Сборник "Чистая фэнтези" - Генри Олди

— Поймали чужой кошмар?!

«Только безумца в нашей компании не хватало», — мелькнуло в голове Конрада.

— Да! Ох, я забыть известить: я есть ыртабаз каптор… пойматель?.. ловун?.. ловитель?.. ловец снуллей. В пятое колено…

— Куда вы есть? В какое колено?!

— В пятое. Отец, дедушок, прадедушок… Вы понимать?

— Понимать я…

— Вы хорошо понимать? — с сомнением переспросил Икер. — Вы не стать резать ножик?

— Не беспокойтесь. Как-нибудь пойму без поножовщины. В который раз барон пожалел, что в этом походе ему не сопутствует Генриэтта Куколь. По возможности, в одной комнате. Дабы в критических ситуациях подставить, говоря языком трубадуров, плечо. Оно, конечно, неприлично, когда сударь и сударыня, не связанные узами брака, на рассвете оказываются подозрительно близки друг к другу. Но, с другой стороны, содействие Тихого Трибунала, что ни говори, бывает полезным, а истинный дворянин и кавалер никогда не позволит себе…

Фон Шмуц строго одернул разыгравшееся воображение.

И рассказывать Тирулеге о своих сожалениях не стал.

— Ну как? — спросил Мускулюс, дождавшись, пока дрейгур скроется за поворотом. Похоже, он не слишком доверял заявлениям профоса о безопасности переговоров. — Когда наших искать станем?

Устало вздохнув, Анри помассировала виски кончиками пальцев.

— Уже ищу.

— Успехи есть?

В темных глазах малефика тлело сомнение.

— Есть. Бусина закатилась под кровать, а это седьмая бусина из седьмого комплекта гадания на суженого-ряженого. Бирюза с яблочным оттенком приносит победу и удачу в делах, ускоряет бег лошади. Герань в сочетании с вашим флаконом, сударь Тэрц, — к заботам, потребующим нашего непосредственного участия. Там еще побочное тепло домашнего очага, но им можно пренебречь. Петухи на халате гросса — одиночество уходит, но бойся ссоры. Скандал с начальством предупреждает об опасности скоропалительных выводов. Ходячий покойник — к добрым вестям. Если он голый или одет частично, скрывая срам…

— Вернемся к скоропалительным выводам, — прервал Мускулюс лекцию по оперативной мантике. — Где чурихцы держат пленных квесторов?

Анри развела руками:

— А нигде. Квесторов, судя по композиции мантуалий, в Чурихе нет.

— Как нет?!

— Так. Нет, и все.

Судя по виду малефика, он замышлял государственное преступление: убийство сотрудницы Тихого Трибунала.

— И не предвидятся? — вмешался более сообразительный Тэрц.

— Отчего же? Вы, сударь, упустили влияние бирюзы на петухов, в сочетании с косвенной геранью. Предвидятся. В самом скором времени. Правда, веер Наамы сопряжен с мелким разочарованием, но, мне кажется, веером тоже можно пренебречь.

— Значит, надо ждать? — подвел итог профос.

— Значит, надо.

И они шагнули в ворота.

Нет, не безумец, хвала Вечному Страннику. Ловец снов? Надо же! Весьма редкое занятие. О ловцах — иначе, морфинитах — Конрад слыхал, но ни с одним из них до сих пор знаком не был. Тем временем Тирулега извлек из складок балахона радужную плетенку и встряхнул, демонстрируя барону. В плетенке вяло трепыхалась пятнистая медуза со свисавшей вниз бахромой щупалец. Бахрома выглядела гнусной и откровенно стрекучей. Внутри медузы мерцал болотный огонек с ядовитой прозеленью.

— Это мой кошмар?!

— Не ваш светлость. Чужой. Я такой первый раз видеть. Скверно разуметь могу…

— Хорошо, хорошо, — прервал старика барон, хотя после оригинального спасения пульпидора и беганья по потолку язык не поворачивался называть Тирулегу «стариком». — О ваших талантах поговорим чуть позже. Сейчас меня интересует другое: почему вы сразу не представились? Отчего полезли драться? Я ведь мог вас убить…

В последнем Конрад был далеко не так уверен, как хотелось бы. Он хорошо помнил вкрадчивые тиски, сдавившие запястье. Наверняка остались синяки. «А мог и кость сломать», — с опозданием дошло до барона.

— Я не лезть!.. не лезть! — Тирулега помахал в воздухе указательным пальцем, словно отгоняя от себя напраслину. — Вы сами на меня скакнуть козлотур! Я забоял… забояться. Голова совсем дурной, когда забояться. Только потом додумать: надо говорить, кто я. Я и говорить.

Барон вздохнул.

— Ладно, я вам верю. Такое случается: когда человек с перепугу в драку лезет…

— С перепуг, с перепуг! — согласно закивал Тирулега. — Я сильно-сильно перепугивать, когда вы скакать!

— А теперь вернемся к нашим кошмарам…

— Не наш!.. не ваш. Чужой. Сопирель. Как это… водить?.. наводить?..

— Наведенный?

— Да! Наведенный. Блуд…

— Приблудный?

— Да! Приблудник. Правильно есть. Бывать так: друг-враг нарочно сон на человек наводить. Это — сопирель. У нас так говорить, между ловцы снуллей. А бывать, сон своя воля бегать. Чужой, приблудный и сам ходить ногами. Вагансомнул. Редко-редко бывать.

Конрад встал, прошелся из угла в угол, заложив руки за спину. «Как арестованный в камере», — пришло некстати сравнение, и барон поспешил сменить позу. Остановился перед почтительно молчавшим Тирулегой, глянул сверху вниз. Обер-квизитору нравилось смотреть на людей сверху вниз. К сожалению, памятуя рост барона, выпадала сия радость нечасто.

— Так мой сон наведенный или приблудный? Сам явился? — или наслали?!

Тирулега удрученно нахохлился:

— Я не разуметь. Я каптор ырта… ловец снуллей больше сорок лет, но такой снулль — первый раз. Сопирель. Вагансомнул. И капля-капелька — ваш. Все вместе. Никогда не видеть.

Он вновь уставился на плетенку с пойманной «медузой».

— Вот тут зелень светить, мало-мало. Видеть? Значит — сопирель. Свой сон — желтяк или пеструшка. Инкубонис — красный. И гори ясно-ясно. А здесь висеть веревки, шевелиться. Видеть? Вагансомнул. Приблуда. Он на веревки летать туда-сюда.

«Похоже, наш морфинит никогда не видел медуз и не знает слова „щупальца“, — отметил Конрад.

— Плотный — значит, правда. Память. Как мозги в башка. А тут ба… ба-хромать?

— Бахрома?

— Да, ба-хромать! Это значит — старенький, очень. Много ба-хромать. Много-много лет. Сколько ниточек, столько раз сниться. Видеть?

— И сколько же лет нашему дорогому… м-м… инкубонису? — осторожно поинтересовался обер-квизитор.