Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

Аэродинамическую схему и планер ракеты предварительно отладили и облетали ещё в 1955-м. Отработали центроплан со складываемыми консолями крыла и складные рули. Тогда всё упёрлось в отсутствие двигателя и заведомо недостаточную точность инерциальной системы управления. Ракету испытывали с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем от немецкой Фау-1. У него было достаточно тяги, но он оказался слишком прожорлив. Ракета с тем запасом топлива, который можно было физически уместить в её габаритах, на этом двигателе могла пролететь километров 100, что ни заказчика, ни разработчиков устроить не могло. Разработку прервали более, чем на год. Но ракета уже летала, и Александру Яковлевичу было откровенно жалко забрасывать перспективную работу.

Следующую попытку предприняли в 1957-м, когда Михаил Макарович Бондарюк сделал для ракеты Березняка прямоточный двигатель. Этот вариант условно назвали «55П». Полгода прокувыркались, подбирая форму четырёх выдвижных воздухозаборников, которые должны были формировать скачки уплотнения правильной формы на входе в воздушный канал двигателя. Пришлось сделать множество продувок в сверхзвуковой аэродинамической трубе. Тем не менее, задачу решили. Ракета получила острый «сверхзвуковой» нос. Конструкцию пришлось пересчитать по нормам прочности для сверхзвуковых аппаратов, соответственно, ракета несколько потяжелела.

Дальность пуска с прямоточным двигателем выросла не намного — 120 километров при полёте на малых высотах, и 280 километров при полёте по смешанному профилю, с предварительным выходом на высоту 14 тысяч метров. Старт мог производиться из торпедных аппаратов или из УВП конструкции ОКБ-8 Люльева. Но эту модификацию уже можно было применять в качестве ПКР. Для уверенного вывода из строя целей класса «авианосец» ракета получила два варианта боевой части — фугасно-зажигательную, где основной фугасный заряд разбрасывал при взрыве высокотемпературный пирогель, способный вызвать серьёзный пожар, и маломощную ядерную на 5 килотонн. В конце 50-х большинство ракет имело вариант с ядерным снаряжением. Время было такое.

В 1959-м эта ракета ещё проходила испытания. Прямоточный двигатель был капризным, да и новая система наведения с активной радиолокационной ГСН тоже нуждалась в доводке. Моряки были довольны и уже планировали вооружать новой ракетой и корабли, и подводные лодки, и самолёты морской авиации.

Второй вариант, на большую дальность, долгое время Березняку не давался. Для дальней ракеты нужен был двухконтурный реактивный двигатель очень небольшой массы и малой тяги — около 300 кгс. В СССР такого двигателя не было. Его пытался сделать — для этой ракеты и для беспилотных аппаратов — Сергей Константинович Туманский, но пока безуспешно — сделать маленький реактивный двигатель во много раз сложнее, чем большой. Эта история тянулась до конца 1957 года, когда советская разведка в результате хитрой операции с участием индийских бизнесменов и покупкой лицензии на подставных лиц добыла образцы, чертежи и технологию изготовления французского вертолётного двигателя Turbomeca Astazou. (http://www.gasturbine.pwp.blueyonder.co.uk/astazou.htm)

Это был небольшой турбовинтовой двигатель для лёгких вертолётов. Для ракеты его мощность была даже великовата. Более того, напрямую этот двигатель для установки на ракету вообще не годился. Его редуктор располагался впереди турбины, а для ракеты годилась только компоновка с толкающим винтом.

Заполучив образец двигателя, Туманский и Березняк начали прикидывать, как же сделать из него двигатель, пригодный для установки на ракету. Идея пришла быстро — посадить колёса турбины на полый вал собственной конструкции, через который пропустить второй вал, от расположенного впереди редуктора. Сам редуктор переделать на требуемое количество оборотов. Выхлопные газы турбины вывести назад и в стороны через двойной патрубок, вал пропустить через середину патрубка. Позади турбины поставить ещё один, простейший редуктор, который будет передавать вращение на импеллер — два соосных многолопастных пропеллера, установленных в кольцевом канале. Идею с импеллером Туманский подсмотрел у Николая Дмитриевича Кузнецова, который экспериментировал в этом направлении, пытаясь бороться с шумами на Ту-114.

Переделка двигателя заняла почти год. Под конец 1958 года переделанный двигатель успешно запустили. Погоняв его две недели на стенде, рискнули поставить на ракету. За это время были выпущены рабочие чертежи. Ракета с переделанным двигателем в январе 1959 г пролетела две с половиной тысячи километров (АИ) — соосный импеллер работал даже эффективнее, чем двухконтурный реактивный двигатель. Скорость была не слишком высокая, около 800 километров в час. (у Х-55 скорость М0,7-0,9 т. е. от 770 до 990 км/ч) Турбовинтовому варианту дали заводской индекс «55Т», чтобы самим не путаться и не путать заказчика.

Французы продали индусам лицензию и необходимое оборудование, передали всю документацию, и запустили производство, но у индусов возникли трудности — в стране не было специалистов, чтобы самостоятельно сопровождать выпуск столь сложного изделия, как современный ТВД. Индийские товарищи предсказуемо обратились за помощью к СССР.

Завод по выпуску двигателей в Индии построили в течение 1958 года. В тёплом климате капитального строительства не требовалось. Материалы сначала покупали французские, потом сумели подобрать, либо разработать советские аналоги. Документацию на переделанный двигатель индусам передавать не решились. Проще оказалось поставлять из Индии комплекты деталей и готовые узлы, и собирать из них двигатель на месте.

Секретчики взвыли — как так, на сверхсекретной новейшей ракете двигатель наполовину импортного производства! Вопрос вынесли на уровень Президиума ЦК. На обсуждении Никита Сергеевич спросил:

— Мы такой двигатель сами сделать сможем?

— Прямо сейчас — нет, — ответил министр авиапромышленности Дементьев. — Лет через пять, может, через три, если лицензию купим — сделаем.

— Лицензию покупайте. А пока не купили — покупайте у индусов комплекты деталей и собирайте у нас двигатели.

— Никита Сергеич! — взвился министр обороны Гречко. — Да как же так можно? А если война? А если поставки прекратятся?

— Ты, Андрей Антоныч, всё ещё готовишься к прошедшей войне. В которой наша промышленность сделала 36 тысяч Ил-2, — ответил Хрущёв. — А в современной войне тебе на это времени никто не даст. Воевать ты будешь, не дай бог, если такое случится, от силы два-три дня, и только тем, что в мирное время успел заготовить. А потом воевать станет некому, нечем, и не с кем. От промышленности останутся радиоактивные руины. И от городов тоже.

— Осваивать собственное производство двигателей будем. Но, пока не освоили, придётся покупать детали у индусов. Нам в 1957 году французы лицензию всё равно не продали бы, — заключил Никита Сергеевич.

Вопрос оказался решён своевременно.

Второй проблемой, которую надо было решать, стала система наведения. Челомей в это время дорабатывал свою П-6, пытаясь сделать режим полёта со следованием рельефу местности, он надеялся сделать из ПКР тактическую ракету для стрельбы по наземным целям. Березняк тоже задался целью научить ракету летать на заданной высоте, огибая складки местности. На ракету поставили радиовысотомер и локатор миллиметрового диапазона. Высотомер посылал сигнал вертикально вниз, локатор — под заданным углом вперёд, для своевременного обнаружения препятствий.

Но главной задачей было научить ракету попадать как можно точнее в цель. За более чем три часа полёта гироскоп инерциальной системы успевал достаточно прилично уйти в сторону. Нужна была дополнительная коррекция.

Система астрокоррекции при полёте на малых высотах отпадала сразу. Челомей посоветовал попробовать наводиться по пеленгам на гражданские источники радиосигналов, вычисляя нужное смещение. Но этот способ годился в основном для боевых блоков, падающих на цель сверху. При подлёте к цели на малой высоте нужно было что-то другое.

Полноценной спутниковой навигации ещё не было. Сначала хотели «научить» ракету находить цель по удалённым местным ориентирам. Но для этого на каждую ракету нужно было поставить бортовую ЭВМ. Для 1959 года это было слишком фантастично. Идею пришлось отложить.

Решили сделать навигацию по радиопередатчикам американской же навигационной системы LORAN. В ракету перед пуском записывались значения пеленгов на несколько ближайших к цели станций LORAN. Как только аппаратура ракеты начинала принимать сигналы этих радиомаяков, простейшие аналоговые интеграторы постоянно сравнивали вычисленные значения пеленгов с заданными, вырабатывая команды на манёвры ракеты, ведущие к минимизации вычисленных расхождений. Если же требовалось атаковать цель в районе, где станций LORAN не было, например, для удара не по США, предполагалось, что вокруг района предполагаемых целей командами спецназа или агентурой Коминтерна будут выставлены радиомаяки, и сделана топопривязка маяков и целей к местности.