридона прогнал, поговорить о чем-то хотел?

"Блин! Глазки в землю, а все видит. Ну, бабы!".

— Рассказать тебе кое-что хочу. — Мишка присел на лавочку возле матери. — Есть у арабов такая книга "Тысяча и одна ночь" называется. В этой книге всякие сказки и занимательные истории описаны. Есть там история про трех братьев, нашедших на берегу моря закупоренный кувшин, в котором сидел джин. Джин это демон такой…

— Я знаю, кто такой джин, Мишаня.

— Ага, так вот. — Точного текста сказки Мишка не помнил, но смысл надеялся передать доходчиво. То, что мать слыхала про восточные сказки, его задачу только облегчало. — Так вот. Выпустили братья джина и тот пообещал выполнить по одному желанию каждого из них. Старший брат попросил у джина богатства. И получил самый богатый в городе дом, множество золота, рабов, скота и прочего. Стал одеваться в драгоценные ткани, есть изысканные яства, и вообще наслаждаться роскошью. Но однажды в его дом забрались тати, ограбили и убили его.

Средний сын попросил у джина любви. И стали его любить самые прекрасные женщины и девушки, и ни в чем он не знал от них отказа, но, в конце концов, заболел от излишеств и помер.

Младший же брат, когда пришла его очередь загадывать желание, сказал так: "Многоуважаемый джин, сделай, пожалуйста, так, чтобы меня любили немолодые женщины". Джин выполнил его желание, и кто теперь не знает Великого Визиря, лучшего друга и первого советника Пресветлого эмира, мудрейшего из мудрых, защитника истиной веры — того, кто когда-то был всего лишь младшим из троих братьев, нашедших на берегу моря кувшин с джином.

"Вот сейчас ка-ак вмажет оплеуху, да как скажет чтобы не в свое дело не лез! И будет, ведь, права!".

— Совсем ты вырос, Мишаня. — Мать тонко улыбнулась. — Раньше я тебе сказки рассказывала, а теперь вот ты мне рассказываешь.

"В общем-то, оплеуха, но… деликатная. Даже сразу и не поймешь: поняла намек или не поняла, обиделась или не обиделась. Да всё она поняла, блин! Но больше на эту тему разговаривать не желает. А обижаться на пацана считает ниже своего достоинства. Ну и ладно".

— Ну, а если я вырос, так может, поговорим по взрослому?

Лицо матери мгновенно сделалось строгим, видимо она решила, что сын не понял отповеди и хочет продолжить тему ее отношений со Спиридоном. Мишка торопливо, чтобы мать не успела ничего сказать, выпалил:

— То, что Листвяна от деда понесла, знаешь?

— Ну, уж если даже ты знаешь… — Мать снова тонко улыбнулась. — не беспокойся, холопка есть холопка.

— Холопка, да не простая! Из лука стреляет, как воин, сегодня случайно проговорилась, что латников в глаз била. В Кунье пришла недавно — после морового поветрия. И пришла странно. Скарба — только одна телега, даже теплой одежды не было, зато пригнала табун коней в несколько десятков голов. Томила — не ее дочь, а внучка дальней родственницы из Куньего городища. Старший сын Листвяны — Первак — охотничьего дела не знает, но по лесу ходит бесшумно, не оставляя следов. Десяток свой в кулаке держит, как будто был воином и ведет себя так, словно ему не шестнадцать, а, самое меньшее, лет двадцать.